Глава 2. Хаос

– Стреляйте, защищайтесь! Они снова атакуют!!! – выстрелы очередями, одиночными… Остатки волны лезли по ограждению базы АПЛ, перелезали, застревая в колючей проволоке, а некоторые, прошитые пулями, оставались висеть на «колючке», впиваясь в острый металл. Капли бурой крови, стекающие по проволоке, образовывали на земле вдоль ограждения кроваво-красную линию-ручей. Сиплые стоны оставшихся в живых АПЛовцев, крики от боли, рык вурдалаков…

– Слева, слева обходят! Еще лезут… окружили блокпост у въезда! –крики сталкеров с блокпоста, длинные очереди из РПК. Прервались…

– Не сдавайтесь, соберитесь, чёрт вас дери! Вы что, хотите сдохнуть, вот так вот? Чтоб вас заживо растерзала и сожрала какая-то серая, гнилая тварь? Ну уж нет… – яростно, со злостью и каплями пота на окровавленном грязном лице, перешагивая, спотыкаясь о трупы тварей и своих людей, старался воодушевить горстку оставшихся в живых бойцов АПЛ их взводный, товарищ Карпов. Он обошёл своих людей, которые держали оборону в северо-восточной части базы, отстреливая пробиравшихся через укрепления и перелезающих ограждение монстров.

– Та-арищ командир! Та-арищ командир!!!

– Да, Ефряк, докладывай, быстро.

– К Карпову подбежал измотанный парень, в грязной драной когтями камуфляжной серо-зелёной форме, на голове зелёная каска в каплях крови. Это был ефрейтор – Ефряк Константин Константинович.

– Эту волну мы переживём, но больше… Больше не выдержим, – с глазами полными отчаяния произнёс он, задыхаясь. Карпову показалось, что глаза сталкера начали блестеть от скопившихся в них слёз.

– Все, абсолютно все, напуганы до усрачки. Не, ну а что, имеют право. Мы никогда не сталкивались, с этим… С этими… Трупоедами-вурдалаками. Ожившими мертвецами. Ч-чёрт, да я даже заметил сходство в одном из них с кем-то… Вроде это был один из родственников моего соседа, из дома на против. Тот приезжал к нему весной, на первомайские праздники, когда весь люд, как раз с первого по седьмое мая сажали картоху, а после трудовой недели отдыхали, жарили шашлыки, запекали в углях картошку и праздновали день Победы. Приезжал он один, на тёмно-вишнёвой «девятке» да день-два до девятого мая. Тонированное заднее стекло и два задних пассажирских боковых, литые диски, переливающиеся серебром на солнце, и неплохая акустика, из которой на всю громкость его магнитолы, неслась по деревне, залетая в каждую форточку и открытое окно, многим известная песня любимой группы:

День сменяет Ночь,

Так длится много лет.

На вопрос простой,

им не найти ответ.

Спорят День и Ночь,

Но мы сумеем им помо-оочь…

(Отрывок из песни группы «Мираж» – Наступает ночь.)

Вот и он, помогал моему соседу завершить все дела, и подготовиться к приезду остальных корешей. Те же приезжали аккурат девятого числа к полудню на нескольких машинах – «семёрке» и «копейке», привозя с собой длинноногих подруг, прям таких о-го-го, скажу я честно. Блондинки, рыжие, брюнетки… Ножки ровные, в новых кроссовочках, выше колен юбочки, а некоторые в шортиках, да в таких коротких, что непонятно вообще, есть ли они на них или просто померещилось? Фигурки стройненькие, одни одетые в женские клетчатые рубашки навыпуск с длинным рукавом, небрежно застёгнутые наполовину, другие в маечки-безрукавки или футболки, плотно облегающие красивые формы. Авто́ были тоже «заряженные», намытые и отполированные до блеска, с музыкой и басами на всю округу. Эх и классное было тогда время, и песни. Его кореша, как и он сам, были обвешаны всякими дорогими брюликами, золотыми цепями, а одежда – далеко не «палёный адидас». Всё фирменное, дорогое. Ребята имели неплохие деньги и вкус, и отдыхали тоже неплохо. Гуляли с вечера девятого и всю ночь до утра. Они тоже разделяли вкус моего соседа, (у соседа и правда был не плохой вкус) и из машин, как грохочущая стена водопада, лились песни дискотеки 90-ых, «затапливая» всю деревню. В связи с чем, практически все недовольные, замотанные и уставшие от недельной пахоты жители деревни, которым мешала спать эта за тридцатилетняя пацанва, окружали дом соседа и устраивали разборки. Но после: «Давай, выпьем, зы-а победу. Ты чё, -ик, не муж… -ик», восемьдесят процентов всех недовольных присоединялись к этой «великой» пьянке, в честь Великого дня. Остальным не оставалось выхода кроме как смириться, принять учесть, пить, и гулять вместе со всеми, горланя во всю глотку как в песне «Катюша», автора Михаила Исаковского, расцветали яблони и груши, и плыли́ туманы над рекой.

