Кулах был чувствительным к прикосновениям, меняя тембр в зависимости от места удара. Ближе к краю тембр был низким, вроде ноты «до», а в центре – высокий, это «ля».

Что играть? Музыкальный слух у него был, в детстве он даже ходил в музыкальную школу, правда – не доучился, бросил, сольфеджио доконало. Футбол, тогда дворовый, был куда интереснее. И с друзьями в пивбаре под караоке пел, получалось неплохо. Но ведь он языка не знает!

И Никита решил сбацать лезгинку. Он начал играть, жители захлопали в такт и стали притопывать ногами. Никита заметил, как Варда непроизвольно двигает ладонями в такт его игре – не иначе, как у него есть опыт игры на барабане. Он махнул рукой, подзывая краснокожего, и, когда тот подошел, показал ему, где и как бить.

Варда уселся на пенек и стал играть. Несколько минут получалось неважно, но потом дело пошло на лад. Никита же стал отплясывать так, как это делают кавказцы. Вскинув руки в стороны, он плавно пошел по кругу, закричав «Асса!», и стал выделывать ногами коленца.

Местные стали присматриваться, а потом и сами освоили нехитрые движения. И вот уже вся деревня танцует лезгинку. С Варды уже пот катил градом, но он стойко держал темп и только наяривал.

Через полчаса Никита выдохся, а народ отплясывал вовсю. В чем аборигенам не откажешь – так это в музыкальности, гибкости, подвижности. А движения они на лету схватывают.

Никита смотрел на массовую лезгинку и улыбался. Лезгинка – и где? В дремучем лесу, в исполнении членов первобытного племени! Уже не сдерживаясь, он начал хохотать, настолько нелепо и дико это выглядело: полуголые «электрические люди» отплясывают лезгинку! Сюжет для психиатра.

Глядя на него, стали смеяться и местные. Один, другой, а потом – как массовое помешательство – все. Смеялись до колик в животе, до слез.

Затем инструмент вновь взял музыкант, затянул грустную песню, наверное – балладу о неудачной охоте, и аборигены пригорюнились. Но потом снова зазвучала веселая мелодия, и жители опять пустились в пляс.

Давно настала ночь, вокруг было уже совсем темно, яркие крупные звезды незнакомых Никите созвездий мерцали над лесом, и только огонь от двух больших костров давал неверный, колеблющийся свет.

И только когда они уже ложились спать, Варда сказал:

– Хорошо в гостях! Кормят, поят, ничего делать не надо…

– Гость хорош, когда он вовремя уходит. Завтра идем дальше.

– Жаль. Мне здесь нравится.

Утром они попрощались с племенем. Глас, как вождь племени, выделил им из запасов сушеного мяса и вяленой рыбы в дорогу. Вот чего у них не было – так это муки, «электрические люди» не знали вкуса хлеба.

Все трое поклонились, благодаря за провизию, забросили рюкзаки за спины и вышли из деревни.

Никита шел первым по едва заметной тропинке, Варда торопился за ним.

– Ты так идешь, как будто знаешь цель.

– Конечно. Я вызнал у местных, где деревня солеваров. Хочу познакомиться, а может быть – и наладить обмен.

– Не, добираться далеко, – возразил Варда.

– Тут же река. Если ты заметил, мы вдоль нее или ее притоков шагаем. На лодке можно подняться, груз соли взять, а обратно и вовсе по течению плыть.

Варда смутился. Он охотник, а не рыбак, и воду во всех ее проявлениях – река, море – не любил.

Через два часа хода Никита остановился.

– Деревня должна быть недалеко. Только солевары – народ скрытный, необщительный. Почему – не знаю. Полагаю, они ловушек понаставили. Варда, ты охотник, у тебя глаз набит – иди первым. Только смотри внимательно под ноги и на деревья.

Охотник двинулся первым.

Через полчаса он поднял руку, и мужчины остановились.

– Смотрите!

Но сколько Никита и Тот ни смотрели, они ничего не увидели.

Варда ухмыльнулся, подобрал засохшую ветку и ткнул ею впереди себя. С земли с шелестом сорвалась веревочная петля и унеслась вверх.

– Стоило первому из нас наступить на нее – сейчас болтался бы на дереве.

