В) Власть как личностная функция субъекта управления

Власть может осуществлять не только отдельный человек даже самого высокого ранга (например, Президент страны), но и социальная группа: Госдума, Совет Федерации, Законодательные собрания субъектов Федерации, городские и сельские советы. В связи с этим власть употребляется в двух значениях: как субъект (властьимущий) и в качестве функции, реализующей процесс управления. Остановимся на власти, как на функции, но во взаимосвязи с субъектом. В чем заключается эта функция? В Советском энциклопедическом словаре ей дается такое определение: «В общем смысле способность и возможность оказывать определяющее воздействие на деятельность, поведение людей с помощью каких-либо средств – воли авторитета, права, насилия (родительского, государственного, экономического и др.)» (изд. «Советская энциклопедия», 1980 г., с. 232).

В соавторстве с А.Г.Тулеевым автором данной работы была написана книга, посвященная власти – «Власть в руках человека… человек в руках власти» (Новосибирск, 1993 г.). В определенной мере здесь будет использован изложенный в ней материал.

Властная функция проявляется как осуществление отношений между людьми, в процессе которых у одной стороны появляется право повелевать, а другая вынуждена ей подчиняться при возникновении у подчиняющихся зависимости от повелевающих. Каждый из нас имеет потребности – в пище, одежде, жилище, безопасности, признании, любви, общении, знаниях и т.п., удовлетворение большинства из которых в той или иной степени зависит от других людей: одни из них могут помочь удовлетворить эти потребности, а иные помешать. Естественно, любой в такой ситуации будет испытывать несвободу как от тех, так и от других. Желание удовлетворить свои потребности при усложнении ситуации рождает у человека опасения или даже страх в связи с возможностью их неудовлетворения. А как только у него появляются данные опасения и страх, он может стать подвластным тем, кто у него их вызвал. Таким образом, в чьих руках оказывается возможность помочь удовлетворить или помешать удовлетворению потребностей человека, чем вызвать упомянутые опасения или страх, тот обретает возможность обрести над этим человеком власть.

Наблюдения за конкретными случаями многочисленных проявлений власти в различных условиях и сферах жизнедеятельности людей и их анализ позволили выделить четыре основы зависимости, создающие ситуации образования властных отношений как функции власти.

А) СИЛОВУЮ – вызывает опасение и страх перед физическим и административно-правовым принуждением.

Б) МАТЕРИАЛЬНУЮ – формирует опасение и страх перед возможностью лишения или неполучения тех или иных желаемых материальных условий жизни и средств существования.

В) ИНФОРМАЦИОННУЮ – развивает опасение или страх перед неизвестностью и невозможностью удовлетворения потребности в необходимых знаниях, а также разглашением нежелательной информации.

Г) ЭМОЦИОНАЛЬНО-ЧУВСТВЕННУЮ – поддерживает опасение или страх перед вероятностью лишиться или не получить положительные эмоции и чувства в связи с утратой объекта переживания или разрушения отношений с ним.

Все названные виды зависимости характеризуют средства реализации власти, через которые может быть оказано воздействие на других людей, чтобы использовать их в подчинении воле воздействующего. Однако обязательным условием возникновения властных отношений должно быть наличие у потенциального подвластного человека потребности, которую он при этом фактически желает удовлетворить посредством властвующего.

А. Функция власти на основе силового принуждения.

В рассматриваемом варианте функции власти подчинение лиц субъекту, пытающемуся установить доминирование над ними путем принуждения, происходит тогда, когда данный субъект фактически наносит вред или демонстрирует реальную угрозу (если мнимую, то правдоподобную) жизни, здоровью, свободе и социальному положению подвластных индивидов. Последние обязательно должны дорожить тем (жизнью, здоровьем, свободой и социальным положением), чему властителем наносится вред или демонстрируется угроза его нанесения, а также тогда, когда они действительно испытывают в связи с этим опасение и страх, не имея иной возможности избавиться от негативных последствий принуждения, кроме подчинения.