А сейчас… А сейчас я вижу на мешках с песком, что на блокпосте у въезда в лагерь, изрешечённые туши непонятных тварей, которые похожи на людей. Ч-чёрт, да это же и есть люди! Вон же, сосед мой, лежит. Грязные взъерошенные волосы, пустой бессмысленный взгляд, раскрытый в немом крике, рот. Какие-то ненормально большие и острые зубы… Окровавленные руки и ногти, хотя… это уже когти – серые, огромные, с застрявшими на их кончиках кусками человеческой плоти, вырванной из моих людей, моих сталкеров. МОИХ, с-сука, ребят… Был сосед – стал трупоед… – мысли прапора прервал ефрейтор.

– Товарищ Карпов, вы меня слышите? Что с вами?

– А, что? Всё в порядке, – прапор вышел из оцепенения. Посмотрел в его наполненные болью глаза и на грязное, в ссадинах и порезах от когтей лицо, произнёс:

– Не дрейфь, Ефряк, прорвёмся. Ещё до начала нашего появления, развёртывания лагеря АПЛ в Чернобыльской Зоне Отчуждения, был разработан запасной план, – путь отступления, – на случай если всё выйдет из-под контроля… – сталкер с приподнятыми бровями и вопросительным взглядом посмотрел на прапорщика – в его глазах появилась искорка надежды.

***

– Ефряк! Быстро давай, поднимай всех людей, – Карпов насчитал около дюжины оставшихся в живых бойцов, затрещала рация.

– Товарищ командир, мы ждём вас. – донёсся низкий замученный голос из рации. Комвзвод снял её, поднёс ближе к лицу. Рука немного подрагивала – сказывалось накопившееся напряжение за последние часы этого кошмара.

– Так, уже готово? Ящики погрузили? Остатки продовольствия, боеприпасов, и оружия? Хорошо. Не глуши двигатель.

За это время Ефряк собрал всех живых сталкеров, помог раненым – кому-то наложил повязку на изодранную руку, другому перевязал голову – напрыгнувшая тварь повалила сталкера, от чего тот ударился головой о плоский камень, третьему помог вколоть обезболивающее, он ничего не видел, и слепо шарил грязными руками по себе и земле – когти твари, полоснувшие лицо, лишили его глаз…

Группа сталкеров проверила амуницию, пополнили запасы патронов и фляги с водой, также наливая из бочек во все попавшие под руку грязные и мятые пластиковые бутылки, по возможности собрали и распределили остатки медикаментов, продовольствия, и разложили всё это по вещмешкам и рюкзакам.

– Минуточку внимания, – негромко, но уверенно проговорил Карпов.

АПЛовцы построились и, по возможности выпрямились, как могли – нельзя падать духом и показывать свою слабость и усталость, ни своим товарищам, ни тем более командиру. Когда надежда увидеть завтрашний день практически потеряна, потерять боевой дух, который всех сплачивает и помогает в прямом смысле стоять на ногах – верная смерть для всех. Ведь в данный момент, дюжина АПЛовцев – как карточный домик, и пошатнись хоть одна карта, рухнет весь дом… Сталкеры смотрели с интересом и надеждой в глаза командира.