Подобные петли ставили и краснокожие. Веревочную петлю укладывали на тропе под молодым деревом, маскировали травой и листьями. Потом сгибали дерево и фиксировали его веревкой – оно играло роль пружины, и конец петли привязывали к нему. Стоило идущему задеть маленькую веревку, лежащую поперек тропы и играющую роль спусковой, как – оп! И посторонний человек или животное болтались на верхушке распрямившегося дерева. Сделано просто, но для тех, кто не знает об этом, – эффективно.

Ловушку обошли. Варда срезал жердь и, прежде чем наступить ногой, прощупывал жердью землю.

Предосторожность оказалась нелишней: в одном месте жердь провалилась, и перед ними оказалась яма, умело прикрытая ветками и листвой. Она была довольно глубокой, метра три, и в дно были вбиты заостренные колья. Горе тому, кто упадет на них, верная смерть.

Никита удивлялся: зачем деревня солеваров так защищена? Неужели соседние племена все сплошь только и мечтают захватить запасы соли? Ведь вождь «электрических людей» Глас говорил, что они получают ее на обмен. Конечно, Никита не знал, живут ли поблизости другие племена, и насколько они воинственны.

Они вышли к опушке леса. Никита распорядился не выходить на открытое пространство, а укрыться за деревьями и наблюдать. Один наблюдает, двое отдыхают и перекусывают.

Перед ними, в двухстах метрах, лежала деревня солеваров, десятка три хижин, сложенных из сырой глины, высушенной на солнце. Один хороший ливень – и дома могут оплыть, развалиться. У людей возникло стойкое ощущение, что дома временные.

Первым наблюдал Никита. Его удивило, что на улице, вдоль домов не видно ни детей, ни женщин. Мужчины – те ходили, таскали мешки, а если без груза, то шли торопливо. Понятно было, люди заняты делом.

У Никиты закралось сомнение, что деревня настоящая. Скорее всего, она рабочая, сезонная, а настоящая, где живет племя, расположена в другом месте. Интересно, как и где они добывают соль? Костры, на которых должна вывариваться соль, нигде не дымят, все везде тихо.

Часа через два глаза устали, и Никита подошел к Варде:

– Передохнул, поел? Теперь твоя очередь. Заметишь что-нибудь необычное – сразу зови меня, только тихо.

Здоровяк Тот, развалившись под деревом, крепко спал.

Никита пожевал сушеного мяса. Жесткое, как подошва, посоленное – такое могло храниться во влажном и жарком климате долго, месяцами.

Наевшись, он прилег и только стал подремывать, как почувствовал толчок – это был Варда.

– Сам посмотри.

На четвереньках Никита подобрался к опушке.

К деревне возвращались мужчины. Они шли цепочкой – десятка два, и каждый нес на спине мешок. «Соль несут», – догадался Никита. Но тогда почему деревню не поставят у места выработки?

На входе в деревню мужчины разделились: часть пошла направо, к длинному дому, наверное – к складу, хранилищу, а человек пять свернули налево. За домами Никита не заметил, куда они делись. Ничего подозрительного, просто они разнесли мешки с солью на два склада. Может, качество разное или другая какая причина. Вполне может быть, что и хозяева соли разные – да не все ли ему равно?

Соль во все времена была товаром стратегическим. У любых народов и при любых правителях, в мире и во время войны соль пользовалась спросом. Без нее не посолишь рыбу, мясо, овощи, не создашь запасов на зиму. Словом, соль – это своего рода валюта.

И Никита решил просмотреть, где ее добывают, – такие знания нужны и ценны. Племя, владеющее солью, может монопольно диктовать условия, цены. Речь не о деньгах – здесь их не знали, но обмен производился.

Они наблюдали до темноты, а ночью спали по очереди, понимая, что будет плохо, если на них наткнется местный житель или ночной зверь.

Утром проснулись все, и Никита сразу принялся за наблюдение.

Вскоре из деревни вышли мужчины без груза, с пустыми мешками в руках.

– Быстро собираемся! Надо незаметно пройти за солеварами! – приказал Никита.

А чего собираться? Только рюкзаки из шкур на плечи набросили.

Шли по лесу, прячась за деревьями, не выпуская из виду солеваров, и прошли не меньше километра, пока не приблизились к небольшой горе.

