Глава 2

– Марьям, Марьям… – зовёт сестра. – Ты что, не слышишь? Подойди скорей… Ай, Аллах! Словно ребенок. Тебя матушка зовет, слышишь?

Марьям тогда, в 1915 году, когда страну одолевали межнациональные распри, была совсем ещё юной девушкой, но такой очаровательной! В свои пятнадцать лет она была невысокого роста, примерно 160 см, стройной, как величественные чинары, белолицей, с глазами джейрана. Её черные брови в виде полумесяца, длинные ресницы и темные густые волосы, заплетенные в две толстые косы до пояса, могли бы свести с ума не одного жениха, доведись им её увидеть. Марьям была самой младшей из трех дочерей, но и самой любимой у её родителей – Теймур бека и Фатьмы ханум.

Марьям, в отличие от своих старших сестер, закончила женскую гимназию. Она была хорошо образованна, любила поэзию и искусство, знала восточные языки, была знакома с творчеством Фирдоси, Саади, Физули, Низами, Хафиза. Ей безумно хотелось писать лирические стихи и заниматься живописью, как это делала азербайджанская поэтесса, дочь хана Карабаха – Хуршидбану Натаван. Марьям стремилась к этому, она читала своим сестрам написанные ею стихи, в которых она мечтала встретить свою любовь:

 
Не гляди на меня, не гляди,
Ведь я чувствую, что ты смотришь.
Из-за облака, что в тени,
Наблюдаешь ты, обсуждаешь.
Красота твоя безупречна,
Королева ночи в небе ты.
Среди звезд, что так ярко светят,
Самая светлая ты.
Не гляди на меня, не гляди,
Ведь я чувствую, что ты смотришь.
Испарились облака, ты в ночи
Самая, самая яркая.
Обвиняешь ты, ругаешь,
Милая, да, ты права –
Я хочу полюбить! О Аллах, прости!
 
 
Мы с тобою, луна, так похожи,
Мы меняемся с каждым днем
И не знаем, когда все же
Настоящие мы вдвоем?..
 

– Сельджан, я тебя прекрасно слышу, – смеется Марьям и катается на качелях, привязанных к огромному тутовому дереву.

– Прекрасно слышит и не отзывается, – проворчала Сельджан, бросив взгляд на старшую сестру Банучичек. – Сейчас все расскажу матушке! – угрожающим тоном выкрикнула старшая.

– Какой же ты стала скучной, после того как вышла замуж, Банучичек! – откликается Марьям. – Идите сюда, покатаемся вместе.

– Матушка тебя зовет, – повторила Сельджан.

– Хорошо, иду, – отвечает Марьям и, спрыгнув с качелей, подбегает к сестрам.

– Марьям… – строгим тоном обращается старшая сестра. – Ты уже не ребенок. А ведёшь себя…

– Скоро в дверь постучатся сваты, – продолжает разговор средняя сестра.

– Ты должна вести себя как взрослая девушка, – объясняют Марьям сестры.

– Не хочу я замуж, – отвечает им Марьям.

– А кто тебя спросит, глупенькая? – говорит Сельджан.

Надо сказать, что в начале 20-го века права азербайджанских девушек практически отсутствовали: сначала они должны были подчиняться родителям, затем воле мужа. Они ходили в чадре, и судьбы их решали другие. Как правило, девушки выходили замуж по выбору родителей.

Постепенно в азербайджанском обществе формируется отношение критики и протеста против устаревших традиций в семейно-бытовых вопросах, диктуемых законами Шариата. Основным вопросом обсуждения была борьба за свободу и права женщин.

Исследования в области истории дискриминации по половому признаку показали, что впервые движение за права женщин в Азербайджане ещё в конце 19-го – начале 20-го веков начали воспитанные на гуманистических и демократических принципах Запада мужчины-интеллектуалы. Говоря о развитии общества, они отдавали предпочтение не половому, а человеческому фактору.