– Товарищи АПЛовцы! Сталкеры, – командир немного замялся, посмотрел себе под ноги, будто что-то потерял, и продолжил:

– Произошла чрезвычайная ситуация… Никто из нас этого не мог предвидеть… Да что там предвидеть, даже вообразить, страшно. За последние полутора суток, мы столкнулись с неизвестным и опасным противником. Точнее, монстрами, которых все называют вурдалаками, трупоедами. Мы, так называем. – комвзвод поморщился, сплюнул, будто гной из лопнувшей раны.

– Сейчас НАШЕ с вами существование, существование всей группировки АПЛ, под угрозой. И, если эта дрянь распространится дальше, возможно всего мира, а не только Чернобыльской Зоны Отчуждения, не станет. – комвзвод обвёл всех внимательным взглядом, держа руки за спиной.

– На случай непредвиденных, чрезвычайных ситуаций, было создано и оборудовано всем необходимым Защитное Убежище Специального Назначения – ЗУСН. Его нахождение было засекречено, и никто не имел права получить о нём какую-либо информацию, до этого момента. – командир заметил, как сталкеры оживились, завертелись, зашептались. Прищурившись, он слегка усмехнулся, подумав: «Ещё не всё потеряно».

***

– Слушайте, а куда мы двигаемся? – подходя к «Уралу», задал скорее всего риторический вопрос, не ожидая получить на него ответ, один из сталкеров.

– ЗУСН находится в Вильче, это примерно в двадцати километрах от нашей базы, – заявил Карпов.

Ефряк: – Почему именно там? Что в ней, в Вильче, такого особенного?

Карпов, вздыхая, немного расстроенно: – Эх, Костик, вот ты вроде умный, бошковитый парень, отличный солдат и умелый сталкер, а такие вопросы задаёшь, поэтому ты и ефрейтор. А если б молчал, когда нужно, давно б стал сержантом…

Костя посмотрел на командира укоризненно, на секунду к лицу прилила кровь, толи от обиды за сказанное, толи от злости, а может, от всего сразу, но сталкер быстро погасил в себе этот огонь.

– Вы же знаете меня, товарищ командир. Если у меня есть хоть какие-то малейшие непонятки в вопросах, я всегда спрашиваю. Недопонимание между людьми и в вопросах может привести к появлению серьезных проблем, которые могут возникнуть в дальнейшем. Из-за чего жизни людей, в том числе ваша и моя, может быть под угрозой.

– Вот за это, товарищ Ефряк, я тебя уважаю и ценю. Ты нужен мне живым. Сейчас, и всегда был нужен. Ведь сержантов у нас было не мало, и ещё будет, надеюсь. А ефрейтор ты у нас один. И вообще – ефрейторов много не бывает. Понимаешь, к чему я? – Комвзвод похлопал шедшего рядом сталкера по плечу.

– Да понял, не дурак. – ответил Ефряк посмотрев на командира, улыбнувшись уголком рта. Он был слишком ценен комвзводу Карпову, чтобы становиться сержантом и командовать бойцами, вести их в мясорубку. Но теперь… Теперь ему деваться уже некуда.

У шлагбаума западного блокпоста их ждал «Урал», готовый сорваться по приказу в любую секунду. Водитель рычащего грузовика стоял у открытой двери и нервно докуривал свою сигарету, облокотившись на подножку. Увидев приближающуюся дюжину бойцов, сделал несколько быстрых затяжек, бросил окурок в грязь и «на автомате» затоптал. Его взору предстали раненые и хромые АПЛовцы – досталось каждому. Одним больше, другим меньше: когтями располосовали лицо и выдрали глаза, другому отгрызли ухо, ещё один оглох, возможно насовсем – слишком близкий взрыв гранаты и удар головой об угол жилого модуля на базе сделал своё дело. У другого открытый перелом ноги – Ефряк помог сталкеру дойти до «Урала», предварительно обработал края раны и остановил кровотечение настолько, насколько это возможно, на рану наложил давящую стерильную повязку, вколол дозу «Промедола», после чего лицо сталкера заметно расслабилось и стало полегче. «Промедол» – наркотический лекарственный препарат, изобретённый химиком Назаровым в 1948 году. После необходимых опытов сначала над животными, позже тесты на людях, в 1952 году «Промедол» был разрешён для медицинского применения. Некоторые сталкеры в Зоне настолько «увлекались» «Промедолом», чтобы снять боль при различных обстоятельствах, будь то раны после драки с каким-то мутантом, повреждения после «зацепившей» аномалии или пулевые ранения, полученные в перестрелке с бандитами или другими сталкерами, что становились его заложниками – самыми обыкновенными наркоманами, «подсевшими» на него конкретно.

