Красивая лунная ночь. Пьянящие ароматы цветочных клумб перед частными домовладениями. Многие клумбы обложены по периметру белым кирпичом, слегка врытым в землю под боковым наклоном, создающим у этого ограждения зубчатую верхнюю кромку.
Как все мило и восхитительно в этих ночных пейзажах!
Как удивительно гармонирует все это с чудесно проведенным вечером танцев и с прекрасным обликом спутницы!
Тоня! Это не имя – это Божественная симфония, сотканная из грез о любви, возвышенной чистоты и небесного совершенства!
Тоня! Как загадочно мерцают в лунном свете ее глаза! Как притягательны ее сочные губы!
– Вот мы уже и пришли! – говорит девушка.
– Решайся! – говорит гулко забившееся сердце.
Губы Худенького сливаются с губами красавицы, и земля уплывает из-под ног.
Под чьей-то тяжелой поступью захрустела ракушка в морском песке, рассыпанном по грунтовке пешеходного тротуара. Худенький с трудом отрывается от сладких податливых губ своей спутницы и с затуманенным взглядом оборачивается на звук приблизившихся шагов. В десяти сантиметрах от своего лица Худенький видит огромный кулак, рвущийся к его переносице.
Худенький, не думая, в заученном до автоматизма приеме, проводит блокирующий контрудар. Огромная туша противника грузно оседает на колени, заваливается, ткнувшись лбом в землю.
– Убил! Убил!! – истошно кричит Тонька.
– С ним все в порядке. Обыкновенный нокаут.
– Да ты посмотри на него!!! – пронзительно взвизгивает Тонька, злобно тыча в спину Худенького кулаками.
Худенький, не желая продолжать бессмысленные препирательства, склоняется над застывшим широким задом кверху изваянием.
Тонька в тот же миг нагибается к цветочной клумбе и выхватывает из ее оградки кирпич.
Утром тело Худенького обнаруживают лежащим на спине. Его затылок упирается в зубец верхней кромки оградки клумбы, выложенной из силикатного кирпича.
Типичный несчастный случай: оступился в темноте, упал на спину, ударился головой о кирпич.
Пацанов на нашей улице было много, в основном все ровесники. Собираясь вместе, мы всегда затевали подвижные и шумные игры. Чаще всего мы играли в футбол. Нам было уже лет по десять, когда неподалеку от нас поселилась еще одна семья: вдова с сыном Виктором и дочерью Людмилой. Витька был одного с нами возраста, и мы с радостью приняли его в свои игры. Играл он не лучше и не хуже других, но с ним было скучновато. В нем не было игрового азарта. Где-то в глубине его души азарт иногда просматривался, но наружу не прорывался. Тогда мы даже не догадывались о том, что однажды внутренний Витькин азарт целиком овладеет его душой и погубит его. Это произойдет только через несколько лет и станет известно нам с чужих слов.
Витькина сестра была на год младше его. Она часто выходила с ним вместе на улицу и, стоя в сторонке, наблюдала за нашими играми. Мы девчонок в свои игры не принимали, а Люда играть ни с кем и не могла по причине болезни: она не умела говорить и не понимала никаких слов. Но какие-то бурные мыслительные процессы в ее голове протекали, хотя, как и скрытый Витькин азарт, они не находили выхода, сгорая где-то внутри. Об этом я догадался, когда случайно перехватил ее взгляд, сфокусированный на невидимой точке пространства, примерно в метре от ее лица. В этом взгляде вдруг отразилось мимолетное движение мощной, ослепительной силы мысли. Ее обычно ничего не выражающие глаза зажглись светом такого разума, который на много порядков превосходил любые человеческие возможности!
Быть может, в такой силе разума таилась величайшая опасность, и Господь не позволил ему вырваться наружу, как не позволял и Витькиному азарту овладеть его пацанячьими мыслями и поступками.
Витька вскоре отошел от наших игр, сдружившись с мрачноватым, неразговорчивым голубятником, проживавшим на другом краю нашего маленького города. Витькиной страстью оказались голуби. Сам своих голубей Витька держать не мог: его мать едва сводила концы с концами, с трудом натягиваясь на скудное проживание. Но нелюдимый голубятник, увидев в Витьке такую же умопомрачительную страсть к голубям, как в самом себе, проникся к нему сочувствием. Они договорились держать голубей на паях: голубятня одна, но голуби, добытые Витькой, будут Витькиными.
Витька восторженно смотрел в синюю небесную высь, где кружилась голубиная стая. Летать как голуби! Взмыть на собственных крыльях высоко над землей и парить, замирая от сладкой жути! Человек это может! Нужно только по-настоящему захотеть! У Витьки это уже почти получается. Самой малости не хватает! Сегодня он как никогда чувствует в себе такую силу. Стоит только сосредоточиться.
Витька собирается с мыслями. Он стоит на крыше сарая рядом с голубятней, раскинув руки как крылья. На плечо ему садится белый турман. Витька сразу узнает его – это лучший экземпляр их соперника по голубиной охоте.
– Ты не сможешь летать без меня, – говорит Витьке турман.
– А ты не сможешь поднять меня.
– Войди в меня своей душой, – приказывает турман, гипнотизируя Витьку яркой бусинкой своего глаза.
Витькино тело оседает на горячий рубероид кровли, а душа его вдруг оказывается в теле белого голубя. Витька мощно взмахивает крыльями и его лапки отрываются от плеча неуклюжего человеческого тела. Витька-турман свечой уходит на набор высоты, на пике взлета круто переворачивается вниз и кувырками – бешенными, упоительно страшными кувырками – срывается вниз! Вниз! Вниз!