В начале 20-го века в Азербайджане для того, чтобы девушки-азербайджанки учились читать, писать, обучались наукам, философии и культуре, было создано женское просветительское общество «Ниджат». Его вдохновителем был Г. Зардаби. Дж. Джаббарлы выступал с инициативой создания в Азербайджане феминистического клуба. Ахмед бек Агаоглу выявил теоретические основы проблемы прав женщин в этой стране. Об открытии Бакинской мусульманской женской школы имени З. Тагиева он писал: «Теперь мусульманские девушки получат возможность источать живительный свет просвещения другим семьям…»

– Нас что, спрашивали? – как эхо, прозвучали слова Банучичек.

– Тебе скоро пятнадцать, вот мне уже шестнадцать, через месяц состоится моя свадьба, – говорит Сельджан.

– А я выходила замуж в четырнадцать лет, в том возрасте, в котором сейчас ты, – рассказывает Банучичек.

Этим чудесным весенним днем сад был особенно красив. И по зеленой тропинке, вдоль которой были посажены красивые цветы, беседуя между собой, девушки зашли в дом.

– Матушка, я её еле дозвалась, – выдала младшую сестру Сельджан.

– Доченька, Марьям, подойди, – позвала к себе мать.

– Да, матушка, – покорно и с виноватым видом, опустив глаза, подошла Марьям к матери.

– Выбери себе ткань на платье, доченька. У Сельджан скоро свадьба, и ты должна быть нарядной, – говорит мама.

– Матушка, замуж выхожу не я, а Сельджан, – улыбаясь, ответила ей Марьям.

– Прекрати ребячество, посмотри – какие красивые ткани, здесь дорогие шелка, и парча, и бархат, выбери ткань и цвет, посмотри какие сочные краски, есть цвета бирюзы и сапфира, цвет граната и золота, – сказала ей мать.

– Да, матушка, все цвета очень красивы, но мне по душе изумрудный, – с блеском в глазах от красоты выбранного цвета и ткани говорит Марьям.

– Красивый цвет, доченька, а ну-ка, приложи к себе. – Марьям прикладывает к себе ткань. – Да, очень тебе идет, – одобрила выбор дочери мать. – Ты успеешь к сроку? – спрашивает она портниху.

– Да, ханум, не беспокойтесь, все заказанные платья будут готовы в срок.

История азербайджанского народного творчества, его этнографические и художественные особенности находят свое отражение в одежде, что является вполне естественным. Эти черты проявляются и в определенных формах одежды, и в ее узорах, и в художественной вышивке, художественном вязании, ткачестве и прочем.

Так, например, женская одежда в прежние времена шилась главным образом из разнообразных сортов шелка и бархата, которые имели более привлекательный вид. Что выгодно для торговцев отражалось на цене.

В то время как мужская – в большинстве случаев из сукна и домашней кашемировой ткани, то есть из более надёжных и прочных материалов.

И женская, и мужская нижняя одежда шилась из холста и хлопковой ткани, в семьях же с хорошим достатком чаще всего нижнюю одежду шили из шелка.

Наряду с широко распространёнными в то время в обиходе чалмами, имеющими расширенный конец и красный верх, в 16-м веке использовались также обычные чалмы без украшений, употребляемые большей частью в повседневном быту.

Что же касается мужского одеяния, то в 16-17-м веках мужчины носили шаровары, которые в нижней части были достаточно узкими, а кверху постепенно расширялись. Шаровары эти сшивали из того же материала, из которого шили верхние рубахи для мужчин, но шаровары часто были синего или темно-желтого цвета.

Мужская обувь в эти столетия также в большинстве случаев отличалась разнообразными формами. При этом, наиболее распространенным видом мужской обуви в прошлом были легкие сапоги с длинным голенищем, без каблуков или с низкими каблуками. Сапоги, как правило, шили из мягкой кожи.

Женщины же, в особенности представительницы богатых слоев, как и мужчины, накидывали на плечи халаты с длинными рукавами, предназначенными в основном для украшения. Однако женские халаты отличались ещё и определённой функциональной нагрузкой. Но на первом месте, конечно, привлекательный вид обладательницы халата. Поэтому женщины стремились к яркости и красоте узоров.

Наряду с тем, что одежда отражала те или иные особенности любого из возможных мест проживания азербайджанцев, она также в какой-то степени характеризовала возраст, семейное и общественное положение лица, носившего данный костюм. К примеру, в одежде молодой девушки и замужней женщины были существенные, заметные даже на глаз, различия. Молодые невесты, как правило, одевались более красиво и богато. А девушки и взрослые женщины меньше пользовались всякого рода украшениями. Что считалось вполне естественным.

