Шерше ла фам!

Выражение, вынесенное в заголовок, в переводе с французского означает «ищите женщину!». Французы утверждают, что во всякой злой интриге, где замешана любовь, нити интриги находятся в руках какой-то коварной женщины.

В истории дуэли и смерти А. С. Пушкина, как кажется, есть одна женщина – жена поэта, Натали Пушкина (Гончарова). Она длительное время легкомысленно позволяла ухаживать за собой Жоржу Дантесу и даже ездила к нему на свидание. Но, будучи страдающей стороной, она не могла создать интригу против самой себя. Поэтому историки на роль главного интригана выдвигали других лиц: жену министра К. В. Нессельроде, графиню С. А. Бобринскую, а также мужчин – князя И. С. Гагарина, барона Л. Геккерна де Беверваарда. Сейчас большинство исследователей склоняются к тому, что нити злой интриги шли от Идалии Григорьевны Полетика.

Ее отец, барон (затем граф) Г. А. Строганов, был в начале XIX века русским послом в Испании. Там он сблизился с женой одного придворного (графа д’Ега), родилась дочь, которую назвали Идалией. Через много лет, когда умер граф д’Ега, а Строганов овдовел, родители Идалии вступили в законный брак. Так Идалия оказалась в Петербурге и стала жить во дворце Строгановых (на углу набережной р. Мойки и Невского проспекта).

Семейство Строгановых было в родстве с семейством Гончаровых, и Идалия приходилась троюродной сестрой и Натали, и ее сестрам, Екатерине и Александрине. Пушкин на правах родственника часто бывал во дворце Строгановых, слушал рассказы старого и ослепшего графа о заморских странах (а тому, кроме Испании, довелось побывать в Англии, Германии, Италии). Пушкину все был интересно, ибо самому не удалось побывать за рубежом.

Идалия на правах родственницы тоже часто бывала в доме Пушкиных (они часто меняли квартиры, но в 1836 г. жили на набережной р. Мойки, невдалеке от дворца Строгановых). Сама же Идалия к тому времени жила в Новой Деревне, где располагался Кавалергардский полк, в котором полковником служил ее муж, А. М. Полетика. В этот полку служили и часто бывали в доме своего полковника офицеры Ж. Дантес и П. П. Ланской (впоследствии – второй муж Натали).

Идалия все время одолевала Пушкина просьбой написать ей стихи в альбом. Пушкин долго отказывался. Раньше, когда был холост, он частенько писал стихи в альбомы светских красавиц, но, став женатым, считал это неприемлемым. И все же Идалия его уговорила (сейчас бы сказали «достала»). Немного подумав, Пушкин сочинил экспромт, потом взял в руки гусиное перо и написал текст на странице альбома своей родственницы. Размашисто расписался. Затем перечел написанное – и смутился: стихи получились такие, что можно было подумать, будто поэт влюблен в хозяйку альбома. Пушкину не хотелось, чтобы такие стихи были бы использованы против него. Он поставил дату: 1 апреля 1836 г., хотя была уже поздняя осень. Стихотворение, похожее на признание в любви, превратилось в первоапрельскую шутку.

Идалия, видя, как Пушкин пишет стихи ей в альбом, млела от восторга. Она предвкушала, как будет хвастаться этими стихами перед своими друзьями. Восторг сменился ликованием, когда она начала читать текст. Но что это? Такая несуразная дата! Идалия поняла, что эти стихи ей никому показывать нельзя. Она почувствовала себя оскорбленной и решила отомстить Пушкину.

Через некоторое время Натали получила от Идалии записку: та приглашала ее приехать к себе, чтобы поделиться важной новостью. Ничего не подозревавшая Натали поехала к родственнице в Новую Деревню (приблизительно полчаса езды в карете или санях). Идалия, однако, куда-то торопилась, сказала, что скоро вернется, и просила Натали подождать ее. А чтобы та не скучала, ее готов развлекать поручик Дантес, который тут же явился из соседней комнаты. Идалия быстро исчезла, Натали осталась в обществе Дантеса.

О том, что происходило потом, известно из воспоминаний княгини Веры Федоровны Вяземской, к которой Натали приехала вскоре очень взволнованной. По словам Натали, Дантес, когда они остались в комнате одни, вынул пистолет и сказал, что непременно сейчас застрелится, если Натали ему тут же не отдастся. Он-де ее безумно любит, жизнь ему недорога, а Натали, став причиной его смерти, будет вечно терзаться за свою бесчувственность. Натали (по ее словам) была ошеломлена таким напором, она пыталась образумить офицера, но тот упорствовал, то хватаясь за пистолет, то хватая Натали за руки. Вдруг открылась дверь, в комнату вошла малолетняя дочь Идалии, и Натали вместе с нею вышла из комнаты.

В этом рассказе нас смущает одно обстоятельство. Как мог Дантес, подготовивший (вместе с Идалией) ловушку для Натали, не позаботиться о том, чтобы дверь в комнату была закрытой. Для опытного повесы, каким был Дантес, это непростительный «прокол».

Неизвестно, возникли ли у княгини Вяземской такие же сомнения, но она посоветовала Натали ничего мужу не говорить. Пушкин последнее время очень нервничал; летом, будучи в Москве, он по совершенно незначительному поводу вызвал на дуэль графа В. А. Соллогуба. Друг Пушкина, П. В. Нащокин, которого поэт просил быть его секундантом, смог тогда дуэль предотвратить. Сейчас Пушкин вполне мог вызвать на дуэль Дантеса, а Нащокин, живущий в Москве, ничего не будет знать.

