3

Вскоре подъехал милицейский уазик, и Волкова на глазах удивлённых прохожих посадили в машину. Свобода оказалась такой призрачной – замки и решетки зубами не перегрызешь, в ветер не превратишься. Пока везли, Андрей с горечью думал о том, что если его в самом деле отправят в камеру на трое суток, тогда ему волей-неволей придётся смириться с позорным клеймом уголовника.

В дежурной части его ещё раз обыскали, велели вытащить из кроссовок шнурки и сдать их, записали данные и проводили в камеру предварительного заключения.

– СПИДом болеешь? – спросил конвоир, молодой весёлый паренёк с открытым и умным лицом, видимо, студент-заочник юридического.

– Не знаю, – ответил Андрей.

– Сдашь прямо здесь экспресс-тест, узнаёшь. Эти тесты нам из Германии пришли в качестве гуманитарной помощи, – похвалился он. – Они, конечно, не дают сто процентов результата, но, как минимум, подтвердят у тебя в крови наличие антител, а это почти всегда инфекция… Ты, брат, не переживай, если что. У вас там каждый второй с пятачка заразный. По секрету скажу, что и у наших ребят кое у кого, – милиционер загадочно подмигнул, намекая, очевидно, на что-то нетрадиционное. – Тоже обнаружили антитела… Так что, не переживай, ничего страшного. Будем живы, не помрем… Да, – улыбнулся вдруг провожатый. – Как же это, брат, тебя угораздило-то? Прямо около церкви… Ты бы уж потерпел.

Андрей плотно сжал зубы и промолчал. Экспресс-тест занял одну минутку и выдал положительный результат.

– В общем, не переживай так уж, анализы бывают неточными, – ещё раз подбодрил его милиционер. – Все мы под Богом ходим…

– Я в бога не верю, – огрызнулся Волков. – И в заразу эту не верю. Зараза косит слабых, это закон природы. Если я слаб, пусть она и меня косит.

– Ладно, ладно, – смягчился конвоир. – Это ты такой смелый, пока в тебе ханка гуляет. Протрезвишься, мозгами думать начнёшь, а не химией.

Камера была двухместной. Кроме Волкова, в ней находился бомжевого вида старичок, который постоянно покашливал. Мрачные стены, удушливый запах и замкнутое пространство действовали угнетающе, и Андрей очень быстро начал трезветь, а вместе с отрезвлением в его голове начинала яростно пульсировать сигнальная лампа – болен, болен, болен… Бежать, бежать, бежать!

Через некоторое время камеру открыл конвоир и велел Волкову пройти в кабинет начальника уголовного розыска. Сержант проводил его на второй этаж, а сам удалился. Начальник ОУР, маленький поджарый кореец, Юрий Владимирович Ким, предложил Волкову стул, сам же сел напротив и с улыбкой спросил, давно ли Андрей употребляет наркотики и есть ли у него судимость. Волков признался, что наркотики употребляет уже три года, но судимости никогда не было. Ким недоверчиво покачал головой.

– У тебя скоро суд, я знаю. Тебя могут закрыть. А у тебя экспресс-анализ показал ВИЧ-инфекцию… Я бы не стал с тобой церемониться, – признался кореец. – Но ты занимался в секции у моего старшего брата, я это помню. И брата своего уважаю… От суда я тебя отмажу, проблем нет… – Он выдержал паузу, потом неожиданно предложил: – Хочешь получать у меня регулярно деньги?

Андрей поморщился.

– Ты не так понял, – засуетился кореец. – Каждый месяц ты будешь получать у меня оклад в сумме среднего заработка милиционера, а взамен приходить и рассказывать, что происходит на пятаке. Просто рассказывать, и больше ничего. Ведь я ж добра желаю.

Андрей усмехнулся.

– Нет уж, спасибо, сумею заработать деньги другим путём.

– Да ведь к нам же опять попадёшь, – начал кореец. – А я тебя вытащу…

– Нет, – решительно отрезал Волков.

– Все наркоманы так думают, а в результате – две дороги: либо к нам, либо на тот свет. Чаще – второе. Ты на Верхнем кладбище был? – спросил Юрий Владимирович. – Там полкладбища как братская могила, только лежат там одни наркоманы. Восемнадцать, двадцать, максимум двадцать пять. В Афганистане от пуль столько не полегло, сколько в России от этой афганской дряни. Слушай, Волков, я церемонюсь с тобой только из уважения к своему старшему брату, у которого ты когда-то был на хорошем счету. Ну, сам подумай, что тебя ждёт? Спид развивается по-разному, у кого быстро, у кого чуть медленнее, но итог один – труп ходячий, инвалид, а с наркотиками загнёшься ещё скорее. У тебя незаконченное высшее юридическое. Я тебе предлагаю работу… да, конечно, не самую… но всё-таки… Подумай!

