2

Накануне, незадолго до полуночи, у подъезда дворца Владетеля плавно замедлился, ткнулся в поребрик и остановился, отдышавшись, черный блестящий экипаж. Из него выбрался водитель – рослый робот в черной одежде. Неспешно обошел машину сзади, распахнул дверцу пассажира и застыл рядом в почтительном полупоклоне.

Сначала в раскрыве двери появились тощие ноги в черных чулках и черных узких ботинках с высокой шнуровкой. Неловко смещаясь, заискали опору, но не нашли. Не дотянувшись, повисли – опора была значительно ниже. Следом возникла рука в черной перчатке, тоже ища. Руку водитель цепко схватил правой рукой и бережно потянул к себе. Затем, просунув левую руку внутрь экипажа, приобнял седока за спину и умело, в один прием, осторожно прижимая к себе, извлек наружу. Перенес на панель и аккуратно пристроил на ноги.

– Кажется, добрались, Арто, – отдуваясь, проговорил старик прерывистым слабым голосом. – Спасибо тебе, милый. Без тебя мне уже не спроворить. Ты последний настоящий друг. Теперь веди к хозяину.

Охрана дворца, привыкшая к поздним явлениям необычного господина, которого, впрочем, давно не бывало, почтительно расступилась, скромно опустив глаза.

Дряхлый старик в прямом черном хитоне до пола, шитом заодно с капюшоном, скрывавшим лицо, объявился в кабинете Владетеля без доклада. Робот Арто подвел старика к стулу перед рабочим столом хозяина, бережно поддерживая в равновесии, усадил, заботливо расправил на коленках натянувшийся подол хитона, откинул капюшон, обнажив иссохшую голову в облачке редких белых волос, и молча вышел.

– Здравствуйте, господин Владетель, – монотонно прошелестел старик, невнятно выговаривая слова.

– Здравствуйте, господин Фарн, – в тон ему ответил Владетель. – Рад вас видеть в добром здравии. Мне только вчера сообщили, что ваше здоровье разладилось и что вы совсем не выходите. А смотрю, вы еще молодцом… на ногах, так сказать…

– Преувеличивают, собаки, ― отдуваясь, проскрипел старик и хищно осклабился. – Как всегда поспешают, а куда, и сами не ведают.

– Однако мы с вами давно не виделись. Уж и не припомнить, когда вы меня навещали в последний раз. Какая нужда позвала в путь?

– Не дождутся лицемеры, – продолжал ворчать старик все еще о своем. – В первую очередь, те из них, кто особенно рьяно печется о моем здравии… Я еще покопчу небо – самую малость. А что? Голова работает, это главное. Тело сдает первым – вот беда. – Он поперхнулся, откашлялся сипло, осушил рот белоснежным платком и продолжал, расходясь: – Спрашиваете, зачем лично пожаловал? Отвечаю: возник очень серьезный вопрос и лишил покоя. Хочу обсудить его с вами, с глазу на глаз, как говорится. Так надежнее.

– Я вас слушаю, господин Фарн.

– Буду краток – время дорого. Вам, конечно, известно, чем у нас занимается досточтимый профессор Харт. Вместе с вверенным ему институтом.

– В общих чертах, да, – сказал Владетель. – Правда, слышал, возникли проблемы с последним заказом. Что-то у них не ладится…

– Это не так, – оживился Фарн. – Если быть точным, совсем не так. На самом деле они преуспели по всем статьям, а молчат оттого, что замышляют неправое дело.

– Вот даже как, – оживился Владетель. – Что именно?

– Мне давеча доложили, что великий и славный ученый муж своевольно замыслил попридержать у себя новейший прибор, именуемый аннигилятором. Обнаглел до того, что вознамерился вовсе не отдавать прибор заказчику, то есть вам. Не удивлюсь, если злодей решил попользоваться им единолично… Невиданная наглость. К тому же не исключаю, что паршивец, утратив совесть, образец уничтожит. А ведь в него вложены немалые средства и силы. С него, разбойника, станется. Или, хуже того, предоставит прибор в чуждые руки, а те, пройдохи, пустят его в ход и используют по назначению, чего позволить никак нельзя. Категорически.

– Вашим сведениям можно верить? – спросил Владетель, насторожившись.

– Обижаете, господин Владетель, – произнес Фарн жестко. – Мои сведения, как всегда, из первых рученок. Мой человечек, которому верю как самому себе, можно сказать, окопался под самым боком у Харта – глубоко вникает.