И снова взлет! И снова эти бешенные, наполненные взрывами счастья и завораживающей жутью кувырки, кувырки, кувырки!!!
И… пробуждение.
Белый турман! Мы еще полетаем!!
– Дяденька! Продайте мне белого турмана! – просит Витька.
– Он не продается.
Витька смотрит на турмана.
Турман смотрит на Витьку яркой бусинкой глаза.
– Мы с тобой еще полетаем!! – обещает Витька турману и уходит.
– Ты Предатель! – говорит белый турман, гипнотизируя Витьку яркой бусинкой своего глаза.
– Я не предатель!
– Тогда ты трус!! – кричит турман.
– Я не трус!! – клятвенно завывает Витька, стуча себя в грудь кулаками, и просыпается.
В доме все спят, но Витьке теперь уже не до сна. Он тихо выбирается из постели, одевается, бесшумно выскальзывает во двор. На душе муторно и тоскливо, во всем теле неприятная дрожь. Обидный сон продолжает мучить его ужасной несправедливостью. Разве Витька отступился от своей мечты, от данного турману обещания?! Он по-честному пришел к хозяину турмана, чтобы выкупить голубя, а хозяин ему отказал. Что тут можно поделать?! Почему в этом жутком сне турман обозвал его предателем и трусом?! Не может же Витька пойти на кражу!!
Витька вновь прокрутил в голове весь сон, и вдруг понял, отчего ему так тошно на душе: турман требует от него именно кражи.
О, ужас!!!
– Я не предатель! И я не трус! Но как можно воровать?! – мучительно раздумывает Витька, терзаясь, между готовностью преодолеть любые преграды на пути к своей мечте летать как птица и неприятием воровства. Наконец, он решает вначале украсть, а потом, незаметно подкинуть деньги. Заработать и подкинуть.
– Это будет и смело, и честно! – решает Витька.
Спокойствия это решение Витьке не приносит. Он сознает, что поступает неправильно, но ноги уже несут его к месту своей погибели. Тело у Витьки почти бесчувственное, мысли скачут, внутри нарастает смутная тревога, вызывая унизительную нервную дрожь.
– Я не предатель и не трус! – шепчет себе Витька, но не слишком этому верит: что-то трусливое и предательское мешает его движениям, сбивает дыхание, заставляет шумно и учащенно колотиться сердце. Его проход по пустынной ночной улице сопровождается громким и настырным собачьим лаем из-под всех подворотен. Во дворе конкурирующего голубятника – хозяина заветного турмана – крупная и злобная овчарка. Появление Витьки в охраняемом ею подворье она встречает таким яростным лаем, от которого должен пробудиться весь город, и удушливо рвется с цепи. Страх на некоторое время сковывает Витьку, но он пересиливает себя: ведь он и не предатель, и не трус!
Металлическая лестница неплотно прилегает к голубятне одним из верхних концов, и отзывается на каждое продвижение по ней гулким позвякиванием. Витьке кажется, что это позвякивание слышится во всех концах города. Но он не предатель и не трус!! Он продолжает подниматься по этой проклятой лестнице все выше и выше. Вот он уже на самом верху. В это время собака срывается с цепи и, подбежав к лестнице с внутренней стороны, мощно ударяет по ней своими передними лапами. Лестница отклоняется, балансирует в неустойчивом равновесии, и начинает медленно заваливаться назад. Витька в диком ужасе обхватывает падающую лестницу руками и ногами. Страшной силы удар спиной о землю лишает его чувств.
Через время Витька видит над своей головою ярко синее небо, в котором кружится большая голубиная стая. Витька хочет подняться к ней на своих собственных крыльях. Он раскидывает руки в стороны и сосредотачивается для взлета. В это время на плечо ему садится белый турман.
– Ты не сможешь летать без меня, – говорит Витьке турман.
– А ты не сможешь поднять меня.
– Войди в меня своей душой, – приказывает турман, гипнотизируя Витьку яркой бусинкой своего глаза, и Витькина душа вдруг оказывается в теле белого голубя. Витька мощно взмахивает крыльями и его лапки отрываются от плеча неуклюжего человеческого тела. Витька-турман свечой уходит на набор высоты, на пике взлета круто переворачивается вниз и кувырками – бешенными, упоительно страшными кувырками – срывается вниз! Вниз! Вниз!
И снова взлет! И снова эти бешенные, наполненные взрывами счастья и завораживающей жутью кувырки, кувырки, кувырки!!!
Витька умер, не приходя в сознание.
Дикий мистический ужас обрушивается на человека в момент смерти: что будет за той чертой, где прерывается его земная жизнь?!
Такой же мистический ужас испытывает человек в момент рождения. Психотерапевты знают об этом из опыта по выявлению главных страхов, отягчающих нашу психику.
Некоторые практикующие колдуны знают и еще один такой же дикий мистический ужас. Им сопровождаются перевоплощения из человека в зверя и обратно.
О! Как страшны эти мгновенья перевоплощений в кошмаре колдовского ритуала!!
В непроходимой лесной чащобе взвыл человеческий голос и перерос, будто бы споткнувшись обо что-то, в ужасный звериный вопль.
Что это было?! Ответ на этот вопрос знают лишь посвященные. Он таится во вновь воцарившемся безмолвии лесной чащобы. Это было опаляющее жутью перевоплощение, сотворенное злым колдуном над самим собою при содействии вражьих сил.
Через время с той стороны, откуда внутренний слух отзывается пугающим эхом ужасного звериного вопля, появляется волк. В лунном свете его глаза полыхают человеческой ненавистью. Он спешит утолить ее, направляя свой путь к людскому жилью. Круглая полночная луна освещает его хитро закрученную тропу.
О проекте
О подписке
Другие проекты