Андрей уже плохо воспринимал слова говорившего. Он тупо смотрел в одну точку перед собой и ничего не отвечал. В голове только вертелась песенка из репертуара Чижа: «Снова поезд, сегодня на север, ну а завтра на юг. Снова поезд, замкнутый круг». Бежать, Волков, бежать! От всего бежать! От этих «ласковых» разговоров с корейцем, от серого низкого неба Прибалтики, от чёрной дыры пятака, от друзей, которых нет, от врагов, которых так много, что не знаешь, куда бежать от них. От болезни, от смерти, от самого себя… Бежать!

– Ладно, иди, – махнул рукой кореец. – В дежурную часть загляни, распишись за вещи, результат анализов забери и… эх, дураки же вы, парни! Могли бы жить… Иди отсюда, Волков, иди!

Андрей вернулся на пятак и из какого-то мальчишеского куража присел именно на ту скамейку, на которой утром заснул… «Неужели ВИЧ? Нет, это ошибка. Зараза косит слабых. Нет, этого не может быть! Наплевать! Сейчас главное – бежать. До суда осталось три дня. Нужно найти денег и бежать».

Вечерело. Около церкви зажглись фонари, которые могли бы показаться красивыми человеку, который никуда не бежал. Волкову они показались желтушно-чахлыми и болезненно-безжизненными. И церковь, восстановленная из старой немецкой кирхи, где когда-то располагался спортивные зал с секциями борьбы и бокса, казалась ему гигантским недогоревшим огарком прокопчённой свечи, которая не устремлялась вверх к небу факелом, а врастала своим фундаментом вниз, в землю, в самый ад, если таковой был. Напротив церкви у дома культуры железнодорожников повесили новую афишу: улыбающийся Бельмондо держит в зубах сигару. Под ней – название фильма: «Вне закона». Вне закона?! И улыбающийся супер-герой с сигарой во рту… Тьфу, нелепость какая!

Начался дождик, мелкий, холодный, противный. Даже волки в такую погоду предпочитают лежать где-нибудь в тепле и зализывать раны. Андрей поёжился и поднял воротник куртки. Его подташнивало. Нужно было подумать о завтрашнем дне. Пятак не отпускал из своих крепких объятий даже на сутки. На пятачке томилось несколько худощавых фигур. Продавцов не было. Волков подошёл поближе. Двух наркоманов, которые стояли на автобусной остановке, он знал. Это были Базан и Фёдор, не так давно освободившиеся за разбой. Обычно они приезжали на пятак поздно вечером и покупали ширево на большую сумму. О том, чтобы их кинуть, Волков даже мысли не держал. У этих парней совесть и страх были давно задушены. Это были волки – озлобленные, сбившиеся в небольшую стайку. В случае чего они могли пырнуть ножом или расстрелять из обреза. Таких тут называли отмороженными. Но пока у них водились деньги, вели они себя вполне пристойно и не торопились показывать зубы.

– Волк, братэла, сколько лет, – широко улыбаясь, проговорил Фёдор и приветливо похлопал Андрея по плечу. – Что тут у вас происходит? Битый час торчим, хоть бы одна падла появилась. Куда все подевались?

Подошел Базан, и Андрей поздоровался с ним так же «сердечно», как с Фёдором. Так было принято в их среде.

– Не знаю, – ответил Андрей. – Утром я брал пятерину у Валеры. Потом меня в мусарню забрали.

– С лекарством?

– Нет. Два сержанта-пэпээсника власть свою решили показать за то, что я им грубо ответил.

– Козлы, – сплюнул сквозь зубы Базан. – Братэла, – обратился он к Андрею. – Помоги лекарство взять. В долгу не останемся. Ты нас знаешь. Весь день как савраски. Дела. Передохнуть некогда. Помоги.

Андрей развёл руками.

– Надо ждать, – сказал он. – Кто-нибудь подойдёт, время ещё детское.

– Маякнешь, если что?

– Конечно.