Княгиня Вяземская и Натали благоразумно решили держать Пушкина в неведении относительно злополучного свидания в доме Полетики. Но Пушкину об этом услужливо сообщили. Александр Сергеевич поинтересовался у жены, как было дело. Та повторила то, что рассказала ранее княгине Вере Федоровне. Пушкин без колебаний вызвал Дантеса на дуэль.

До конфликта с Дантесом Пушкин вызывал на дуэль не только Соллогуба, но еще более десяти разных лиц. Дважды дело доходило до пистолетов. Но Пушкин никого из своих недругов не убил и не ранил, да и сам остался цел и невредим. Однако все это было до истории с Дантесом.

Пуля Дантеса попала Пушкину в живот и, не будучи извлечена (тогда не было рентгена и определить местонахождение пули оказалось невозможным), вызвала заражение крови и смерть поэта. Пушкин стрелял уже будучи раненым, лежа на земле, поэтому его пуля летела под углом. Задев руку Дантеса, пуля ударилась о медную пуговицу офицерского мундира и рикошетом отлетела в сторону. Дантес отделался легким ранением руки, хотя и упал от сильного толчка пули.

Пушкин погиб. Полетика прожила после этого еще полвека, последние годы – в Одессе. Когда узнала, что там решили поставить памятник Пушкину, собиралась специально приехать, дабы плюнуть на статую. До открытия (в 1885 г.) памятника злая старуха не дожила.

Родственные связи

Героем этой истории является великий князь Михаил Михайлович, в дальнейшем – Мих. Мих. Он был вторым сыном великого князя Михаила Николаевича, генерал-фельдмаршала, героя русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Мих. Мих. как и его отец, служил в армии – флигель-адъютантом в гвардейском Егерском полку. Служба его не удовлетворяла, к тому же на штабной должности чины шли медленно, и он не имел надежды повторить служебный успех отца. Мих. Мих. надеялся, что сможет себя по-настоящему проявить в семейной жизни.

Согласно законам Российской империи великие князья из рода Романовых должны были жениться династическим браком, то есть на представительницах других правящих родов (принцессах, королевах и т. д.). Это делалось для того, чтобы сохранялось как можно больше наследников российского престола из рода Романовых. Нединастический, то есть морганатический, брак разрешался лишь с согласия самого императора. Мих. Мих. дважды имел возможность вступить в династический брак, но всякий раз свадьба расстраивалась. И тогда он решил, что ему надлежит жениться морганатическим браком.

В предстоящем разговоре с царем он имел, как ему казалось, два веских довода. Во-первых, его очередь в ряду наследников престола была в конце второго десятка, и реального ущерба династии Романовых его брак не нанес бы. Во-вторых, в памяти у всех еще была свежа история с покойным императором Александром II, который после смерти своей жены Марии Александровны (бывшей принцессы Гессенской) женился на русской княжне Екатерине Михайловне Долгоруковой. Мих. Мих. присмотрел себе дочь министра внутренних дел графа Н. П. Игнатьева, Екатерину. Утвердившись во мнении, что имеет неплохие шансы на взаимность, он завел разговор о своем предполагаемом браке с Александром III. Тот ответил категорическим отказом.

Несостоявшаяся великокняжеская невеста Екатерина посвятила всю свою жизнь служению больным и страждущим, став медицинской сестрой. Через 20 лет, во время русско-японской войны, она поехала в далекую Маньчжурию, чтобы работать в госпитале.

А самого Мих. Мих. Александр III отправил за границу наблюдать за лечением его младшего брата Георгия. Через год Георгий поправился, вернулся в Россию и женился на дочери греческого короля Георга I, Марии, приходившейся Георгию и Мих. Мих. двоюродной племянницей. Родственные связи в династических браках были неизбежными из-за узости круга избираемых лиц. Еще один брат Мих. Мих., Александр, также женился на своей двоюродной племяннице, Ксении, приходившейся родной дочерью императору Александру III.

Когда брат Георгий уехал в Россию, Мих. Мих. остался за границей, как тогда представлялось, на некоторое время. Он встретил там графиню Софью Николаевну Меренберг, влюбился в нее и, не спрашивая разрешения у царя, женился морганатическим браком. Софья, правда, имела некоторые основания на признание династических прав, но об этом позже. Главное – она приходилась внучкой самому Александру Сергеевичу Пушкину!

Когда Александр III узнал, что внук Николая I женился на внучке Пушкина, он сильно разгневался. Царь распорядился исключить негодника из рядов российской армии, запретил ему въезд в Россию, лишил причитающихся ему как великому князю денежных субсидий. Мать Мих. Мих., Ольга Федоровна (бывшая принцесса Баденская), умерла от сердечного приступа. Мих. Мих. получил поддержку от своего отца-фельдмаршала, на предоставленные ему средства купил два дома – в Англии и во Франции, и далее в течение 35 лет жил безмятежно за рубежом вместе с женой Софьей. У них было двое детей. Младшая дочь, Надежда, вышла впоследствии замуж за германского принца Людвига Баттенберга, родственника по материнской линии и русских царей, и английских королей. Это родство осуществлялось через датских принцесс Александру и Дагмару, на которых были женаты соответственно английский король Эдуард VII и русский царь Александр III. А по отцовской лини Людвиг Баттенберг был родственником болгарского царя.

Теперь вернемся к генеалогическому древу Софьи Меренберг. Ее мать, Наталья Александровна, была младшей дочерью великого поэта. Во втором браке она была женой герцога Нассауского, Николая (старший брат которого, Адольф Вильгельм, между прочим, был женат на внучке русского царя Павла I). По условиям морганатических браков Наталья Пушкина не могла стать герцогиней Нассауской, она стала графиней Меренберг, этот титул перешел и к детям – Софье и Георгу.