Мужская одежда, как и женская, в основном была одинакова в рассматриваемых историко-этнографических зонах. Таким образом, по внешнему виду мужской одежды нетрудно было определить, к какому слою населения принадлежит ее хозяин.

Одежда для детей всех возрастов по форме мало чем отличалась от одежды взрослых. Разницу можно было заметить только в размерах и некоторых элементах соответствия возрастным особенностям.

Свадебная и праздничная одежда обычно шилась из ценных тканей. И, в отличие от повседневной и рабочей одежды, щедро украшалась различными золотыми и серебряными деталями.

В 19-м столетии и начале 20-го столетия азербайджанскую женскую одежду можно было условно разделить на две части: верхюю и нижнюю одежду.

Различные украшения дополняли одежду и обогащали ее национальные особенности. Для тех, кто был побогаче, ювелиры изготовляли украшения из золота и серебра. Использовали они для этого в своих мастерских и разнообразные драгоценные камни: бриллианты, алмазы, изумруды, рубины, жемчуг, бирюзу, агат.

При этом основными центрами ювелирных изделий Азербайджана были города Баку, Гянджа, Шамахы, Шеки, Нахчыван и Шуша. Местные ювелиры изготовляли все виды ювелирных изделий, необходимые для населения. В Азербайджане также пользовались огромной славой мужские и женские пояса, сделанные из серебра руками кубачинских ювелиров из Дагестана.

– Красивые у тебя будут платья, доченька! Как будто у американки какой-то. Да и то разве что лет через сто! А здесь такой красоты больше ни у кого не будет! – сказала мама Марьям, положив свои руки на плечи дочери.

– Ах, матушка! – воскликнула Марьям. – Уж какая там Америка? Я о ней только в гимназии слышала немного. И мне кажется иногда, что она находится где-то на краю света.

– Как знать, – ответила ей мать. – Может, не ты, так внуки твои или правнуки побывают в этой стране…

Глава 3

«Какая чудесная погода…» – первая мысль, которая посетила меня, как только я проснулась – не как обычно, от звонящего будильника, а от падающего в окно солнечного света, приятно согревающего моё лицо.

«Двадцатое марта, – подумала я. – И наконец-то в Нью-Йорке наступает весна! Можно будет снять в конце концов слой зимней одежды и погреть своё тело ласковым весенним солнышком».

Вытянувшись, расправив руки и ноги, как кошка свои лапки, я вскочила с кровати, накинула халат и побежала в ванную комнату умыться. Вид в зеркале меня вполне удовлетворил – молодая, здоровая и красивая женщина среднего роста, с пышными тёмными волосами средней длины. Макияж на лицо я ещё не накладывала, но в нём и не было нужды. Поскольку чистая кожа с лёгким загаром не нуждалась в корректировке. Как и аккуратная грудь, плавно переходящая в стройную талию. «Жаль, – подумала я, – что в зеркале не видно ног. Впрочем, смотреть на женские ножки – удел мужчин. А я и без того уверена в правильности их линий!»

Покрутившись таким образом перед зеркалом, я позвала Леди и вышла с ней на обязательную пробежку – эдакий утренний моцион.

Дело в том, что почти сразу по приезду в Америку мы завели собаку. Лабрадора – девочку. Которую назвали Леди. К тому же, она у нас замечательного и довольно редкого окраса – беленькая. Да и характер благородный – самая настоящая леди! Хоть и собака…

Ну а собаки, как известно, нуждаются в прогулке. Вот и разделили мы обязанности – я гуляю с Леди по утрам (и собаке очень кстати, и мне полезно), а Турал делает это вечером, после работы, то есть сейчас была именно моя очередь.

Надо сказать, что порода эта чрезвычайно умна и общительна, отличается спокойным характером и исключительной преданностью. Всё понимает! Запросто поутру может принести в постель газету или даже планшет, в зависимости от требования. С удовольствием составляет компанию во время утренней пробежки.

Лабрадоры очень ценят общение с человеком и в состоянии превратить любой вид активного отдыха в настоящий праздник.

