ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Нормативная лексика! 25+
Интеллектуальная мощь мирового уровня
Интеллектуальна мощь Юрия Михайловича поражает и завораживает. Рассказывать о сложном простым, не примитивным, а именно простым языком - счастливый дар мощного интеллекта. Кстати. "просто о сложном" - это не о биографии АС. "Структура художественного текста" или "Внутри мыслящих миров" - когнитивные тренажеры высочайшего уровня. Но!
Дар говорить о простом - сложно, где "сложность" - синоним занимательности, неожиданного ракурса - это к Лотману. Вообще-то книжка попалась на глаза случайно. И не переломные для России две даты: 1812 и 14 декабря 1825 - а ведь так тянет поискать аналогии или подсмотреть ответы - как Отчизна выбиралась и выбирала траектории дальнейшего пути, - нет, не это стало решающим моментом в выборе книжки для чтения. Нет. Чуйка: Лотман - это вершина, это -глыба не мертвого, но жизнеутверждающего академизма. Подозреваю. что нами, нашей наукой все вершины уже пройдены, не хватит кислорода и воли к новому подъёму.
История a-la Радзинский&Парфенов
Невозможно говорить о Лотмане и не посмотреть на то, что "стало" с исследованиями пост-лотманскими. История a-la Радзинский или Парфенов - это как Пушкин-Лотман и Радзинский-Парфенов-Булгарин. Последние были популярнее и Пушкина, и Лотмана. Да и сколько Булгариных в последние-то времена появилось! Одних налоговых задолженностей - на миллиарды. Но об этом чуть позже: капитализму не 30 российских лет, много больше и Лотман замечательно написал об оборотной стороне победы АС за авторские права и гонорары.
Кстати. Лотманоский подход настолько по-научному строг, безупречно строг, что принцип историзма, возникновение которого, его научное применение, было "повешено" на Маркса, что является неправдой, - так вот, Лотман настолько продуманно и филигранно вводит его в текст, а точнее - он руководствуется им в развертывании повествования, в структурировании авторского текста, что не замечаешь его, как не обращаешь внимание на сердечный ритм или дыхание. К чему я? К тому, что явление миру той или иной, как говорили в XIX веке, физиономии - явление строго закономерное, потому что нечто возникшее либо умирает почти мгновенно, либо обретает силу. В случае науч-попа типа Радзинского - в обществе есть запрос на лайтовый текст, ну, как бы приобщающий к чему-то явно неординарному.
Философия повседневной жизни
Казалось бы: о чём ещё не писали "про Пушкина"?
Родительский дом, не ставший для него Домом; родители безалаберные и бесхозяйственные, не упомянутые Поэтом нигде и ни разу, по крайней мере в позитивной коннотации; безденежье как константа жизни; последний вопрос в одном из последних писем к жене: о чем я думаю? И ответ: на что жить будем? Да, всё это известно. Но как ЮМ разворачивает картину именно повседневной жизни, которую нужно прожить ежесекундно. И на что-то нужно жить в буквальном смысле. Третья глава - прочтите круг даже не забот, а какого-то отчаянья по поводу несоответствия материальных возможностей кругу обязательных для человека дворянского сословия ритуалов и трат. Как и на что жить? А ещё глубже: что ты чувствуешь, живя...проживая...не соответствуя своему кругу? И ещё глубже: Лотман ставит совсем нетривиальный вопрос: как он не сломался? Как не потерял себя и свое призвание? В условиях, где подобный исход - самый вероятный.
Вывод, который делает ЮМ: Пушкин гениален не только, как Поэт. Он совершенно гениально выстроил свой путь как личность, миновав сцилло-харибдовские искушения. Более того: хочу привести достаточно длинную цитату из письма АС брату, такой, своеобразный моральный...кодекс, наверное. Совершенно выстраданный.
"Осенью 1822 г. Пушкин написал брату Льву письмо — характерный кодекс гордости незащищенного человека во враждебном ему обществе: «...твое поведение надолго определит твою репутацию и, быть может, твое благополучие.
Тебе придется иметь дело с людьми, которых ты еще не знаешь. С самого начала думай о них все самое плохое, что только можно вообразить: ты не слишком сильно ошибешься. Не суди о людях по собственному сердцу, которое, я уверен, благородно и отзывчиво и, сверх того, еще молодо; презирай их самым вежливым образом: это — средство оградить себя от мелких предрассудков и мелких страстей, которые будут причинять тебе неприятности при вступлении твоем в свет.