Андрей вернулся на скамейку. Он решил подождать ещё полчаса. Действие утренней пайки заканчивалось, нужно было позаботиться хотя бы о ночном сне. К остановке подъехал пригородный автобус. Из него вышла девушка и направилась на пятак. Одета она была не по-наркомански и выглядела ухоженно. Андрей видел её впервые. На ней была длинная чёрная кожаная куртка, в руках она держала зонтик, светлые волосы были аккуратно собраны сзади в пучок. Ничто не выдавало в ней наркоманку или проститутку, у Волкова глаз был набит на эту категорию пленников пятачка. Однако очевидно было, что девушка пришла сюда с какой-то целью. Волкову стало любопытно, и он подошёл к незнакомке. У неё было приятное, свежее, умное лицо. Волков немного смутился.

– Ты за лекарством? – как бы между прочим спросил он.

Девушка робко улыбнулась и, потупив взгляд, ответила:

– Я здесь никого не знаю. – Потом поспешно добавила: – Деньги у меня есть… сколько нужно… да, есть…

– Не в этом дело, – сказал Волков, внимательно разглядывая незнакомку. – Сейчас взять лекарство будет очень трудно.

У Волкова до последнего времени было чёткое правило – не кидать женщин. Считал он это делом недостойным, неприличным даже для зверя. Но теперь в нем скопилось столько злости на жизнь, на самого себя, на врагов, которые его загоняли в угол, что он уже не думал о кодексе поведения. На пятаке работал один закон – закон джунглей: если не ты, то тебя!

– Ну, ладно, я тебе помогу, – сказал он. Девушка полезла в карман за деньгами.

– Погоди, – он жестом остановил ее и указал глазами на Базана и Федора. – Видишь этих парней?

Она кивнула.

– Это кидалы, – соврал Андрей. – Нужно сделать так, чтобы они ни о чём не догадались. Они у меня только что спрашивали лекарство. Но я ответил им, что у меня нет. Теперь главное, чтобы они не догадались, что ты покупатель. Поэтому… – Он сделал внушительную паузу. – Я сейчас от тебя отойду и присяду на лавку, а ты минуты через две иди в сторону церкви. Я обойду храм с другой стороны и буду ждать тебя напротив УВД, там, где темно, поняла?

Девушка ещё раз молча кивнула. Вечер загустел и так переполнился влагой, что фонари у церкви смотрелись размытыми акварельными каплями на стекле. Влага сочилась отовсюду, кажется даже, из красного кирпича старой кирхи, переделанной под православный храм. Сочиво, месиво, холод, дождь, бежать… Бежать от диагноза, от заразы, бежать!

Через несколько минут они встретились в условленном месте. Симпатичная незнакомка передала Волкову нераспечатанный шприц и довольно «увесистую» купюру.

– Возьми мне один кубик, а остальное оставь себе, – сказала девушка, стараясь не глядеть на Андрея. Она словно стеснялась всего того, что происходило в эти минуты, стыдилась самую себя, может быть, даже ненавидела себя в эти мгновения. – Я тебя буду ждать, – смущенно прибавила она. – Ты ведь вернёшься?

Она посмотрела своими чистыми наивными глазами в самое сердце Волка, так, что у него всё взвыло от ярости внутри звериного существа. Не нужна была ему эта капля Человечности, взвыл он от нее, как будто ошпарили его кипятком. «Ты ведь вернёшься?» О, Господи, только не это! Он хотел урвать добычу и убежать… он хотел оставаться волком, ему нужно было оставаться волком… а тут эта девушка… «Я тебя буду ждать… Ты ведь вернешься?». – «Куда я вернусь? В логово смерти? Куда? Если мне бежать надо… Куда?».

Андрей перешёл улицу, обогнул здание УВД и нырнул в закоулки, где находился ночной бар. В баре он заказал чашку чёрного кофе без сахара и задумался, крепко задумался, впервые задумался здесь не как волк, а как человек. Незнакомка практически подарила ему билет на поезд в один конец… до Москвы хватит. Глупая, наивная, милая незнакомка, совсем не похожая на тех, которые каждый день кружат около пятака в поисках кайфа. Кто она? Зачем она хочет уколоться? Зачем она хочет добровольно уйти в эту чёрную дыру? Волкову нужно было не просто пожалеть её, но преподнести полезный урок на будущее. Возможно, кроме него, этого ей никто никогда не сделает. Возможно, эта случайная встреча – вовсе не случайна! В обмен на практический урок с его стороны незнакомка уже подарила ему капельку Человека, человечности… Незаметно для работников бара Андрей достал шприц, выбрал в него пять кубиков кофе и вышел на улицу. У кофейного раствора и ханки цвет был похожим, и на вкус они горчили одинаково, и только опытный наркоман мог определить, где наркотик, а где обман. Андрей не раз использовал это в своих целях, особенно в последнее время, когда остался без работы, с постоянной привязанностью к пятаку. Сунет, бывало, кому-нибудь из глянцево рекламных сосунков-малолеток шприц с кофейным раствором, они уколются, еще и спасибо скажут, чтобы не осрамиться перед другими «торчками».