Солевары вошли в пещеру. Выходит, они вовсе не солевары, в смысле – соль они не вываривали из соляной рапы, а добывали ее как шахтеры. Трудозатраты – только маши кайлом или киркой. Никаких печей, долгого процесса вываривания, выпаривания воды. Руби соль и собирай ее в мешки. Прямо Клондайк! По сути, цель, которую поставил перед собой Никита, достигнута, он вызнал, где добывают соль эти соле… тьфу, шахтеры. Можно двигаться дальше, однако какое-то шестое чувство подсказывало ему, что надо остаться, как будто ноги сами к земле приросли.

Они сидели в лесу до вечера. Варда и Тот успели отлично выспаться, Никита же, прислонившись спиной к дереву, наблюдал за пещерой.

Но вот рабочий день закончился, и шахтеры гуськом потянулись из пещеры. Каждый нес на спине тяжелый мешок.

Никита пересчитал людей. Число сходилось, стало быть – в пещере никого не осталось. Для него это было важно, ибо он сам хотел посетить шахту и оценить – хороша ли добыча, каковы запасы. Он и сам этого не осознавал, но действовал как будущий владелец, захватчик чужого производства.

Никита дождался, когда шахтеры скроются из виду, и толкнул Варду и Тота.

– Просыпайтесь, лежебоки! Вас ждут великие дела! – пошутил он.

Все трое направились к пещере.

Как только они вошли под низкие своды, Никита распорядился:

– Варда, будь здесь, смотри, не появятся ли местные. Если что заметишь, беги за нами.

У входа, на длинной деревянной лавке, стояли масляные светильники. Конечно, как же без них работать в темноте? Один из них тлел, чаша с маслом была полна. Да тут хоть костер разводи, пожара не вызовешь, одни каменные стены кругом.

Никита зажег от горящего светильника два других и один вручил Тоту.

– Идем.

Тот помялся.

– Боюсь я под землей, – признался он, – вдруг обрушится и придавит.

– Жители деревни каждый день ходят, кирками долбят – и ничего, не рухнуло. Мы же ненадолго.

Тот со вздохом взял светильник и кивнул. Вот уж не думал Никита, что здоровяк атлант, воин, прошедший не одну битву, может чего-то бояться.

Они двинулись в глубь пещеры. Через полсотни метров ход разделился, и в глубину повели уже два коридора.

Никита направился влево.

Через несколько метров они увидели сваленные в кучу инструменты – деревянные лопаты, железные, кирки, ломы. А потом стены коридора вместо каменных темных стали белыми, засверкали от скудного света искорками, как свежевыпавший снег под лучами зимнего солнца.

– Ого! – удивился Тот. – Неужели соль?

Никита поскреб ногтями белый налет на стене и попробовал его на вкус. Натуральная соль.

– Соль! И качества отменного.

– Эх, нам бы такой рудник! – не скрывая, позавидовал Тот. – Может, наших мужчин привести и местных перебить? Их ведь немного. Да самим начать солью торговать?

– Выбрось из головы. Ты обратил внимание, что в селении солеваров не видно женщин и детей?

– Вроде бы припоминаю. – Тот сконфузился. Он, воин, и не обратил внимания на такую важную деталь.

– Не вроде бы, а так и есть. О чем это говорит? В селении только рабочие живут. Стало быть, где-то живет все племя. Какое оно? Велико ли? Ты о нем знаешь? Захватив солевой рудник, ты навлечешь на всех нас беду. Их может оказаться много, они перебьют наших мужчин, и племя азуру перестанет существовать. Вот какой может быть цена твоего необдуманного шага.

– Прости, Никита. Ты мудр, все предвидишь, все можешь просчитать наперед. Потому ты правая рука Вирта, а я – рядовой воин. – Тот почтительно поклонился, и оба пошли дальше.

Коридор выработки, ведя дальше, причудливо изгибался, и метров через сто они уперлись в тупик. Похоже, именно тут сегодня рубили соль шахтеры, потому как на каменном полу лежала куча добытой соли в виде крупных кусков.

Никита с Тотом повернули назад и дошли до развилки. Прямо будет выход из пещеры, где они оставили на охране Варда.

