Завтра я проснусь в своей комнате. Вика будет рядом, будет новый день нашего долгого пути. Я сжал кулаки и зажмурился.

– Один.

Я готов. В конце концов, что такое смерть одного человека, когда на противоположной чаше весов жизни тысяч колонистов? Жертвовать собой ради экипажа и любимой не страшно, особенно когда это не по-настоящему.

***

Сны в симуляции особые. Набор бессвязных образов и грёз программисты превратили в сложный механизм обработки информации. Здесь смешались воспоминания, фантазии и знания, которые нам давала система. Я уже и не различал, что в моих сновидениях правда, а что вымысел. Память размывалась, растворяясь в гигабайтах данных, вливаемых системой. Это правильно – не стоит захламлять мозг лишней информацией. К тому же если бы мне пришлось реально проживать и помнить каждый проведённый в симуляции день, я бы свихнулся. Правда, подчищая память, система не щадила и моих воспоминаний. Я почти полностью забыл детство, а годы в военном институте и последовавшая война казались одним туманным облаком, где события прошлого имели лишь призрачные очертания. Может это и к лучшему – зачем тащить в новый мир тяжкий груз прошлой жизни?

 Зато Вику я помнил отлично, она снилась мне всегда. Наша первая встреча, ещё на Земле, когда я пришёл в проект колонизации. Уже и не вспомню, что подтолкнуло меня к такому решению. Может, привлёк небывалый ажиотаж, возникший вокруг проекта. А может, командование направило – им же требовалось куда-то пристраивать высвободившихся из боевых частей офицеров. Открытие Эдема, который назвали лучшей версией Земли, перевернуло жизнь человечества. Даже разгоравшийся пожар большой войны быстро потух, когда интересы людей вырвались за пределы родной планеты. Невероятно, но один качественный снимок, сделанный лунной орбитальной обсерваторией «Селена», превратил озлобленных и вечно дерущихся людей в человечество одной судьбы, а заодно и свёл нас с Викой.

И что она во мне только нашла? Нагловатый, вечно хмурый и сторонящийся людей военный лётчик, вдруг решивший стать полезным в новом мире. Нет, пилотом я и впрямь был хорошим, потому и отбор в экипаж прошёл без труда, да и два ордена за участие в разрешении Европейского кризиса получил заслуженно. Но лучше всего у меня выходило настраивать против себя окружающих. Вика – другое дело. Полевой хирург, прошедший через горнило всё той же войны, она осталась весёлой, открытой и жизнерадостной. При этом она настолько виртуозно фехтовала колкостями, что все мои циничные шуточки получали хлёсткий ответ. Наверное, именно этот желчно-язвительный спарринг нас и сблизил. Хотя Вика уверяла, что сама она девушка кроткая, просто иногда в ней закипает кровь кубанских казаков и обещала устроить мне тур по Краснодарскому краю.

В свои анабиотические капсулы мы ложились с твёрдым намерением сыграть свадьбу, но уже на Эдеме. Мне даже пришлось провернуть небольшую аферу, чтобы из стартового экипажа Вику перевели в резервный. Избранница моя, конечно, поначалу возмущалась. Мечтая о настоящем космическом полёте, она всерьёз готовилась провести бо́льшую часть жизни на борту «Пангеи», а на Эдем высадиться уже в преклонном возрасте. Огромных трудов мне стоило переубедить её. Иначе странная бы вышла свадьба – тридцатилетний жених и практически шестидесятилетняя невеста. Подчищаемая системой память не меняла ни наших чувств, ни воспоминаний друг о друге. Вика стала неотъемлемой героиней моих снов. Наверное, поэтому, погибая даже самой страшной виртуальной смертью, я знал, что мы снова будем вместе.

Но этой ночью Вика исчезла. Исчезла тихо и незаметно. Не осталось ни кровати, ни шкафчика, ни какой-нибудь забытой мелочи вроде резинки для волос, словно и не было никогда здесь Виктории Гордеевой. Это произошло так естественно, что я даже не сразу сообразил, чего не хватает. Система привычно включила моё сознание, обозначив утро. Я сел на кровати и осмотрелся: небольшая светлая каюта – ничего необычного. Только лёгкая тревога нудно зудела на периферии сознания.