– Что вам известно об аннигиляторе, чего я еще не знаю?

Фарн, отдышавшись, приступил к объяснению:

– Этот аппарат обладает непредставимыми свойствами. Человек, владеющий им, единолично решает, кого казнить без нашего ведома, а уж кого помиловать. При этом не существует защиты от страшного удара, мы даже не сможем определить, откуда исходит чудовищное воздействие. Я утверждаю, угрозы опаснее для нашего государства сегодня не существует. Тот, кто владеет аннигилятором, немедленно станет общей проблемой. Потому с последним упованием взываю к вам. Больше мне не к кому обратиться – я никому не верю, ни на кого не надеюсь. – Он помолчал, собираясь с силами, и продолжал отрывисто: – Смею утверждать: опасность близка. Остается немного времени, чтобы ее пресечь. Власти пора вмешаться – самым серьезным образом. За этим я лично приковылял, превозмогая немощи. Теперь удаляюсь с вашего разрешения. Вас оставляю думать и думать. – Через силу договорив последние слова, старик поник головой. Но вздрогнул, поднял лицо, вышептал: – Не сочтите за труд, господин Владетель, позовите Арто. Он теперь в приемной. Без него мне и… шага не одолеть…

Владетель выполнил просьбу Фарна. Появился Арто, помог старику подняться на ноги.

– Благодарю вас, господин Фарн, – сказал Владетель, – вы открыли мне глаза на эту проблему. Я разберусь – обещаю.

– Директор института психотроники, профессор Харт, – объявил секретарь громко и торжественно.

Следом в проеме распахнувшейся двери замедленно проявилась приземистая фигура профессора Харта. В кабинет вступил совершенно лысый господин в укороченном по колено хитоне ядовито-зеленого цвета, под которым вызывающе обнаруживались короткие кривые ноги в белых в красные полосы гетрах и массивных желтых сандалиях. Полное розовощекое лицо профессора светилось счастливой улыбкой.

– Приветствую господина Владетеля, да продлят боги его бесценную жизнь, – с воодушевлением продекламировал Харт.

– Присаживайтесь, профессор, – пригласил Владетель, поморщившись, – он так и не смог привыкнуть к неприкрытой лести. – Хочу знать, в каком состоянии работы вверенного вам института. Меня интересует устройство дистанционного воздействия на мыслительную деятельность человека, которое мы с вами назвали аннигилятором.

– Можно я по порядку? Мы совершили пионерское открытие, – приступил Харт, усевшись на стул и натянув на коленки широкий подол хитона. – Вы, возможно, знаете, что по интонации голоса и сопутствующему дыханию мы немедленно определяем агрессивность замыслов любого человека. Но на этом уровне мы не остановились, а пошли дальше… – Он прервался, замолчал, возбуждая внимание собеседника. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что подслушивать некому, продолжал таинственным полушепотом: – Мы отработали критерии, по которым можно однозначно установить, лжет человек или говорит правду. Остается разработать специальный контроллер и провести испытания. Расчеты показывают, что погрешность выявления лжи будет ничтожной, не более десятой доли процента, то есть близкой к инструментальной ошибке, что дает возможность…

– Я определяю ложь безо всякого контроллера. – Владетель перебил профессора, усмехнувшись. – Мне достаточно посмотреть на человека.

– Немудрено при вашем огромном опыте управления. А если… – споткнулся Харт, но собрался тотчас. – А если, допустим, вы человека не видите?

– Тогда по его голосу.

– А как быть, если он молчит? – уже наступал Харт, опомнившись.

– Вы полагаете, что молчащий человек способен врать?

– Легко! – окончательно возбудился профессор.

– Интересное наблюдение.

– Нами давно установлено, что именно молчаливая ложь самая зловредная. – Его высокий голосок, отпущенный на волю, зазвенел. – И даже опасная… в некотором смысле.

– Что ж, тогда сдаюсь. – Владетель вскинул обе руки, соглашаясь. – Мой метод действительно слишком прост и неточен.

– А вот мы… – разошелся Харт – не удержишь. – Мы напряглись и, кажется, подобрались к решению важной проблемы – с неожиданной стороны. Мы используем запах. Представляете? В качестве индивидуального источника информации.

– Но ведь для этого, – оживился Владетель, – необходимо вступить с человеком в тесный контакт.

