– И грязный, – верещала Люська. – Лапы перепачканы. Сразу понятно, скитался он под дождём, никому не нужный, всеми забытый и покинутый.

Псу всё же удалось перепачкать мне футболку.

– Место! – крикнул я.

Он моментально отбежал в сторону и сел рядом с креслом.

– Ого! Да он ещё и дрессированный, – восхитилась Люська.

– Накормила его?

– Да.

– Напоила?

– Угу.

– А теперь отведи к калитке, пусть домой бежит.

– Но, Глеб…

– Пойми, ты привела домой чужую собаку. Видела ошейник? О чём это говорит?

– Ни о чём! Он бездомный.

– Люсь, не зли меня. Знаешь, как это называется? Похищение!

– Кто кого похитил? – по лестницы спускался Димон.

За ним торопилась Райка.

Пёс сразу же вскочил и помчался им навстречу.

– Отпадная собачка! Привет, привет. Слушайте, а я ему понравился.

– Какой он пушистый! – восхитилась Райка. – И дружелюбный. Смотрите, он меня лижет.

– Он всех так приветствует, – пояснил я. – Дрессированный.

– А Глеб хочет выставить его на мороз.

– На улице плюс двадцать восемь.

– Ночью похолодает, – выпалила Люська. – Собака замёрзнет и её смерть будет тяжёлым грузом лежать на твоей совести.

– Как-нибудь переживу.

– Дим, ну скажи ему. Димка!

Узнав, что к чему, Димон занял мою сторону. Люська психанула.

– Сговорились! Живодёры. Тогда сами отводите его к калитке. Прощай, собака! Я сделала всё, что было в моих силах.

– Дядь Глеб, а я бы оставила собаку, – протянула Райка.

– Тебя никто не спрашивает. Ты сделала выводы из своего поведения в гостях?

– Гм… сделала.

– Какие?

– Что эта карга… то есть балерина, бабка Веркина… она… выжила из ума.

– Поднимайся в комнату, думай.

– А чего думать! Мы с Веркой играли, а эта черепаха выползла и давай орать. Балерина, а орет совсем не по балетному. Такими батманами меня покрыла, я чуть на шпагат от растерянности не села.

На втором этаже Люська так хлопнула дверью, что на первом что-то упало со стены и разбилось. Райка опустила глаза в пол – определённо, что-то задумала. Мы с Димоном вышли из дома.

Прежде чем выпустить пса за калитку, я высунул голову и осмотрелся. Мне казалось, хозяева собаки бегают по улицам и зовут своего питомца.

– Ну всё, шагай, – сказал я псу. – Беги домой.

– Беги-беги, – крикнул Димон, видя, что пёс уселся на землю и чихнул.

Закрыв калитку, я прислушался.

– Сидит, – сказал минуту спустя Димон. – Настырный.

– Ничего, посидит и домой уйдёт. Пошли чайку с бутерами выпьем.

Алиса от чая отказалась, Генка ещё не вернулся из астрала, а Райка затребовала бутерброды в комнату в количестве пяти штук. Люська, крикнув из-за закрытой двери, что с предателями не разговаривает, на всю громкость врубила музыку.

***

Утро началось с Люськиных криков, что её мечта близка к осуществлению. Ко мне она ворвалась, готовая взорваться от нетерпения.

– Я оказалась права – Максимчику некуда идти! Не веришь, иди и сам посмотри.

После сна, особенно, когда меня будят вопли сестры, я всегда туго соображаю. Вот и сейчас откинув одеяло, никак не мог взять в толк, кто такой Максимчик, о котором говорит Люська.

– Повтори ещё раз, – попросил я. – Только по слогам.

– А по буквам не хочешь? Давай просыпайся резче! Ты говорил, у Максимчика есть хозяева, а их нет. Он никуда не ушёл, сидит себе у нашей калитки, поскуливает. Это судьба! Она подарила мне моего Максимчика.

– Ты о собаке говоришь?! – осенило меня.

– Поздравляю! Тебе начисляется два балла. Глеб, кончай тормозить, конечно же, я имею в виду собаку. Нашего вчерашнего бобтейльчика, – улыбнувшись улыбкой редкостной дурочки, Люська добавила: – Моего сегодняшнего Максимчика.

– Максимчик, – хмыкнул я. – Очень подходящее для собаки имя.

– Моя собака, как хочу, так и называю.

– Она не твоя – это раз. Бобтейл заблудился и не может отыскать свой дом – это два. Мы поможем найти ему хозяев – это три. Всё уяснила?

– Ты воткнул мне нож в спину – это четыре! – заорала Люська и выскочила в коридор.

Бобтейл действительно никуда не ушел, очевидно, ему так понравилась атмосфера нашего дома, что пёс решил стать очередным гостем. Димон и Алиса полностью поддержали мою идею, заняться поисками хозяев пса. Люська стояла на своём:

– Интересно, как вы их искать сбираетесь? По запаху?

– Нужно дать объявление, – сказала Алиса.

– И обойти всех соседей в посёлке, – кивнул я.

– Будь Максимчик местный, он бы ни за что не потерялся, – пробормотала Люська.

– Логично, Глебыч, – отозвался Димон. – Судя по всему, пёс не местный, забрёл сюда случайно и… Минутку, а почему он Максимчик?

– Это ты у неё спроси? – я кивнул подбородком на Люську.

– Максимчик и всё! – рявкнула та. – Хорошее имя.

– Случайно не в честь того актёришки, от которого ты фанатеешь? – прищурился Димон.