Зевая и потягиваясь, я прошлёпал босыми ногами в санитарный блок. Плеснул в лицо холодной воды и уставился на своё отражение. Широкое зеркало с лёгкостью вместило бы кого-то ещё. Мне показалось, что именно ещё одного человека сейчас и не хватало в отражении. Зачем проектировщики системы устроили всю эту бутафорию? Ведь ясно же, что в мире виртуальных грёз еда, сон и туалет совсем необязательны. Но она говорила, что рутинные действия, присущие реальности, помогают сохранить связь разума с телом. В принципе, логично: отвыкание от посещения туалета в симуляции грозило нешуточным конфузом в реальности. Я знал, что она права, ведь её медицинская специализация – репродуктивная инженерия. Вот только кто эта она?

Беспокойство усиливалось. Я смотрел в зеркало, понимая, что рядом со мной должна быть она. Потребовались несколько долгих секунд, чтобы тревога обрела узнаваемые очертания, превратившись в догадку. «Вика» – шепнула услужливая память. Как я мог забыть? Вика. С самого старта мы жили в этой тесной, но уютной комнате. Теперь Вика исчезла, покинула симуляцию. Это могло означать только одно.

Выходит, система активировала процедуру пробуждения. Этот же вывод объяснял и прошедшую накануне масштабную тренировку. Пробуждение… Значит, Вика уже в реальном мире на борту настоящего звездолёта. Всё вроде бы шло правильно. Медицинский персонал выводили из симуляции в первую очередь, чтобы они помогали своим постаревшим за время полёта коллегам из стартового экипажа будить остальных. Мне же предстояло встать в строй одним из последних. Так уж вышло, что умения пилота орбитального челнока во время межзвёздного перелёта на борту не так востребованы, как навыки врачей, инженеров или даже поваров.

Я знал, что таков регламент, но почему-то отсутствие в комнате Вики тоскливой горечью схватила горло. А может это и не тоска вовсе? Вдруг так кусается банальная ревность? Ведь мне тоже хотелось поскорее вернуться к реальной жизни, с пользой для корабля и всей команды, для человечества, в конце концов!

Я не мог отделаться от нарастающей тревожности. Казалось, от меня что-то ускользает, незаметно утекает огромная часть жизни. Я закрыл глаза, стараясь представить Вику, но в мыслях возник лишь туманный силуэт. За прошедшую ночь её образ в моей памяти потускнел и отстранился. Словно система нарочно стирала воспоминания о моей невесте. Странно. Как-то иначе мне представлялся переход в реальный мир. Не то чтобы я мечтал о торжественном прощании или воодушевляющих напутствиях ассистента, но безжалостное вытравливание воспоминаний о Вике стало полной неожиданностью.

– Доброе утро! – Ассистент возник там, где, как мне казалось, вчера стояла Викина кровать.

Искин принял один из своих излюбленных образов – увядающая, но ещё не старая обаятельная женщина, в мудрых и нежных словах которой сомневаться не хотелось. Милое лицо, добродушная улыбка и ласковый взгляд. Наверное, она соединила в себе образы всех родителей на свете. Я частенько думал, что примерно так выглядела и моя мама.

– Настал новый день. – Нежный, бархатистый голос словно обволакивал, укутывая заботой и теплом. – Сегодня третье апреля две тысячи сто тринадцатого года. Большой колониальный корабль «Пангея» находится в пути уже двадцать два года, восемь месяцев и четыре дня. Вам выпала огромная честь…

 С этих слов начиналось каждое утро, и каждое утро они отзывались во мне блаженным воодушевлением. Искин называл экипаж избранными, без устали повторяя, что будущее человечества зависит от нас. Вкрадчивым маминым голосом виртуальная женщина говорила о долге и ответственности перед всей цивилизацией, о решающей роли экипажа в судьбе будущей колонии. Конечно, где-то в глубине сознания я понимал, что это моё воодушевление всего лишь результат умелых психологических манипуляций да воздействия вводимых в кровь моего спящего тела гормонов. Но эти мелочи меня не беспокоили. Да, чёрт возьми, мне нравилось быть избранным, чувствовать себя частью грандиозного проекта. Поэтому я зачарованно слушал виртуальную женщину, забыв о досадном исчезновении Вики. Слушал до тех пор, пока искин не произнёс:

– До активации программы пробуждения осталось двенадцать лет, два месяца и четырнадцать дней. Это совсем небольшой срок. Время – единственный ресурс, которого людям никогда не хватит.

Дёрнувшись, словно от удара током, я пропустил мимо утреннюю мудрость ассистента. В эту же секунду развеялся гипнотический морок дурацкого воодушевления. Двенадцать лет?! А как же Вика? В груди, будто что-то сжалось от обидной несправедливости, а в голове возникли беспорядочные вопросы. Почему так рано? Что могло произойти на борту, срочно потребовавшее разбудить врача-репродуктолога из резервного экипажа?