Никита повернул влево.

– Что ты тут хочешь найти? – проворчал Тот. – Соль везде одинакова. Нам надо уйти подальше от пещеры и подкрепиться, есть охота.

– Тот, ты все время говоришь о еде. У тебя другие мысли есть?

Буквально через двадцать шагов они уперлись в стену из бревен с небольшой дверью. Дверь была крепкой на вид, из толстых досок, но замка не было.

Никита попробовал ее толкнуть, потом потянуть на себя, но дверь не открывалась.

Тот оттеснил его в сторону, достал нож, просунул лезвие в щель, провел им вверх и толкнул дверь. Она распахнулась.

– У нас в племени иногда делали внутренние запоры. Кто не знает, не откроет.

– Хм, интересно, что тут скрывают шахтеры?

Но сначала Никиту ждало разочарование – перед ним ровными рядами были уложены в штабеля мешки с солью. Скорее всего, это были запасы для обмена: вдруг кто-то оптом возьмет, скажем – заезжие торговцы? Место сухое, и соль здесь может лежать веками. Для соли есть только один враг – это вода.

Но коридор вел дальше, не заканчивался, и Никита двинулся дальше. Путь ему преградила металлическая решетка, кованная из железных полос. Никита попробовал ее потрясти, впрочем – безуспешно.

Подошел Тот, поднял светильник – с высоты его роста и поднятой руки он давал свет из-под потолка.

– Ну-ка, подержи!

Никита взял масляную плошку, Тот ухватился обеими руками за железо, поднатужился и поднял решетку вверх.

– Проходи.

Никита прошел, и Тот опустил решетку себе на плечо.

– Никита, ты только недолго, уж больно решетка тяжелая.

За решеткой оказалась небольшая, метров четырех-пяти в диаметре, каменная камера. Посередине – каменный постамент, на котором лежал железный шлем. Он был довольно большого размера с крылышками по бокам. Все железо было полировано и отбрасывало на каменные стены блики.

Никита поставил светильники и попробовал надеть шлем себе на голову. Однако он оказался ему велик и болтался, как седло на корове.

Смотревший на него Тот сказал:

– Похоже, он на меня сделан.

Никита, подойдя к Тоту, надел шлем ему на голову, и Тоту он оказался в самый раз.

– Коли нравится – носи!

Никита забрал светильники, Тот опустил на место железную решетку.

– Идем на выход, мы все осмотрели.

Увидев Тота в блестящем шлеме, Варда восхитился:

– Тебе идет! Где взял? Я тоже такой себе хочу.

– Нет, там только один был.

– Ты в нем, как бог Амхар.

– Кто это?

– У моего племени бог войны.

Никита остановился. Наверное, не стоило трогать шлем – не зря же солевары поместили его в уединенное место? Он не расценивал присвоение шлема как кражу. Если бы для солеваров шлем был ценен, они хранили бы его в своем племени и берегли бы как зеницу ока. Но не связаны ли со шлемом какие-то суеверия или драматические события? Впрочем, возвращать его все равно уже поздно. Шлем на голове Тота, и, судя по его довольному виду, возвращать на место чужую вещь он не собирался.

– Парни, уходим! Идем влево, подальше от селения солеваров. Доберемся до места – и отдыхать.

– Ловушки опасаешься? – догадался Варда. – Правильно делаешь.

Они улеглись в лесу на шкуры – Тот даже спал в шлеме, а едва рассвело, двинулись дальше. Если промедлить, то заявятся солевары и могут обнаружить пропажу, а Никите не хотелось приключений на пятую точку.

До полного восхода солнца они успели пройти несколько километров, и Никита стал поворачивать вправо, к югу: он первоначально планировал описать вокруг селения азуру широкий полукруг, а возвращаясь, на обратном пути, описать малый – так почти все соседние племена станут им известны.

Шли до полудня, а потом расположились у ручья на отдых и еду. Перекусив, захотели напиться воды. Тот встал на колени у ручья, наклонился к воде да так и застыл на месте.

– Тот, ты чего? – поинтересовался Варда.

– Ты посмотри, как здорово сидит на мне шлем! Как будто на меня сделан!

– Хватит любоваться, пей!

Однако Тот еще какое-то время смотрел на свое отражение, потом зачерпнул ладонями воду и напился.