Торговец Вадик Сидор говорил по этому поводу так: «Кто может быть хуже и опаснее, чем сталкер-бандит, или мародёр? Правильно, сталкер-наркоман. Этот сучок может тебе нож в спину воткнуть, когда ты отвернешься, шоб ему, блок шприц-тюбиков этого «пердемола» грёбаного принести и продать. А он хвать со стола, с витрины, одну штуку и съе…ётся, гниль сутулая, не заплатив. Всяких уже я повидал, клиентов». Сталкеры, «подсевшие» на «Промедол», выглядели «не очень» и вели себя довольно вызывающе: тощие, худые, бледнокожие, со следами инъекций на локтевых сгибах, (правда, под комбезом то особо не разглядишь), с суженными зрачками и «стеклянным» взглядом, частенько «тормозили» и проявляли необоснованную агрессию, ни с того ни с сего. Сторонились других сталкеров, враждебно начинали относиться к прежнему окружению – знакомым сталкерам и особенно часто вступали в стычки чуть ли не до драк, с торговцами Зоны. Поэтому многие из них покидали привычные им места и лагеря, уходили в неизвестном направлении. Постепенно в Зоне начали ходить слухи о новой ячейке, группировке отморозков-наркоманов, под не хитрым названием «Нарко». А возглавляет их некто по кличке Шприц. Самый лютый отморозок в Зоне из всех, среди Нарковцев. Выглядели они так же паршиво, как и чувствовали себя каждый день – в рваных, грязных, засаленных вонючих комбезах или вообще в рванье, по типу «бэушной» «Шкуры духа», которую удавалось раздобыть путём снятия с тех, кому не повезло в аномалиях или других каких передрягах. Из оружия, в связи со своим финансовым положением, многие были одной ногой в каменном веке. Использовали всё, что под руку попадалось – от гнилых палок и самодельных бит с гвоздями, до различного огнестрела, в 99,9% случаев добытого опять же путём обирания трупов или мародёрства. Бывало конечно и воровали, но здоровье уже было не то – слишком велик риск не сдюжить с противником в рукопашной схватке. Хотя и здоровых бычар среди Нарковцев было не мало. Но и они уже не те, что были раньше.

–Так, грузимся, кто может – помогает раненым, – заявил подошедший к Уралу со сталкерами комвзвод Карпов. Ефряк, водитель, и ещё несколько относительно целых бойцов помогли раненым залезть и погрузиться в грузовик. Сталкеры свободно разместились на лавочках, расположенные в кузове. Карпов удостоверился, что все погрузились и никто не остался, позвал Ефряка:

– Да, та-арищ Карпов.

– Сигарету дай.

Ефряк достал чёрную пачку «Пётр I», с золотым двуглавым орлом на упаковке. Прапор вытащил одну штуку, задумавшись покрутил во рту сигарету с жёлтым фильтром. Вдруг, как очнувшись от чего-то, посмотрел на ефрейтора большими удивлёнными глазами:

– Прикури.

Сталкер достал толстый коробок спичек: на красном фоне, жёлтым изображена филармония города Кирова, с надписью «КИРОВУ 600 лет». Чиркнул, поднёс зажжённую спичку к сигарете прапора. Тот прикрыл рукой, чтобы не потух от ветра маленький огонёк. Затянулся с наслаждением, прислонился спиной к грузовику и прикрыл глаза. С сигаретой во рту нащупал флягу с водой на поясе, достал, открутил крышку, дал сначала Ефряку, взял сигарету изо рта в левую руку, забрал флягу правой, прилип на десяток секунд, практически осушив её, вытер грязным окровавленным рукавом рот, завинтил крышку, удовлетворённо выдохнул, и сказал:

– Залезай. Отправляемся.

***