Леди (правильнее было бы назвать «Мадмуазель», но это слишком длинно для собачьей клички) является полноценным и равноправным членом нашей семьи и мы очень к ней привязаны. Она может отправиться с нами в поход – без труда поднимется в горы или с радостью совершит путешествие на лодке.

Лабрадоры совсем не агрессивны и охотно дружат с другими собаками. Очень любят играть с детьми, да и к кошкам относятся вполне миролюбиво.

А вернувшись с пробежки, я зашла на кухню поставить чайник и приготовить завтрак. Тем самым дав возможность мужу и детям ещё немного понежиться в кровати.

– Завтрак готов! – звонким голосом сообщила я своему семейству, но не последовало никакой ответной реакции. Мои самые любимые люди всё ещё крепко спали и совершенно проигнорировали мой зов. Ведь самый сладкий сон, как известно, именно утром.

– Подъём! Подъё-ё-ём!!! – чуть громче и бодрым голосом выкрикнула я. И через минуту в ванной хлопнула дверь – как сонный мишка, первым проснулся муж и прошмыгнул в ванную комнату.

– Доброе утро, дорогой! – поздоровалась я с ним через дверь.

– Оброе ушро, – ответил он, не вынимая изо рта зубной щётки.

А я продолжала исполнять роль будильника и пошла в комнату сына:

– Пора в школу! – но на ласковое прикосновение он ответил тем, что только плотнее завернулся в одеяло и отвернулся к стенке.

– Ну же, детишки, просыпайтесь! – Я наклонилась над кроватью сына. Который в свои десять лет спал как в младенчестве. Сопел он так сладко, что каждый раз мне было жалко прерывать этот нежный детский сон. Но будить нужно было в любом случае, поэтому я легонько поцеловала его сладкие и пухлые щёчки.

– Какой же ты у меня сладкий… Сыночек, просыпайся! – При этих словах он начал ёрзать в кровати и приоткрыл один глаз. Увидев меня, он широко улыбнулся.

– Мама… – нежно произнёс он.

– Да, моя радость, моё счастье! Просыпайся, дорогой! – Разве может быть на свете что-то слаще ребёнка, только что проснувшегося и зовущего нежно свою маму?!

Я не стала надолго задерживаться у сына и подошла к следующей комнате:

– Доченька, просыпайся! Мамина и папина принцесса! – с этими словами я зашла в комнату дочери и легла рядом с ней под одеяло, в которое она так любит закутываться.

Так приятно было прижать её к себе, такую маленькую и горячую, и поцеловать разгорячённую красную щёчку.

– Ах, как вкусно! – сказала я. – Как сладко! – И сквозь сон дочка улыбнулась и сделала попытку открыть глазки.

– Мам, у нас сегодня выступление, – просыпаясь окончательно, прошептала она. – Нам нужно одеть всё голубое – и голубую кофту, и голубые брючки, и голубые туфельки. Всё-всё голубое! – продолжала повторять она то, что говорила мне до этого уже несколько раз.

– Какая ты у нас ответственная! – сказала я и погладила её по шелковистым тёмным волосам. – Я всё помню, не беспокойся. Одежда готова, и я обязательно приду на твоё выступление. А ты выступишь как супер-стар! – при этих моих словах она как-то особенно светло улыбнулась, и глазки у неё загорелись, как два чёрных уголька.

Как и многие девочки её возраста – а нам целых восемь лет! – она любит петь и танцевать.

А за окном нашего дома наступило обычное нью-йоркское утро. После завтрака я проводила детей в школу, а мужа на работу и принялась за уборку. Ведь по утрам в доме бывает страшный беспорядок!

Принявшись заправлять постели и убирать разбросанные вещи в шкаф, я думала: что же вкусненького приготовить сегодня на ужин, чтобы порадовать своих близких?..

Моим гастрономическим мыслям помешал телефонный звонок:

– Приветик, Гюнель! – в трубке слышался как всегда весёлый и звонкий голос моей подруги Илоны – молодой ещё женщины лет, скажем, за тридцать, невысокого роста, с пышными, красивыми формами, очаровательными пронзительно-синими глазами и пухлыми губами. Волосы у неё волнистые и густые – каждый раз я говорю Илоне не прятать такую красоту, но она постоянно собирает их в пучок.