Подавленные властью притесняющих в результате силового принуждения, подвластные нередко стараются избавиться от давления властвующего, разрушением своей зависимости от властвующего (пытаются стать сильнее, найти себе защитников, изменить место жизни или деятельности и т.д.). Субъект власти в этом случае вынужден расходовать большое количество сил, средств и энергии не столько на реализацию власти, сколько на ее удержание. Его постоянная забота – доказывание подвластным своего силового превосходства над ними и обеспечение их зависимости от него путем соответствующего запугивания. В результате такого противостояния отношения между властвующим и подвластными тяготеют к разрушению. Примерами подобных проявлений силовой власти на основе зависимости, является диктатура – в глобальном масштабе или рэкет – на частном уровне.

В то же время силовое принуждение не всегда является негативным. Оно может осуществляться и в интересах подвластных, приобретая при этом форму координации совместных усилий на достижение общей цели, например, в процессе воспитания. Кроме того, в обществе есть еще немало такого, что просто необходимо подавлять силовым путем: преступность, казнокрадство, коррупцию, недисциплинированность, обычное разгильдяйство, и многое другое. Но следует подчеркнуть, что власть на основе силового доминирования не может одномоментно распространяться на все общество, а требует лишь избирательного применения даже при диктатуре.

Традиционно, говоря о власти руководителей, называют три формы ее выражения: авторитарную, демократическую и либеральную. Все они могут применять принуждение, давление, использовать угрозу осуществления принудительных мер, но, в основном, различаются способом принятия решения (единолично или с участием управляемых лиц) и степенью жесткости используемых средств управления (от жестких наказаний до устного осуждения).

Авторитарный стиль характеризуется единоличным принятием решений руководителем (лидером) и использованием им жестких, а порой жестоких средств управления. Демократический стиль – это коллегиальное принятие решений и использование, в основном, не жестких средств управления, хотя жесткость допускается в отдельных случаях. Либеральный стиль – почти безвластие: принятие решений может быть единоличным и коллегиальным, но всегда с максимальным учетом желаний подчиненных (фактическим подстраиванием под них) и использованием мягких средств принуждения.

Всех руководителей, использующих авторитарную и демократическую формы власти, объединяет наличие у них сильной воли, но они существенно различаются в зависимости от того, какова направленность их личности. Принуждение других людей (особенно волевых) к чему-либо всегда требует больших затрат психологической энергии, отсюда и возникает необходимость притеснителям иметь развитые волевые качества. Направленность же определяет содержательную сторону принуждения, а она значимо различна у эгоцентристов, хомоцентристов и социоцентристов.

Либералы, чаще всего слабовольны, и выбирают данный стиль руководства, потому что не способны принуждать подчиненных к исполнению их приказов и указаний, а также подавлять их недовольство.

Руководители-эгоцентристы на силовой основе почти все являются авторитарными руководителями. Их авторитаризм (диктаторский, порой деспотический стиль управления) обусловлен тем, что, как было показано ранее, они несправедливы в оценках результатов деятельности подчиненных, что вызывает у последних возмущение, которое нужно подавлять. Иначе с этим возмущением, как, в основном, с помощью авторитарного руководства, не справиться (разумно объяснить подчиненным, что правильнее быть очковтирателем, чем добросовестным работником, невозможно).

Кроме того, эгоцентрический руководитель часто использует свое служебное положение в личных целях, превышает свои полномочия, нередко требует от подчиненных решения его личных вопросов, поощряет угодничество. Чтобы подчиненные не мешали ему быть именно таким и с готовностью выполняли его личные просьбы (обязательные к исполнению), руководителю-эгоцентристу нужно держать их в страхе возможным наступлением для них негативных последствий, если они будут вести себя иначе, чем ему хочется, и поощрять угодников.

