7
Пребывание в колхозе

В Томск я приехал поездом ранним утром. Приехал вовремя, так как уже через несколько часов нужно было отправляться в колхоз. Тоже на поезде, только по другой железнодорожной ветке. Нам сказали, что предстоит работа в Асиновском районе. Он находится примерно в ста километрах к северо-востоку от областного центра, то есть Томска.

До станции Асино ехали сравнительно недолго. Оттуда приехавших студентов развезли на автомобильном транспорте по объектам. Я в составе довольно большой группы оказался в селе Ново-Кусково, находящемся от районного центра Асино километрах в восьми. Нас разместили в довольно просторном помещении сельского клуба. Его основное предназначение – быть зрительным залом со сценой. Но это уже после хлебоуборочной кампании. Обеспечили здесь более или менее нормальные по тем временам бытовые условия. Было организовано довольно качественное, традиционно деревенское питание. После ужина я выбрал время и написал краткие письма родителям и своей девушке.

На следующий день нас распределили по видам работ. Большинство было задействовано в зерновом хозяйстве. Я тоже. Работали на зерноскладах, обеспечивали работу сушильных и других агрегатов, занимались погрузочно-разгрузочными работами. Рабочий день продолжался с восьми часов утра до восьми часов вечера с перерывом на обед.

Постепенно выяснилось, что все размещённые в клубе студенты являются первокурсниками, но представителями не одного, а двух факультетов. Примерно половина – студенты историко-филологического факультета, а другая половина – студенты экономического факультета. Между нами, однако, каких-то особых разногласий не было. Жили и работали дружно.

Девушек и парней также было примерно поровну. Это обстоятельство в какой-то мере дисциплинировало. Между тем в отношениях неизбежно возникали какие-то симпатии и антипатии. Не обходилось и без курьёзов.

Я как-то в процессе работы разговорился с девушкой с экономического факультета. Потом мы пару раз, когда наши пути случайно пересеклись, прогулялись в вечернее время возле клуба. Это заметил один из моих новых товарищей, которому очень понравилась эта девушка. И вот ему вдруг захотелось непременно поправить ситуацию в свою пользу. Что же он предпринял? Сразу хочу сказать, что никакой острой разборки не случилось. Он просто в один из последующих дней выбрал подходящий, как ему показалось, момент, подошёл к девушке и сообщил ей, что у меня уже есть подружка, от которой уже сюда в колхоз пришло два письма. Потом нашёл меня и предупредил, что если я не перестану общаться с этой девушкой, то он соберёт комсомольское собрание и поставит вопрос о моём поведении. Я был, конечно, шокирован таким поворотом событий и не знал, что мне дальше делать: то ли каяться, то ли смеяться. Девушка после этого постаралась больше со мной не общаться. Я тоже предпочёл не проявлять никакой активности. Какой смысл поднимать шум из ничего? А мой товарищ, вероятно, решил, что справедливость восторжествовала, и попытался наладить с ней отношения. Однако она почему-то не ответила ему взаимностью, несмотря на все его старания. Ребята потом иногда посмеивались над ним, вспоминая этот случай: хотел как лучше, а получилось совсем не так, как хотелось.

Вскоре в моей колхозной жизни многое поменялось. Началось с того, что утром, перед работой, к клубу, в котором мы жили, подъехал шустрый легковой ГАЗ-69 с брезентовым верхом. Из него вышел некий колхозный начальник, который был явно чем-то озабочен. Расспрашивал нас сначала о бытовых условиях, о текущих делах. Потом неожиданно сказал, что, к сожалению, не везде дела идут хорошо. В соседней деревне, например, ребята не справляются с объёмом работ. Им необходимо подкрепление. Нужно человека три на погрузочно-разгрузочные работы. После сказанного он оглядел нас и попросил подойти желающих. Почти все разошлись. Остались только трое: Коля Козлов, Лёша Карпов и я. Мы переглянулись, помялись немного и выразили согласие. Хотелось проявить себя в новых делах, зарядиться новыми впечатлениями. Собрав свои вещи, мы уселись в машину.