– Ассистент! – перебил я торжественную речь искина. – По какой причине выведена из симуляции Вика?

– Я фиксирую гормональный всплеск. Ты взволнован? – Виртуальная женщина одарила меня укоризненным взглядом.

– Почему разбудили Вику? – повторил я.

– Программа пробуждения не активна. Резервный экипаж находится в анабиозе согласно полётному плану.

– Где тогда Вика?

– В экипаже две Виктории: техник инженерной службы Евдокимова и второй навигатор Жукова. Кто из них тебя интересует?

– Никто! – рявкнул я. – Гордеева Виктория… – я осёкся, вдруг поняв, что не помню Викиного отчества, хотя я ведь даже какие-то анкеты на Земле заполнял за неё. – Корабельный врач Гордеева!

По виртуальному лицу ассистента пробежала рябь. Добродушно улыбаясь, женщина молчала. Я надеялся, что сейчас она очнётся и расскажет о какой-нибудь внеплановой тренировке, куда переместили Вику. А все мои тревоги и опасения окажутся банальной разбалансировкой гормонов.

– Специалиста с такой фамилией в экипаже нет, – вынес вердикт искин.

– Как это нет?! – От этого заявления у меня перехватило дыхание. – Это ошибка!

В симуляции определённо произошёл сбой, оставалось убедить в этом систему. Затевать спор с ассистентом было бы глупо, а вот постараться указать на признаки ошибки, как в ситуации с… Мне вдруг почудилось, что недавно я уже сталкивался со сбоем системы, но вспомнить, в чём он заключался, не получалось.

– Ассистент, сколько человек входит в резервный экипаж?

– По штатному расписанию экипаж «Пангеи» составляет сорок три человека, – не задумываясь, отчеканил искин.

– Скольких космонавтов ввели в анабиоз перед стартом с Земли?

– Резервный экипаж полностью укомплектован. Все сорок три космонавта были введены в состояние сохранения.

– Сколько человек сейчас находится в симуляции? – с нескрываемым волнением спросил я, чувствуя, что ухватился за нужную ниточку.

– Сорок два.

– Где ещё один человек?! – ошарашенно выдохнул я.

На этот раз виртуальная женщина медлила. Замерев, словно встав на паузу, она смотрела сквозь меня. Едва заметно подрагивал контур нарисованного тела, тихо шелестел ненастоящий ветер, выходящий из воздуховодов несуществующей системы жизнеобеспечения.

– Ошибку подтверждаю, – наконец сказал ассистент.

– Что с ней?! Где Вика?

– Зафиксированы признаки стресса. Вам необходимо отдохнуть. Сон – лучшее лекарство.

– Стой! – я пытался запротестовать, но заботливый ассистент выключил моё сознание.

На этот раз система не церемонилась, наградив меня полноценным кошмаром, наверное, первым за всё время полёта. Безжалостно вычищая воспоминания, взбунтовавшийся искин пытался забрать у меня Вику. Я боролся, силился представить её лицо или голос, но получалось плохо. Оставалось только твердить как мантру её имя.

Холодными мурашками отозвалось навязчивое чувство, словно за мной наблюдал таинственный невидимка. Соглядатай казался пугающим, чуждым, будто рвущимся из другого мира. Притаившийся в хмуром туманном облаке неизвестный потянул ко мне руки. Страх моментально сменил тревогу, подстёгивая меня принять единственное верное решение. Пробираясь сквозь ставший вязким воздух, я бежал. Призрачный туман гнал меня, словно охотник раненого зверя. К ледяному дыханию ужаса добавился неразборчивый, оттого ещё более пугающий шёпот. Уйти от преследования я не смог – увяз в полу, ставшим болотом. Мерцающее серое облако приблизилось, потянулось ко мне липкими щупальцами.

– Артём! – раздался из тумана знакомый голос. – Артём, слышишь?

– Вика? – я ещё сомневался.

– Артём, ты мне нужен! – Сквозь мрачную пелену проступил женский силуэт. Я его не узнал, а скорее почувствовал. Наверное, я уже помнил Вику не разумом, а сердцем. Голос её стал чётче: – Я не понимаю, что происходит! Их нет! Никого нет! Я сейчас попытаюсь вытащить тебя!

– Откуда вы… – я осёкся, вдруг поняв, откуда она собралась меня вытаскивать. – Как? До активации программы ещё двенадцать лет!