– Он не актёришка, а классный актёр.

– В каждом фильме играет одного и того же персонажа. Только имена меняются.

– Много ты понимаешь в искусстве.

– Вы о ком? – Райка дёргала Люську за руку.

– О ком надо.

Пока мы совещались в гостиной, бобтейл растянулся возле дивана и задремал.

– Он спит как ангелочек, – лыбилась Люська. – Ну посмотрите на него внимательно, ребят, разве можно такую красоту отдавать в чужие руки?

– В данном случае, чужие руки – это мы.

– Глеб, ты опять?

– Не опять, а снова.

– Не ори, Максимчика напугаешь, он начнёт заикаться.

– Сама не ори!

– Не ругайтесь, – взмолилась Алиса. – Мы же решили, займёмся поисками хозяев бобтейла.

– Как всегда ты занимаешь сторону Глеба, – нахмурилась Люська.

– Неправда!

– А ещё подруга называется, – продолжала бубнить Люська.

– Лучшая подруга всегда предает в самую неподходящую минуту, – ляпнула Райка. – У меня поэтому нет подруг.

– Я почему-то не удивлена. Ты не умеешь общаться с детьми.

– Они все скучные и противные, – Райка села на корточки и обняла бобтейла за шею. – Какой же он красивый, мягенький, пушистенький. Миленький мой Максимчик! Максимусик! Мусик мой! Пупсик плюшевый! Люблю тебя сильно-пресильно. Слушайте, а если он окочурится, из него можно чучело сделать на память, чтобы в гостиной стояло?

– Рая, ещё одно грубое слово и лишишься планшета. И не смей даже думать, что с Максимчиком что-то случится. Он будет жить вечно.

– Прости, тёть Люсечка! Конечно, вечно. Он всех переживёт, и сдохнет от голода, когда никого на Земле не останется.

Люська хотела дать Райке подзатыльник, но помешал грохот на лестнице. Это Генка спускался со второго этажа и упал.

– Откуда в доме собака? – спросил он, держась за поясницу.

– Подбросили, – съязвила Люська.

Бобтейл поднял голову и уставился на Дронова.

– Почему он так подозрительно на меня смотрит? – Генка начал пятиться.

– Ты ему понравился.

– А, по-моему, как раз наоборот. Глеб, сделай так, чтобы он перестал пожирать меня взглядом.

Бобтейл вскочил на лапы и помчался к Генке. Наверняка он хотел всего лишь его поприветствовать, выказать, так сказать, своё собачье уважение. Но Генка этого не знал, как обычно он подумал о самом плохом, потому и побежал на второй этаж. Бобтейл за ним. Генка успел закрыть дверь перед самым носом собаки.

– Изыди! – голосил он из комнаты. – Фу! Брысь! Вон из дома! Тьфу-тьфу-тьфу!

Обежав коридор второго этажа и обнюхав всё, что только можно было обнюхать, раздосадованный бобтейл спустился вниз.

– Он здесь освоился, – сказал Димон, потрепав пса по мохнатой спине.

– Позавтракаем и вплотную займёмся Максимчиком, – хмыкнул я.

– Как скажешь, – выдавила из себя Люська. – Только завтрак сам себя не приготовит.

– А ты этим заниматься не будешь из вредности, я прав?

– Прав на все сто.

– Алис, будешь другом?

– Мог бы и не спрашивать, – Алиса уже собиралась идти на кухню, как вдруг Люська, зевнув, заявила:

– Алис, осторожнее там, утром на кухне бегала мышка. Не наткнись на неё.

– Мышка?! – у Алисы отпало всякое желание появляться на кухне.

– Да врёт она, Алис. Специально говорит, чтобы ты на кухню не заходила.

– Конечно, вру, – засмеялась Люська. – Иди, Алис, не бойся. Хотя может, я и не вру. Но какое это имеет значение.

– Глеб, вы с Димой сами себе бутерброды сделайте, – проговорила Алиса. – А я… мне вообще завтракать не хочется. Я должна учить сценарий, – и, озираясь по сторонам, будто опасаясь нашествие мышей-убийц, Алиска поспешила подняться к себе.

– Довольна? – спросил я Люську.

– Вполне.

– Ничего, Димон, сами справимся. Пошли, поможешь мне супер-завтрак забабахать.

– Кухню не взорви, – крикнула Люська.

На кухне я даже не успел подойти к холодильнику, как у меня зазвонил телефон. Иннокентий Иванович просил приехать к нему как можно скорее.

– Ну и денёк, – я взял банан и выбежал в коридор. – Димон, мне к Иннокентию за бумагами надо. Ты сам здесь готовь, окей?

– Это подстава, Глебыч! Самая настоящая подстава, – неслось мне в спину.

Люська сидела в кресле и гладила довольного бобтейла.

– Купим тебе в магазине всё необходимое, вымоем хорошим шампунем, и спать ты будешь в моей комнате.

– Я к Иннокентию, – крикнул я на ходу. – Приеду, поговорим.

– Как твоей супер-завтрак, вкусный получился?

На станции я купил себе горячий чебурек и утолил голод. Потом выпил холодной газировки и ощутил себя человеком. До Иннокентия Ивановича добрался, пребывая в хорошем настроение, взял у старика папку, намереваясь рвануть обратно. Не тут-то было. Иннокентия Ивановича прорвало на беседу, быстро уйти не получилось, пришлось два часа слушать истории, как последний месяц его терзало неуходящее вдохновение.