В целом у эгоцентрических руководителей нет особых сложностей удерживать подчиненных в страхе. Как было показано выше, в результате проводимой ими кадровой политики под их началом оказываются преимущественно такие же эгоцентристы, как и они сами, у которых «рыльце всегда оказываются в пушку» в силу их эгоцентризма. Например, многие губернаторы и министры живут не по средствам: имеют фешенебельные домостроения, квартиры в Москве, дорогие автомобили-иномарки, отдыхают за рубежом на элитных курортах, тратят на них баснословные суммы. Все об этом знают, кроме, конечно, правоохранительных органов, руководители которых нередко тоже выглядят далеко не на среднем уровне благосостояния. И пока все они проявляют лояльность к эгоцентрической вышестоящей власти, соблюдают неформально определенные сверху правила поведения, их не трогают. Но лишь только кто-то из них допускает какую-либо нелояльность к верхам или нарушает установленные для них неформальные правила поведения, у правоохранительных структур «раскрываются» глаза, «раскупориваются» уши и виновник предается публичной порке с арестом и судом. Тут же в СМИ громко заявляется, что у нас нет неприкасаемых. Однако при этом «забывают» добавлять, что у нас нет неприкасаемых среди проявивших нелояльность к вышестоящей власти и допустивших нарушение неформальных правил, установленных этой властью. Наказание отдельных коррупционеров выдается за борьбу с коррупцией как явлением. Только возникает вопрос: почему наказанный коррупционер несколько лет, у всех на глазах (в том числе, и развитой правоохранительной системы), не скрываясь, безнаказанно творил свои безобразия, и как удается оставаться «незамеченными» многим другим высокопоставленным и всем известным таким же наглым коррупционерам при всеобщей борьбе с коррупцией и теперь, «с таким счастьем и на свободе»?

Подобным образом усмиряют своих подчиненных все авторитарные руководители-эгоцентристы, действуя на уровне и в масштабе, соответствующих их должности. Главное здесь заключается в том, что у подчиненных-эгоцентристов всегда можно найти недостатки, которые позволят с ними расправиться (иногда вплоть до привлечения к уголовной ответственности). Подчиненные-эгоцентристы это знают, и не «плюют» против ветра, а если «плюнут», то получают сполна.

Хуже дело у эгоцентрических руководителей при усмирении подчиненных с хомоцентрической и, особенно, социоцентрической направленностью. Этих напугать не так-то просто, потому что в их поступках и действиях нет ничего противоправного. При юридически неверном преследовании, они могут и обращаются в суды. И если хомоцентристы порой идут на определенный компромисс с начальством, то социоцентристы бьются до победы (наше дело правое, победа будет за нами – их девиз) и порой выигрывают.

Но опытные руководители-эгоцентристы (и чем более высокие руководящие должности они занимают, тем в большей степени) стремятся с подобными подчиненными действовать под прикрытием закона, не брезгуя подтасовками и фальсификациями с привлечением в этих целях коррумпированных правоохранителей и судей, а также СМИ. Такому симбиозу трудно противостоять. И в условиях тотально рыночной экономики реальная власть часто оказывается именно у них. Авторитарные руководители-эгоцентристы всегда действуют вне правового поля, допуская нарушения административного и уголовного законодательства. В этом при наличии интернета их основная уязвимость, так как имеется возможность предать широкой огласке факты из их неблаговидной деятельности, по которым даже эгоцентрическая верховная власть вынуждена принимать меры, пусть даже не вполне адекватные (например, по Сердюкову – бывшему министру обороны РФ и его подружке Васильевой).

Руководители-эгоцентристы, придерживающиеся либерального стиля руководства, как и авторитарные эгоцентрические начальники, злоупотребляют своим служебным положением в корыстных целях, что может вызывать недовольство у подчиненных. Но они не способны из-за своих слабых волевых качеств, подавить его, поэтому избирают путь попустительства, безнаказанности, «умасливания», таким образом, работников, позволяя и им решать свои личные проблемы за счет возможностей места работы или службы.