Вернувшись, молодой человек застал девушку на том же месте, где оставил ее.

– Как тебя зовут? – ласково спросил он.

– Катя, – ответила она.

– Почему ты такая доверчивая, Катя? Ты пришла одна поздно вечером на пятак, где царят волчьи законы. Ты не похожа на наркоманку или проститутку. Зачем? Зачем ты сюда пришла?

Андрей вытащил из кармана шприц, повертел его в руках, показывая девушке его содержимое, затем у нее на глазах надавил на поршень и все вылил на асфальт. Катя всплеснула руками.

– Что ты сделал? – воскликнула она.

– Спас тебя от глупости и от заразы, которая может быть в любом шприце. Это не ханка. Это самый обычный кофе. Без сахара. Ты понимаешь, что я мог тебя кинуть? Ты понимаешь, что я мог заразить тебя ВИЧ-инфекцией? Кстати, знакомьтесь, милая Катюша – перед вами Волков Андрей, кидала с незаконченным высшим юридическим, только что узнавший о своем диагнозе «ВИЧ», злой как чёрт, готовый убежать на край света… Вы довольны?

Андрей вытащил деньги и сунул их девушке. Она стояла растерянная, не зная, что сказать.

– Я здесь… первый раз… – всхлипывая, проговорила Катя. – Понимаете? Первый раз… Я не знала, что здесь все так, как вы рассказали, правда… Подружки говорили иначе… У меня дома проблемы! – не выдержала она и разрыдалась.

– И поэтому ты решила уколоться? – спросил Андрей. Она кивнула.

– Ты раньше кололась?

– Один раз в другом городе…

– Ладно, давай провожу тебя до следующей остановки, и ты мне все расскажешь.

Они неторопливым шагом пошли вдоль церковной ограды по каштановой аллее.

– У меня тоже полно проблем, – сказал Андрей. – Только я пытаюсь не зацикливаться на мелких. Крупных и без этих полно. Да и вообще всё это ерунда по сравнению с этим. – Он ткнул большим пальцем правой руки в район локтевого сгиба. – Столько уже всего туда ушло, не перечесть. А теперь вот, к моему ужасу, и здоровье уходит туда же, в столицу Австрии… А ведь оно единственное, что у меня ещё осталось. Уйдет оно, я даже убежать никуда не смогу…

Катя тяжело вздохнула.

– А у меня другое… Я работаю музыкантом в филармонии, – начала она. – Преподаю, играю, иногда выезжаю на конкурсы пианистов. Сегодня я прилетела из Таллинна на один день раньше… – Она горько улыбнулась. – Прям как в анекдоте. В аэропорту взяла такси и помчалась домой, счастливая, радостная, с цветами. Я заняла на конкурсе первое место. – Катя сделала паузу, глаза её снова увлажнились. – А там другая женщина… даже не женщина, а шлюха какая-то. Представляешь, какой для меня был удар, когда я увидела это?! Мой муж, которому я бесконечно доверяла, которого боготворила, баловала, возносила на пьедестал, предал меня как потаскун из дешёвых бульварных книжонок. Я бросила им под ноги цветы и ушла. Часа три бродила по городу сама не своя. Куда идти, что делать, не знаю. В церковь зашла – не то! Выть хочется, а не могу, не воется. Пошла в ресторан, вино, водку не переношу, воротит. Забыться надо. Вот поэтому и прикатила сюда… Да на счастье ты мне попался, а то и в самом деле – что бы могло произойти?

Минут через пять подошёл автобус. Перед тем, как прыгнуть в него, девушка быстро поцеловала Волкова в щеку. Он на мгновение смутился, потом с улыбкой помахал ей рукой, глядя вслед автобусу и устало побрёл домой, где его ждали родители. Андрею предстояло как можно мягче объявить им и о решении бежать из этого города, и о своей болезни. О болезни говорить он не хотел, однако это было нужно сделать из соображений правил личной гигиены, которая из вещей второстепенных вдруг превратилась чуть ли не в скрижаль премудрости человеческой. Не дай бог случайно от него заразятся… да мало ли что?! Волков решил бежать.