Будь холоден со всеми; фамильярность всегда вредит; особенно же остерегайся допускать ее в обращении с начальниками, как бы они ни были любезны с тобой. Они скоро бросают нас и рады унизить, когда мы меньше всего этого ожидаем.
Не проявляй услужливости и обуздывай сердечное расположение, если оно будет тобой овладевать: люди этого не понимают и охотно принимают за угодливость, ибо всегда рады судить о других по себе.
Никогда не принимай одолжений. Одолжение, чаще всего, — предательство. — Избегай покровительства, потому что это порабощает и унижает.
Я хотел бы предостеречь тебя от обольщений дружбы, но у меня не хватает решимости ожесточить тебе душу в пору наиболее сладких иллюзий. То, что я могу сказать тебе о женщинах, было бы совершенно бесполезно. Замечу только, что чем меньше любим мы женщину, тем вернее можем овладеть ею. Однако забава эта достойна старой обезьяны XVIII столетия. Что касается той женщины, которую ты полюбишь, от всего сердца желаю тебе обладать ею.
Никогда не забывай умышленной обиды, — будь немногословен или вовсе смолчи и никогда не отвечай оскорблением на оскорбление.
Если средства или обстоятельства не позволяют тебе блистать, не старайся скрывать лишений; скорее избери другую крайность: цинизм своей резкостью импонирует суетному мнению света, между тем как мелочные ухищрения тщеславия делают человека смешным и достойным презрения.
Никогда не делай долгов; лучше терпи нужду; поверь, она не так ужасна, как кажется, и во всяком случае она лучше неизбежности вдруг оказаться бесчестным или прослыть таковым.
Правила, которые я тебе предлагаю, приобретены мною ценой горького опыта. Хорошо, если бы ты мог их усвоить, не будучи к тому вынужден. Они могут избавить тебя от дней тоски и бешенства. Когда-нибудь ты услышишь мою исповедь; она дорого будет стоить моему самолюбию, но меня это не остановит, если дело идет о счастии твоей жизни»
На секундочку: самому Пушкину 23 года.
Наверное, вставку, которую я хочу сейчас сделать "не по теме" в том смысле, что она - о глубине мысли ЮМ, о его потрясающем мастерстве тончайшего ученого, досконально знающего предмет исследования. Давайте посмотрим, с какой детализацией понимания он анализирует пушкинские тексты в теснейшей связи с его умонастроением в той же Южной ссылке. Снова длинная цитата: "Основной чертой этого образа (речь об образе поэта в романтизме) было «поэт-беглец» или «поэт-изгнанник». В известном смысле «беглец», добровольно покинувший родину, и «изгнанник», принужденный ее оставить насильственно, в этой системе идей выглядели как синонимы. Характерно, что в поэме «Цыганы» даже медведь, которого на цепи водит Алеко, назван «беглец родной берлоги», хотя он, очевидно, в романтической терминологии должен был бы быть назван узником. Однако между этими двумя идеями-образами было и известное различие, и они по-разному влияли на биографическую реальность и ее трактовку". Даже медведь!
Поэт и народ, поэт и Родина.
Лучше самого АС не скажешь, цитата, которая сейчас будет приведена, мало встречающаяся. По крайней мере при моем постоянном интересе к "нашему всему", я никогда не встречал её: "В неоконченном пушкинском «Романе в письмах» (конец 1829 г.) герой, явно близкий к авторской точке зрения, писал другу: «Я без прискорбия никогда не мог видеть уничижения наших исторических родов; никто у нас ими не дорожит, начиная с тех, которые им принадлежат. Да какой гордости воспоминаний ожидать от народа, у которого пишут на памятнике: Гр<ажданину> Ми<нину> и кн.<язю> Пожарскому. Какой К.<нязь> П.<ожарский>? Что такое гр<ажданин> Ми<нин>? Был Окольничий кн<язь> Дм.<итрий Михайлович Пожарский> и мещ<анин> Козь<ма> Минич Сухор<укой>, выборный чело<век> от всего Г<осударства>. Но отечество забыло даже настоящие имена своих избавителей. Прошедшее для нас не сущ<ествует>. Жалкой народ!»
Эти горькие слова Пушкин вложил в уста героя неаристократического происхождения, что должно подчеркнуть, что речь идет не о сословных привилегиях, а о культурном наследии народа:
Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу —
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
Животворящая святыня!
Земля была <б> без них мертва,
Как ......... пустыня
И как алтарь без божества (III, 242).
В ранних вариантах стихотворения эти чувства расшифрованы как связь гордости предками, любви к ушедшим поколениям («...к мертвым прадедам любовь») и чувства собственного достоинства:
На них основано от века
По воле Бога самого
Самостоянье человека
Залог величия его".
Настоятельно рекомендую, кому интересна данная тема, настоятельно рекомендую: посмотрите, прочтите как эволюционирует отношение АС к "народу": в революционном процессе, в военное время, к народу гор и равнин. В конце концов декабристы - тоже народ. И Булгарин тоже. Разумеется, "народ" для Пушкина не то же самое, что для нас сейчас. Нужно было прожить эти почти 200 лет, чтобы осмысливать громадную проблему так, как это делаем мы сейчас, и всё равно делаем это по-разному.
В конце концов,замечание, упрек то ли Бенкендорфа или кого-то из круга императора декабристам: а сами-то вы сколько душ освободили? - не на пустом месте. Прислуга явно не ровня дворянам.
Пушкин - гений "науки страсти нежной"
В одесский период Южной ссылки, как оказалось, АС испытал настолько глубокое и сильное чувство, что спустя девять лет, накануне-накануне своей свадьбы, он пишет такой же страстной силы письмо к той, что завладела умом и сердцем АС тогда, в Одессе. Кто знал об этом? Я - нет, впервые прочел в "Биографии". А вообще ни тенью не упомянув известный "Список", как ЮМ раскрыл эту тему! Какое место это чувство занимало в жизни и мужчины, и женщины той эпохи (в лучшем случае, брак, первоначально и в основном заключавшийся из более общих соображений, чем "чувство", перерастал со временем в дружеские, спокойные отношения между супругами, а в худшем - прочтите или догадайтесь сами).
"Парился" ли АС своей явно не особо интересной (не экзотической, а именно интересной) внешностью? Лотман не приводит ни одного свидетельства по этому поводу. А многочисленность и разной степени "влюбленностей" было...да хватит и по нынешним временам не на одну жизнь. Харизма и безусловная гениальность, не сразу принятая всеми, как всегда, - самые надежные ключи в дома или дворцы успеха. Но заплатил ли АС свою цену за это? Речь даже не о дуэли, - нет. Непонимание и уж точно отсутствие страсти к мужу со стороны Натальи Николаевны, "решавшей"свои наследственные проблемы выходом замуж. Разве это не цена? С другой стороны, пушкинский гений всё понимал и, скорее всего, принимал как данность. A propos. Если в быту, повседневной жизни, супруги говорили на французском, то их письма - исключительно на русском языке.
Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать
Кому из классиков платили "много"? Я слышал только о Толстом.
Как оказалось, бумагомаранье - плод достатка и досуга, почти как философия. И вообще ни разу не рассматривалось как достойное достойной же оплаты занятие. Ну, так оказалось. Гнедич, издатель, заработал кучу денег на "Руслане и Людмиле", а автор...ну, не очень. И оказалось, что Гнедич-то прав: по тем временам и понятиям авторское право и оплата за произведения были в зачаточном состоянии. И Гнедич нисколько АС не обманывал. Исключительно нужна заставила АС вступить на тропу войны и выиграть в конечном итоге. А Гнедич, Николай Иванович, переводчик "Одиссеи", по результату остался с носом. Да ещё и заслужил от АС соответствующих высказываний по поводу художественного уровня этих переводов.
Так вот. Победа Пушкина в войне с издателями, имела свою цену, как пишет ЮМ. Как в любом подобном случае, где появляются деньги и возможность их заработать, там появляются любители и профессионалы этих "бизнесов", что и получилось с АС или Булгариным, который коммерчески был много успешней "нашего всего". "Элементы капитализма", - так ЮМ охарактеризовал эту ситуацию.
Вместо заключения.
Так что же делает эту книжку вершиной жизнеутверждающего академизма в пушкиноведении?
Конечно, глубина и богатство оттенков лотмановской мысли. Ученый-структуралист, ученый-академист, - как могло быть иначе в создании невероятно многослойного контекста произведения? Его художественный и научный методы, не уступающие, но дополняющие друг друга, основанные на мощнейшем фундаменте познания, научных теорий и художественной интуиции, что личность "поэта и гражданина" предстает в свете Вечности, которой, собственно, и принадлежит.