Политические лидеры-эгоцентристы в современной России, уже находящиеся у власти, явно быть авторитарными не могут, поэтому используют для маскировки «демократическую» окраску. Главный атрибут демократии – выборы? Получите «демократические» выборы! Все имеют право прийти на избирательные участки и отдать свои голоса за понравившихся кандидатов. Но что свидетельствует об отсутствии настоящей демократичности этих выборов?

Во-первых, низкая посещаемость выборов избирателями, колеблющаяся в среднем от 20% до 60%. И только в Закавказских республиках она составляет 90% и более, всем понятно, почему. Низкая посещаемость выборов избирателями обусловлена недоверием к прозрачному и честному их проведению, а также к подсчету голосов, как бы усердно официальная власть не утверждала обратное. «Голосование ногами» (то есть не хождением на выборы) выглядит убедительнее официальных заявлений.

Во-вторых, организация в процессе выборов широко освещавшихся в прессе «каруселей», массовых вбросов бюллетеней, создание условий для голосования, позволявших одним и тем же избирателям голосовать по несколько раз, учитывать голоса «мертвых душ». А теперь выборы растянули на несколько дней и внедрили электронное голосование, контроль за которым обычному избирателю недоступен. Завершается вся эта выборная кампания специфическим подсчетом голосов, обеспечивающим нужный процент запланированным победителям. Жалобы на выявленные нарушения рассматриваются, но удовлетворяются лишь некоторые по малозначительным фактам, что в целом не влияет на признание итогов состоявшихся с заданным результатом выборов.

В итоге таких выборов, в частности, в Госдуме регулярно создается большинство абсолютно управляемой фракции партии «Единой России», позволяющее ее членам путем всегда единогласного голосования принимать все законы, предлагаемые Правительством и Президентом, независимо от мнения по этому поводу депутатов остальных фракций. В результате формально демократия существует (законы принимаются голосованием), а в действительности через послушную фракцию «Единой России», исполнительная власть реализует диктатуру своей власти через принятие нужных законов, иногда абсурдных. Например, сначала в результате единогласного голосования фракции «Единая Россия» приняли закон об изменениях в региональных часовых поясах, а через год также единогласно с помощью той же фракции этот закон отменили, как неправильный.

В-третьих, создание искусственной многопартийности (множества мелких партий) за счет существенного облегчения их регистрации (естественно, в целях «развития демократии»). Подавляющее большинство из них проигрывают все выборы, но часть голосов у оппонентов отбирают. В частности, партии «спойлеры», выделившиеся из этой партийной массы, оказались востребованными на президентских выборах. Обилие партий, представляющее собой «демократическую шелуху», нисколько не снизило авторитарности исполнительной власти.

В-четвертых, оппозиционные общественные объединения, кандидаты в Президенты и главы регионов лишаются возможности на равных вести предвыборную кампанию. У действующих представителей официальной власти в этом плане огромное преимущество в СМИ и финансировании. Через муниципальные фильтры (выборы до выборов, но не избирателями) отводят от участия в выборах неугодных кандидатов, оставляя в избирательных списках откровенно бесперспективных для оппозиции участников. На этом фоне гражданам остается избирать только представителей официальной власти. Вот и вся демократия.

В-пятых, использование административных рычагов (невыдача разрешений на проведение демонстраций и несогласование мест их проведения) и силовых средств (создание росгвардии, оснащаемой самой современной техникой) для борьбы, в первую очередь, с массовыми протестантами. А сегодня еще проще – запрещают массовые мероприятия под предлогом борьбы с «пандемией» во имя «заботы» о здоровье народа.

В-шестых, принятие законов против экстремизма в такой редакции, которая позволяет привлекать к ответственности наиболее активных протестантов и критиков действующей исполнительной и законодательной власти.