Только они надели рюкзаки, как Варда поднял руку:

– Тихо!

Но сколько Никита ни вслушивался, он ничего не услышал.

– Варда, в чем дело?

– Показалось – в лесу ветка треснула. Не погоня ли за нами?

– Тогда уходить надо, и как можно быстрее.

Никита встревожился. Ох, не надо было брать шлем! Солевары, обнаружив пропажу, наверняка бросились в погоню. Они местные, знают здесь все тайные тропы и переходы.

Теперь вся троица шла быстро. Варда шел впереди, осматривая местность.

Через час они вышли к открытому пространству. Далеко впереди, за куском степи, просматривался другой лесной массив, но до него было не меньше часа ходу, и все это время они будут на виду. Укрыться в степи негде. Впрочем, если преследователи есть, их тоже будет видно. Ловушку в степи устроить практически невозможно, потому они шли быстро, почти бежали.

Через полчаса Никита обернулся и понял, что Варду слух не подвел: из леса вслед за ними двигался отряд мужчин численностью не меньше двух десятков.

– Парни, за нами погоня!

Варда и Тот обернулись.

– От двух десятков должны отбиться!

– Лучше добежать до леса и резко свернуть в сторону, пусть попробуют найти. Чтобы уметь читать следы на земле, надо родиться охотником, – заявил Варда.

– Тем не менее они вышли на наш след и теперь не отстанут.

Дальше шли молча, экономя силы.

Когда до леса оставалось метров двести, из него вышли мужчины, судя по облачению – воины. Их было много, не менее полусотни. В руках они держали копья, на поясах просматривались мечи.

Троица сразу остановилась. Сзади два десятка, впереди – пять. Биться втроем против семидесяти – безумие. Уйти в сторону невозможно, они уже устали, воины же будут преследовать их со свежими силами. Значит, надо договариваться.

Никита скомандовал:

– Идем вперед. Надо успеть договориться с ними до того, как подойдут солевары.

Троица смело пошла вперед.

Растянутая цепь воинов стала сжиматься, сходиться, и, наконец, они встали плотно, плечом к плечу. Но когда до них осталось совсем немного, произошло невероятное. Один из воинов, вероятно – военачальник, указал на троицу, что-то прокричал на непонятном языке, и воины упали на колени. А когда до троицы остался десяток метров, и вовсе пали ниц, оперевшись на руки.

– Что это они? – удивился Варда.

– Обознались, наверное, – не очень уверенно ответил Никита. Ох, не стоило ему брать этот шлем! Похоже, все проблемы именно из-за него.

Главный воин на коленях подполз к Тоту, снова упал ниц и начал что-то говорить. В его речи Никита уловил знакомые слова, только на немецком языке:

– Got mit uns.

Ага, значит, «С нами бог». Похоже, Тота с его огромным ростом и шлемом на голове приняли за одного из богов.

– Тот, в этом шлеме тебя приняли за бога. Учти это и веди себя соответственно, – сказал Никита.

Атлант приосанился и напустил на себя важный вид. И в самом деле: рост огромный, почти в два раза выше обычного человека, телосложение атлетическое – все мышцы под кожей рельефно проступают; меч на поясе просто гигантский, а на голове шлем блестит. Причем железный шлем был только у него одного, да и раньше Никита видел их редко. Поневоле язычники приняли его за одного из богов, сошедших на землю.

Никита обернулся: к ним бежали солевары, размахивая оружием. Они не видели воинов, стоящих перед Тотом на коленях, или были с ними в дружественных отношениях?

Никита тихонько сказал Тоту:

– Не стой истуканом! Подними вождя, погладь его, скажи ласковые слова. А потом покажи на солеваров и намекни, что они враги.

Тот оживился – он понял, что от него требуется. Могучей рукой он поднял военачальника, который от испуга закрыл глаза – не каждый день тебя поднимают боги!

Тот заговорил с ним на азурском языке, и речь его была вежливой и приятной на слух.

Вождь открыл глаза, заулыбался.

Тот, держа его за одежды вытянутой рукой, указал на преследовавших их солеваров и покачал головой:

– Они плохие, они хотят нам зла, – и сделал рукой жест поперек горла.