Цитаты из книг автора «Юваль Ной Харари»

сунгирские дети стали одним из самых убедительных доказа

Иными словами, хотя наблюдения антропологов за жизнью современных примитивных народов позволяют нам понять, какими возможностями располагали древние собиратели и охотники, на самом деле в древности горизонт возможностей[2] был гораздо шире, и почти все они ускользают теперь от нашего внимания. Пламенные дебаты вокруг «естественного образа жизни» сапиенсов упускают из виду главное: после когнитивной революции невозможно говорить о каком-то одном естественном для человека образе жизни. Есть лишь культурный выбор – среди ошеломительно богатой па

не способны предугадать последствия принятого решения во всей полноте.

так уж близка, у них, вероятно, были разные брачные игры и даже запахи не совпадали.

Основные звуки в городе – людские голоса и крики животных, стук молотка да визг пилы. На закате город погружается во тьму, лишь изредка мелькнет в глухом мраке свеча или факел. Что бы подумал обитатель такого города при виде современного Токио, Нью-Йорка или Мумбаи? До XVI века ни одному человеку не довелось совершить кругосветное путешествие. Все изменилось в 1522 году, когда корабли Магеллана, преодолев 72 000 километров, вернулись в Испанию. Плавание заняло три года, в нем погибли почти все участники экспедиции, в том числе сам Магеллан. В 1873 году Жюль Верн разработал для своего героя – богатого английского искателя приключений – кругосветный маршрут, который Филеас Фогг мог одолеть всего за 80 дней. Сегодня любой человек со средним достатком может без труда и хлопот облететь вокруг Земли за 48 часов. В 1500 году люди еще не могли оторваться от земли. Они могли строить башни и взбираться на горы, но воздух принадлежал птицам, ангелам и божествам.

Еще одна могущественная секта – социалистический гуманизм. Для социалистов носителем человеческого является коллектив, а не отдельная личность. Священным они считают не внутренний голос каждого, но вид Homo sapiens в целом. В отличие от либеральных гуманистов, добивающихся максимальной свободы для каждого человека, социалистический гуманизм стремится не к свободе, а к равенству. Неравенство социалисты считают грехом против святости человеческой природы, поскольку неравенство придает второстепенным свойствам человека большее значение, чем универсальной человеческой природе. Например, если богатые имеют больше возможностей, чем бедняки, это означает, что мы ценим деньги выше универсальной человеческой природы, единой у богачей и бедняков. Социалистический гуманизм, как и либеральный, покоится на монотеистическом основании. Идея всеобщего равенства – новая версия древнего монотеистического учения о равенстве всех душ перед Богом.

страдание порождено не злым роком, не социальной несправедливостью и не прихотью богов. Источник страдания – определенные модели поведения, заложенные в голове. Гаутама постиг, что сознание человека практически на любой опыт отвечает новым желанием, а желание порождает неудовлетворенность. Если ощущение приятное, сознание хочет еще. Оно требует, чтобы удовольствие не прекращалось, а усиливалось. Если же ощущение неприятное, сознание стремится избавиться от того, что ему досаждает. В итоге сознание никогда не удовлетворено, всегда пребывает в беспокойстве.

об опасности возвращения «в раздираемый противоречиями мир, к старым конфликтам на национальной, племенной, расовой и религиозной почве». Он выразил убеждение, что «принципы открытого рынка, подотчетного государственного управления, прав человека и норм международного права остаются самой прочной основой человеческого прогресса в этом столетии»

Раньше мы были нацистами, но усвоили урок, и теперь мы миролюбивые демократы». Вовсе не обязательно искать некую уникальную немецкую сущность, которая проявилась сначала в Вильгельме II, затем в Гитлере и, наконец, в Меркель. Именно эти радикальные изменения и определяют немецкую идентичность. В 2018 году быть немцем означает преодолеть тяжелое наследие нацизма и поддерживать либеральные и демократические ценности. Но кто знает, что это будет означать в 2050-м?

именно эти способности к интерпретации ставят религиозных лидеров в невыгодное положение по сравнению с учеными. Представители науки тоже умеют обходить острые вопросы и манипулировать фактами, но их отличает готовность признавать свои ошибки и пробовать разные подходы. Вот почему ученым удается постепенно повышать урожайность и производить эффективные лекарства, тогда как священники и гуру совершенствуются в изобретении все более изощренных оправданий. За прошедшие столетия разницу почувствовали даже истинно верующие, и авторитет религии в технических вопросах упал.