– Ничего подобного, – радостно вскричал Харт, но оборвался, умерив голос до уровня, едва воспринимаемого собеседником. Затем четко, с расстановкой принялся излагать истины, добытые в тяжких трудах: – Мы ухитрились улавливать запах человека на расстоянии по целому ряду параметров, прежде всего по частоте и форме колебаний его центра тяжести. Оказалось, что эти колебания содержат в себе некую функцию запаха дельта. И вот эту-то функцию дельта нам удалось обнаружить дистанционно и выделить… в виде сигнала, пригодного для последующей обработки.

– А как быть, если подопытный не захотел или не смог принять утренний душ? – спросил Владетель с явной издевкой.

– Ну и что из того? – Хром не думал сдаваться. – Запахи, о которых вы упомянули, мы классифицируем как примитивные. Они легко фильтруются, их состав практически одинаков у всех людей.

– Вам, видно, просто делать нечего, – произнес Владетель разочарованно. – И на такую-то чепуху тратятся драгоценные человеческие ресурсы. Обычно вы меня удивляете по-хорошему, господин Харт, но на этот раз… уж простите.

– Это не чепуха, не чепуха, – заверещал Харт, почуяв приближение опасности, и продолжал тускло, смирив энтузиазм: – На самом деле мы тратим, если разобраться, только самую малость. Совершенно необходимую, чтобы жить и продолжать исследования…

– Успокойтесь, профессор, – попросил Владетель миролюбиво, давая понять, что интерес к сообщению ученого иссяк и, следовательно, аудиенцию можно считать завершенной.

…Государственные испытания аннигилятора завершились накануне. Результаты ошеломили профессора Харта. Особенно убедительными были финальные эксперименты с участием живого расходного материала – сорока плебеев мужского пола, завезенных с Континента.

Правда, с ними пришлось повозиться – программно перестроить вживленные чипы, чтобы они могли соответствовать управляющему воздействию поля аннигилятора. Подопытных разделили на две группы, подкормили и приодели. Первую группу из двадцати бедолаг отпустили на волю – под личную ответственность Харта. Спустя два часа сообщили в полицию об опасных преступниках, якобы сбежавших из-под стражи, указав возможные места, где эти негодяи рано или поздно объявятся. Вскоре в названных районах города были обнаружены неизвестные люди, точнее, их трупы, без каких-либо признаков насильственной смерти. Все двадцать человек.

Харт распорядился оставшихся плебеев в расход не пускать и испытания прекратить.

Сигналом тревоги, подтолкнувшим его к рискованному решению, явилось поведение сотрудников лаборатории, потрясшее профессора до глубины души. Задыхаясь от приступа отвращения, в первую очередь, к самому себе, он наблюдал, как люди, с которыми полжизни проработал бок о бок и которых считал, безусловно, цивилизованными, способными на сострадание к живому существу, приходили в неистовство, когда удавалось точно определить координаты очередного плебея и, загнав в угол, уничтожить. И как, сотворив ужасное зло, после недолгой охоты они удовлетворенно остывали.

Ни радости от успеха, ни даже простого облегчения Харт не испытывал. Напротив, в нем исподволь пробудилась и окрепла крамольная мысль, состоящая в том, что передавать аннигилятор любому частному лицу, в том числе заказчику, нельзя ни в коем случае.

Теперь, уже в кабинете Владетеля Харт, одолевая парализующий страх, окончательно сформулировал приговор: аннигилятор, недопустимо совершенный и страшный своими возможностями, ни при каких обстоятельствах не должен оказаться в руках человека, сидящего перед ним и не спускающего с него настороженных глаз. Этому человеку он больше не верил.

Следует немедленно уничтожить прибор, причем вместе с документацией, чтобы не смогли довести до ума наполовину готовые второй и третий экземпляры. Чем обернется этот поступок для него лично, он хорошо знал и был готов к самому страшному исходу.

Как только решение окончательно оформилось в сознании, напряжение отпустило. Он не предполагал, что способен на столь безрассудную смелость. Как же хорошо, что Владетель не вспомнил. Теперь время уносить ноги. Пока не поздно. Он поднялся. Одна мысль владела им: побыстрее отсюда, подальше. Вернуться в лабораторию, объяснить Клуппу причину принятого решения. Помощник умен, он поймет. Он вправе знать все, что касается общего дела…

У двери, когда неверная рука Харта уже сжимала ледяную золоченую ручку, резкий окрик Владетеля – неожиданный удар сзади – остановил его: