«Я должен сказать вам, что это оружие по своей природе таково, что тот, кто отправится с ним в бой против неприятеля, не может вернуться живым.»
Если рассмотреть Японию и ее менталитет через призму старой и не доброй сказки «курочка ряба», то можно увидеть нацию, которая была воспитана на ценностях и мировоззрениях, схожих с тонкой красной линией данной сказки. Японцы, если верить многочисленным книгам и статьям, противопоставили себя остальным народам именно тем, что верили, или делали вид, что верят в то, что действительно можно при помощи мышки, или ее хвоста) сделать то, что не удавалось сделать человеку при помощи инструментов: разбить злополучное яйцо! Ютака Екота один из секты таких верующих. Его трагизм, или цинизм заключается в том, что он сам, до того, как стать обитателем кайтэна (торпеды управляемой смертником), был летчиком. И тоже камикадзе. Сам факт, что вся суть тренировки смертников заключалась в том, чтобы не уничтожить как можно больше врагом, а просто самоугробиться не может не изумлять. Куда там нашим, воспетым большевиками героям аки Александр Матросов, которые погибли безо всякой цели и смысла. На них хотя бы не работала экономика страны… Точно так же, как немцам в свое время промывали мозги «чудодейственным» эффектом ракет Вернера фон Брауна, которые спасут нацию, японцы были обрадованы кайтэнами. Дородные генералы с таинственным видом рассказывали подросткам о том, что они ничего не могут им рассказать. Ибо оружие очень эффективное и секретное. Но пообещали рассказать и показать все потом. После того, как Екота напишет расписку и даст свое согласие на зачисление в отряд смертников. Наградой для смертника должно было стать письмо императора его родным. В письме обещали выразить благодарность родителям за то, что их сын погиб ради империи. Впрочем, само воспитание этих улыбчивых детей велось в таком духе, что они, опять же, если верить написанному, должны были с радостью ожидать смерти. «Когда есть выбор между жизнью и смертью, всегда лучше умереть!» Это был их девиз. Дедушку Ленина японским подросткам заменил дед императора, дедушка Мэйдзи. Детей заставляли повторять слова этого дедули, словно мантру: ««Смерть не тяжелее пушинки, но долг не легче горы!» Хитрость заключалась в том, что в смертники брали не только лишь всех, а тех, у кого не было родственников вообще или оставались только дальние. Вот вам и развенчание первого мифа о божественной природе камикадзе. Екота был младшим из четверых детей. И это значило, что ему ничего, кроме смерти ради императора, ничего не светило. Кайтэны, в целях секретности, именовали «мару року канамоно» – «металлический фитинг диаметра шесть».
Простаки японцы, чей код американцы знали в течении всей войны, свято верили в то, что «когда такое наименование встречается в переписке, донесениях или технических документах, никто, кроме немногих членов Верховного командования и штаба подводного флота, не сможет понять, о чем идет речь.» Быть может лучше было засекретить кайтэны кодовым словом «Курочка-Ряба»? Да, кстати, офицером Екота так же не мог бы стать при всем своем желании. Офицером можно было стать только посредством двойной системы присвоения званий, существовавшей в императорском военно-морском флоте. Система эта применялась посмертно к морякам, совершившим выдающиеся подвиги во имя своей страны, например к экипажам подводных лодок-малюток, погибшим три с половиной года тому назад в Пёрл-Харборе. В общем: все дороги вели на дно морское…
Интересный факт: Ни один моряк японского военно-морского флота не получил медалей при жизни. Такова была традиция. Кое-кто протестовал против нее, а одно время такие протесты были весьма активными, поскольку Верховное командование флота отказалось ввести специальные награды для экипажей самолетов, сражавшихся в Ост-Индии, Малайе, над Филиппинами, Новой Гвинеей и Соломоновыми островами. Обоснование было достаточно простое: такое раньше никогда не применялось в отношении живых людей, поэтому не будет практиковаться и впредь. За весь период войны на Тихом океане ни один японский матрос или офицер флота не получил награды за свою доблесть. Считалось, что все военнослужащие флота, от рядового матроса до адмирала, сражаются и, если это необходимо, погибают за свою страну, потому что это их долг.
Вдобавок ко всему, руководство страны предпочитало ничего не сообщать плебсу. После потери четырех авианосцев у Мидуэя высшее командование военно-морского флота пребывало в подавленном состоянии и предприняло попытку утаить эти известия от народа Японии. По возвращении в Японию сил, действовавших у Мидуэя, на берег разрешили сойти только немногим высшим офицерам. Остальные члены команд, включая даже нескольких адмиралов, были изолированы на борту своих кораблей в течение примерно двух месяцев!
Суть кайтэнов заключалась в том, что их недостатки перевешивали все «достатки», коих, можно сказать и не было. Правительство, вероятно, решило не тратиться на постройку субмарин и заменить их мини-торпедами со смертниками на борту. Претензии к малым подлодкам были следущие:
1. Они не были способны уйти от врага в случае погони, как и не могли догнать и преследовать его.
2. Их можно было применять только в прибрежных районах Японии или во вражеской акватории, причем обычной субмарине – носителю этих малых подводных лодок – требовалось чертовски много времени для того, чтобы всплыть, пересадить экипаж малой подводной лодки в нее и доставить ее как можно ближе к выбранной цели.
И тогда два японских товарища решили переделать торпеду в торпеду, которой бы мог управлять смертник.
При помощи этой торпеды японцы должны были прогнать американцев со своих островов, мандат на которые, кстати говоря, был им вручен не без помощи тех же самых американцев. Очень долго изобретателей никто всерьез не принимал. И тогда они подали докладную, написанную их собственной кровью! Японцы, весьма романтические натуры, почитают рукопись, написанную собственной кровью автора, будь это прошение, угроза или любовная поэма, как ярчайшее свидетельство чистейшей искренности. И тогда их услышали. И начали всю эту показушную возню с недалекими камикадзэ. Почему показушную? Да потому, что ее величество математика, или статистика все расставляет по своим местам за одну секунду - к июню 1944 года было построено всего лишь несколько «кайтэнов»! И это в то время, когда тактика камикадзэ на самолетах никак не приносила успеха. Американцы даже прозвали летчиков-самоубийц «индейками, за которыми легко охотиться. Но это все ерунда. Главное – вера в императора. «Будучи же водителем «кайтэна», я смогу отправить на дно целый корабль. Своей мощью я могу сравняться с боевым кораблем!» Когда Екота прибывает в отряд самоубийц, то ситуация оказывается куда хуже. «– В настоящий момент, – продолжал он, – у нас на базе проходят подготовку только тридцать водителей торпед. Это потому, что у нас есть в наличии только шесть торпед «кайтэн».» Но за то кормили хорошо, был буфет со сластями и сигаретами. Эти бедолаги должны были на своих торпедах приблизиться к кораблям противника, вооруженных радаром. Как говориться: «Даже Мусаси Миямото, величайший мастер меча всех времен и народов, оказался бы беззащитным против врага, который бросает копье на пять метров.» В общем, ничего другого не оставалось, кроме как кушать сладости и ожидать своей очереди на место водителя торпеды. А торпеды были никуда не годными. Многие просто отправлялись на дно из-за неисправных, или тяжелых в управлении рулей глубины. А генералы тем временем повторяли мантру: даже Америка, со всей своей экономикой и богатством, не сможет пережить потерю ста боевых кораблей. Сто торпед спасут Японию! Банзай! И подростки делали вид, что верят в эту муть. А чего удивляться? Ведь их героями с ранних лет были пресловутые сорок семь ронинов, которые не сумели защитить своего хозяина… Из раза в раз Екота упаковывает свои вещи, для отправки родным. « Среди этих вещей были и остриженные пряди волос и обрезки ногтей, представлявшие собой «останки», которые должны были получить родные для почетного погребения.» Но ему не везет. Или, наоборот, всегда везет. То торпеда не работает, то подлодка, которая должна эту торпеду доставить поближе к американцам, не исправна. Для водителей кайтэнов воздвигли специальный храм. Но и это не помогло Екоте самоубиться. А вот многим другим удалось. Но не так, как задумывалось. « Подводная лодка «1–37» не пришла к месту своего назначения. Несмотря на то что каждый раз после всплытия на мостике корабля выставлялись шестеро дозорных, вечером 17 ноября лодка была засечена сонаром американского эсминца «Николас». Внезапно атакованная им, она не успела погрузиться и попыталась уклониться от торпедной атаки эсминца. Она погибла вместе со всем экипажем, а Мураками, Уцуномии, Камибэппу и Кондо так и не довелось нанести удар по врагу.» Екоте так и не удалось порадовать императора своей смертью. Пока он пытался помочь своей стране разбить золотое яйцо, около полуночи 9 августа правитель сказал своим высшим советникам: «Пришло время вынести невыносимое», и заявил, что Япония вынуждена принять безоговорочную капитуляцию, чтобы избежать полного уничтожения. «Когда передача закончилась, мы только недоуменно смотрели друг на друга. Неужели война и в самом деле завершилась? И мы действительно проиграли ее? А все наши усилия, все понесенные жертвы были напрасными? Удар был настолько сильным, что мы просто-напросто оказались не в силах его перенести.» Некоторые из водителей кайтэнов застрелились. Впрочем, вскоре все уже говорили: «Ськата га най!» – «Ничего не поделаешь!». Японцы всегда так говорят по случаю тайфунов, наводнений, землетрясений и тому подобных катаклизмов.
Справка: восемь субмарин-носителей «кайтэнов» –«1–37», «1–44», «1–48», «1–56», «1–165», «1–361», «1–368» и «1–370» – с экипажами общей численностью более 600 человек были потоплены неприятелем, когда они отыскивали цели для «кайтэнов».
Екота не застрелился. Ведь он хорошо усвоил то, что вбивали ему в голову офицеры. «Моя жизнь стоила не меньше одного крупного американского авианосца, напоминал я себе. Как же я мог прервать ее одной маленькой пистолетной пулей?»
Вот и сказочке конец. Аминь!