В Старо-Кусково нас определили в небольшое старенькое деревянное общежитие, в котором не было свободных мест. Нас успокоили, сказав, что ночевать всё равно не придётся, потому что предстоит работа в ночную смену. А днём можно располагаться на любой койке, только поверх постели. Сообщили также следующее: завтрак, обед и ужин по расписанию; туалет – за кустами в соседнем лесу; к восьми вечера за нами приедет машина.

На обед пришли ребята. Мы познакомились с ними, пообщались. Оказалось, что они с нашего факультета, только не историки, а филологи. И тоже с первого курса.

Вечером, в назначенное время, к общежитию подъехала грузовая машина ГАЗ-51 с деревянными бортами. Шофёр Колю посадил в кабину, а мне с Лёшей предложил разместиться в кузове. Ехали мы по просёлку, а потом – по слегка накатанной полевой дороге. В поле, среди стерни, нас ждала большая куча зерна, насыпанная из бункеров комбайнов на расстеленный брезент и прикрытая тоже брезентом. Шофёр нам сказал, что грузовых машин в колхозе в нужном количестве не хватает, а комбайны не должны простаивать. Время поджимает. Поэтому они ссыпают зерно из своих бункеров сюда. А наша задача состоит в том, чтобы зерно погрузить в кузов машины и вывезти на склад.

Началась погрузка. Технология была такая. Один из нас со шлицей (так называли довольно большой округлый снизу совок из металла с приспособлениями сверху и сзади для захвата его руками) набирал зерно из кучи и ссыпал его в мешок. Другой держал мешок и, когда он наполнялся доверху, относил его к машине. Третий, находясь в кузове машины, подхватывал принесённый мешок и высыпал его содержимое. И так продолжалось до полного заполнения кузова. В сумерках и ночной темноте место работы подсвечивалось фарами автомобиля. После погрузки мы устраивались в кузове на зерне лёжа и старались расслабиться, чтобы восстановить силы. Автомобиль двигался довольно быстро, но шофёр вёл его осторожно, чтобы по дороге из кузова не высыпалось зерно.

Перед складским помещением шофёр разворачивался и заезжал в него задним ходом по мосткам. Внутри помещения мы открывали боковой или задний борт и разгружали кузов вручную с помощью опять-таки шлиц.

За ночную смену у нас получалось несколько ездок в поле и обратно. Работали быстро. Отдыхали только во время движения автомобиля. Шофёр удивлялся, глядя на нас. Рассказывал, что наши предшественники трудились не спеша, часто делали перекуры, а ночью вообще не хотели работать.

Как-то раз шофёр отлучился, а машину нужно было для удобства работы переставить. Мы подождали некоторое время, а затем решили справиться без него. Я залез в кабину, снял машину с ручного тормоза, отъехал немного и, как положено, опять зафиксировал рычаг ручного тормоза. После этого мы без проблем закончили разгрузку. Когда пришёл водитель, мы сидели и отдыхали. Он не мог не заметить передвижку автомобиля и спросил, почему и кто это сделал. Я сразу сказал, что я, и объяснил для чего. Он посоветовал впредь не делать ничего подобного. Ведь может всякое случиться. Я же успокоил его, сообщив, что умею неплохо водить как раз такие автомобили, потому что прошёл полное профессиональное обучение в школе и у меня есть удостоверение шофёра-профессионала.

После этого случая в кабине рядом с водителем стал ездить только я, а ребята вынуждены были всегда находиться в кузове. Он рассказывал мне об особенностях вождения в сельской местности, о том, что есть существенная разница между вождением ночью и днём. Дело в том, что при свете фар дорога видится во многом иначе, чем при дневном освещении. Советовал следить за его вождением с пользой для себя. Со временем он всё больше и больше стал доверять мне. Я сидел за рулём всё чаще и чаще. Один раз водил автомобиль всю ночь, так как мой наставник испытывал нелёгкие последствия посещения деревенского свадебного мероприятия.

Начальство было нами довольно. Когда была снята напряжённая ситуация с доставкой зерна с поля, нас перевели на работу в складское помещение. Там нужно было доводить зерно, предназначенное на семена, до кондиции и складировать его на зимнее хранение.

Мы быстро освоили технологию новой работы. Она заключалась в следующем. Нужно было обеспечивать регулярное поступление зерна к транспортёру. По нему оно поступало наверх к большой по размерам установке, где проходило циклы сушки, очистки, калибровки. Обработанное зерно ссыпалось постепенно в мешки, и мы его должны были носить в отведённые места для хранения.