– Мы не доживём до активации! Я влезла в систему. Если ты не забыл, я инженер-репродуктолог. Ты главное не сопротивляйся, не отстраняйся от меня. Система пытается защищаться от вмешательств. Второго шанса не будет. Она удалит информацию обо мне! Я и так пробивалась к тебе неделю!

– Неделю?

– Так, выход из симуляции будет экстренным. В общем, придётся потерпеть. Верь мне, ты справишься.

Тратить время на пояснения Вика, видимо, не собиралась. Она молча отступила, растворившись в клубящемся тумане. Серое облако приблизилось ко мне и замерло, словно ожидая разрешения.

– Верю, – прошептал я и шагнул в туман.

***

Пробуждение ничуть не напоминало многократно тренированный мною выход из анабиоза. Через меня словно пропустили высоковольтный разряд. Тело вытянулось в струну и тут же скрючилось, сведённое судорогой. В груди вспыхнуло яростное пламя удушья. Я не мог вдохнуть! Руки и ноги сокращались, но движения давались тяжело – вязкое пространство сопротивлялось, словно я всё ещё спал. В следующую секунду над головой гулко щёлкнуло, хлынувший поток вынес меня, сильно ударив о холодный пол. Но эта боль стала меньшей из проблем. Жуткий кашель разрывал лёгкие, выталкивая из груди дыхательную жидкость.

Всё это казалось продолжением ночного кошмара, перешедшего на физический уровень. Я не знал, сколько провозился в вязкой луже на полу, отхаркиваясь и кряхтя. Когда между приступами кашля появились паузы, я кое-как разлепил веки. Яркий свет до боли резанул глаза, заставив вновь зажмуриться. Теперь стал появляться и слух – голос рядом, прямо над ухом. Но прислушиваться я пока не мог. Тактильные ощущения тоже не заставили себя ждать – от холода мокрая кожа покрылась мурашками. Я почувствовал тёплое пятно на спине – меня гладила заботливая и нежная рука.

– Не спеши… дыши… сможешь…

Пробравшись через плотную ватную завесу, до сознания начали добираться обрывки фраз. Я поморгал, протёр глаза дрожащей рукой, постепенно привыкая видеть. Попытался пошевелиться, но тело слушалось плохо. Движения выходили конвульсивные, резкие и совсем не такими, какими я их планировал.

– Дыши, – голос Вики казался тоньше, чем раньше. – Сейчас станет легче.

От укола в плече вспыхнула жгучая боль. Я попытался повернуть голову, но получилось только скосить взгляд. Отбросив инъектор, Вика бережно прикрыла меня пушистым полотенцем. Как-то рефлекторно я вцепился в мягкую ткань, пытаясь укутаться, отгородиться от холодной реальности. Стало теплее, да и боль уходила.

– Что случ-чилось? – Мой хриплый, срывающийся на скрип голос показался мне чужим.

– Добро пожаловать на борт, – Вика невесело улыбнулась.

Болезненно щурясь, я всё-таки рассмотрел её. Вика изменилась. И без того худощавое лицо заострилось, вместо пышной копны русых волос – короткий неаккуратный ёжик. Всегда забавлявшие меня веснушки стали не так заметны на бледном лице, а озорной блеск в глазах сменился взволнованностью или даже страхом. А ещё она слишком молодо выглядела – лет на двадцать. Но я хорошо помнил, что за месяц до старта мы праздновали тридцатилетие моей невесты. Сил удивляться не было.

– Это правда, по-настоящему?

– Угу, – хмуро кивнула Вика.

– Я мог умереть? – я приподнялся на локтях, но снова плюхнулся в лужу склизкой жижи. – Да?!

– Хватит причитать. Поднимайся! – В голосе Вики появились незнакомые жёсткие нотки.

Я собирался ответить что-то непременно язвительное, но некстати ожило обоняние. Оказывается, слизь, которая покрывала всё тело, воняла просто чудовищно. От привкуса этой же жижи во рту желудок скрутило болезненным спазмом, заставляя избавиться от питательной, но противной смеси.

Когда рвотные приступы прекратились, Вика помогла мне подняться. Бесцеремонно навалившись на неё, я доковылял до реабилитационного блока. Дрожь отступила, только когда я забрался в душевую кабину. Под тугими струями прохладной воды сознание медленно прояснялось. Вика и правда выдернула меня из симуляции, не оставив пути назад. Ещё вчера я безумно хотел этого, так почему сейчас вдруг стало страшно?