У агрегата, с которым мы работали, были предусмотрены как замедленный режим работы, так и более скоростной. Пользоваться замедленным режимом нам казалось неприемлемым. Мы предпочитали включать скоростной режим, который позволял доказывать и самим себе, и окружающим, что мы способны не просто работать, а работать достойно. Однако при этом приходилось быть более внимательными, расторопными, часто даже передвигаться бегом. Это требовало, конечно, немалых усилий и сноровки. Чтобы ускорить переноску зерна, не вязнуть в нём и не повреждать его, мы укладывали на уже насыпанное зерно широкую длинную доску и уже по ней продвигались по мере роста формируемой кучи. Потом доску укладывали на новом месте и опять носили зерно.

Таким способом мы работали больше недели. Условия труда были не очень благоприятными. Ощущался запах ядохимикатов, так как помещение склада перед закладкой зерна на хранение должны были обязательно, руководствуясь принятой технологией, дезинфицировать. Было также немало разной пыли в процессе работы. Нам, конечно, выдали, согласно правилам техники безопасности, тканевые респираторы на нижнюю часть лица для предохранения органов дыхания. Но разве можно было с ними интенсивно работать? Скоро они нам надоели, поэтому находились обычно не на лице, а в карманах брюк. Однако, несмотря ни на что, настроение у нас было достаточно жизнерадостное, боевое. Чтобы его поддерживать, мы даже довольно часто затягивали какие-нибудь песни. Большими любителями этого занятия были и Коля Козлов, и Лёша Карпов. Я тоже подключался. Это была важная особенность нашей бригады. Мы пели и тогда, когда возили зерно, и тогда, когда работали на складе. Это воодушевляло нас, снимало усталость. Преобладали песни задорные, вдохновляющего содержания.

Подходило к концу наше пребывание в колхозе. Мы успешно справились с тем объёмом работ, который нам поручали проделать. Нашу бригаду из трёх человек хвалили. Шофёр, отвозивший нас в Ново-Кусково, сообщил, что в конторе слышал о наших успехах. Там говорили, что наша выработка, по сравнению с нормативными ста процентами, доходила часто до трёхсот процентов. Это здорово.

В вагоне поезда, который вёз нас от станции Асино в Томск, меня нашёл наш куратор от факультета. В руках у него было несколько экземпляров местной районной газеты «Причулымская правда». Один экземпляр этой газеты он передал мне. Там, на первой странице, в правом верхнем углу, было написано, что по итогам уборочной кампании за высокие показатели в труде на Доску почёта Асиновского района заносятся три студента. Ниже были напечатаны крупным жирным шрифтом фамилии. Одна из них – Мазай. Я перевёл глаза на куратора и спросил, почему газета передаётся мне, ведь здесь отсутствует моя фамилия. Он же стал настаивать на том, что это всё-таки моя фамилия, только в ней по недоразумению неправильно напечатана всего одна буква. И добавил, что проверял по своим документам списки студентов. Студента Мазая в них вовсе нет. Есть только студент Магай. А что касается имени и отчества, то они указаны в газете правильно. Я с доводами куратора в конце концов согласился и приложил к своим вещам переданную мне газету. Кроме того, он достал из своего портфеля сложенный вдвое лист плотной бумаги и тоже вручил мне. Я развернул его. Это оказалась почётная грамота. Она хранится, кстати говоря, до сих пор в моём личном архиве. В ней содержится в печатном виде следующий текст: «Асиновский сельский партком и Асиновское колхозное производственное управление награждают почётной грамотой Магая Юрия Васильевича, студента первого курса историко-филологического факультета Томского государственного университета, выполнявшего дневные нормы на погрузке и разгрузке зерна в колхозе «Комсомолец» на 150–200 %. 29 сентября 1964 года».

Я смущённо выслушал поздравления как куратора, так и моих товарищей. При этом мне было очень неудобно оттого, что из нашей дружной бригады выделили меня одного, хотя работали мы всё-таки одинаково продуктивно. Я высказал это. Но ребята, с которыми я вместе работал, меня успокоили, сказав, что всё получилось по справедливости, потому что я не только работал со всеми наравне, но ещё и водил автомашину. Это тоже нельзя не учитывать.