* * *

2 июля 1961 года. Подмосковье. Общежитие Академии Далёких Перспектив. 10 часов 25 минут

Уже час как мы упаковываем сумки и баулы во вместительный багажник нашего автолёта. Предстартовая суета, сутолока вокруг багажника, толпа зевак обоего пола около летательного аппарата, который ещё всем в диковинку. Наконец, мы усаживаемся в салон и под свист и улюлюканье собравшихся взмываем вверх. Тёмка уверенно ведёт автолёт, рядом в кресле удобно расположился Франсуа – ему предстоит показывать дорогу до предместья Шато де Брандон. Конечно тогда, когда попадём во Францию, но это дела не меняет.

Оглядываясь на перипетии прошедшей недели, с удовольствием вспоминаю обучение сотрудников госбезопасности пилотированию дисколёта. Занятия проходили до пятницы включительно. Тот манёвр, что я сделал при эвакуации пострадавших совершенно спонтанно, удалось отточить самому и научить ему пилотов КГБ. Конечно, пару пандусов несильно помяли, но, в общем и целом, научились. Лысенко поблагодарил меня от имени всех собравшихся на полигоне и вручил записку с несколькими телефонными номерами и паролями для быстрого решения проблем при возможных нештатных ситуациях.

От воспоминаний меня отвлекает шёпот Ингрид.

– Мне на днях папа звонил.

Так-так-так… то, что папа звонил, это я знаю. Посмотрим, как ты выкрутишься, чтобы не сказать, кто ты есть на самом деле.

– Сказал, что гордится мною. Оказывается, в Норманнском Протекторате я первая, кто получила эту медаль.

– Ы! А про меня разговор папы с тобой не перескажешь?

– А ты где пропадал? Я тебе звонила в среду и четверг, но твой телефон был недоступен.

– Меня мой папа попросил показать тот трюк со спуском на воду для пилотов госбезопасности. Пришлось с ними заниматься пару дней. А там, сама понимаешь, все телефоны должны быть отключены, чтобы не мешать учебному процессу.

– Да-да, конечно. Наверное, ты испытывал волнение при общении с сотрудниками госбезопасности? По-моему, это серьёзная организация.

– Серьёзная – в смысле страшная?

– Нет. Я имела в виду именно серьёзность, с которой они выполняют свою работу.

– По твоему выражению лица, тебе кажется, что они вообще не люди, а какие-то роботы, – с трудом сдерживаю улыбку на лице, чтобы не обидеть девушку.

– Нет, но их работа накладывает отпечаток и на их личную жизнь.

М-да… как же боятся простые люди КГБ. Надо будет психологически подготовить Ини к тому, что я тоже офицер госбезопасности.

– Ерунда. Обычные люди – ничем не хуже и не лучше других. Просто порядка в поведении больше, уравновешенности и немногословности, что ли…

– Можно подумать, что все люди такого склада характера работают в КГБ. Ты, вот, похож стилем поведения на них, так что, ты тоже работаешь в госбезопасности?

В этот момент я приложился к бутылке с лимонадом и последний вопрос Ингрид застал меня врасплох. Фыркнул, поперхнулся и закашлялся. Она принялась энергично стучать меня по спине.

Один-ноль в пользу моей девушки. Чёрт! А ведь со стороны можно и так подумать. Попробуем всё сказанное превратить в шутку.

– Ну, ты меня уморила, – улыбаюсь и пытаюсь обнять её. – Ещё скажи, что мой брат тоже офицер госбезопасности.

– Не-э-эт! Он точно не из них.

А вот тут ты не права, дорогая. Внешность и стиль поведения бывают обманчивы.

– У вас всё нормально? – интересуется Юкки. – Помощь не нужна?

– Нет, всё в порядке, – спешу успокоить нашего медицинского специалиста. – Просто у нас тут спор с Ингрид вышел.

– Какой? – этот вопрос задало несколько человек, немного изнывающих от безделья и сразу почуявших интересную тему для разговора.

– Товарищ Олафссон считает, что мой стиль поведения говорит о том, что я являюсь сотрудником госбезопасности.

– Ы-ы-ы! Ха-ха-ха! – наперебой захохотали друзья. – Ингрид! Ты ещё скажи, что они с Тёмкой – сыновья самой Председателя Верховного Совета СФГ.

Твою дивизию, а! Ну, не в бровь, а в глаз! И ведь правы они, на сто процентов правы! Представляю, какой фурор был бы, признайся я в этом.

– Да ну, вас! – с лёгкой гримасой досады Ингрид отворачивается к окну.

– Не дуйся, – легонько касаюсь её плеча.

– Не дуюсь.

– А я вижу, что дуешься.

– Нет, не дуюсь.

– Будешь дуться – поцелую. При всех.

– Только попробуй!

– А ты против? А сама в дисколёте? Значит, тебе можно, а мне нельзя? – с этими словами пододвигаюсь к моей любимой девушке и, нежно обнимая её, целую. Сначала следует лёгкое противостояние, затем просто ничегонеделание, а потом её руки обвивают мою шею.

– Раз, два, три… – считают друзья. Только при счёте пятнадцать мы разнимаем губы.

– Вам уже регистрироваться нужно, – хитро замечает Радмила. – Может, прямо во Франции?

– Мы сами решим, Ради, хорошо? – с вызовом парирует ей Ини.

– Да пожалуйста, кто вас неволит-то?

* * *

Воздушное пространство французской республики. Тот же день. Вечер

Долетели благополучно. Расстояние почти в две с половиной тысячи километров со скоростью 300 километров в час мы покрыли за десять часов. Пришлось дважды останавливаться на привал. Первый раз это было живописное местечко вблизи маленького городка Нови-Бор, что в Чехословакии, а вторично – не менее уютная поляна около люксембургского Арланжа. Как в первом, так и во втором случае мы успели отдохнуть и улететь ещё до того, как к нам наведались местные жители.

И вот мы во Франции. Франсуа сразу заволновался, постоянные эмоциональные команды «левее возьми!», «так, а теперь правее, правее!» основательно достали меня. Наконец, добираемся до Бургундии и, пройдя Дижон на высоте птичьего полёта, поворачиваем на юго-запад. Сразу за обширным лесным массивом виден замок. Лавелье что-то бормочет и вскидывает вверх руки. На немой вопрос друзей кратко отвечает:

– Приветствую отчий дом.

Наш автолёт мягко совершает посадку на лужайке перед творением средневековых мастеров. Мы с нетерпением вытряхиваемся из салона и разминаем свои затёкшие косточки. Навстречу нам устремилось несколько человек, в которых главный вдохновитель цели этого маршрута без труда узнаёт своих родителей. На вид им чуть более пятидесяти.

– Отец! Мама́!

– Франсуа, сынок! – их акцент заметен.

Здесь, в глубинке Франции, общегосударственный язык не так в ходу.

– Позвольте мне поприветствовать всех удостоивших нас чести прилететь в замок Шато де Брандон! Я рад познакомиться с друзьями моего сына, о которых мы наслышаны не только по рассказам Франсуа! Твоя сестра на днях показала мне очень захватывающий репортаж… э-э-э… по спасению моряков. Я очень горд, что мой мальчик участвовал в этом благородном мероприятии и даже удостоен награды! Мерси боку, сын! Ты с честью продолжаешь традиции рода Лавелье, и наши… э-э-э… предки могут тобой гордиться. Твой прадед, граф Антуан Лавелье…

– Отец! Я же просил не упоминать о сословии!

– Не волнуйся, Франсуа! Не сто́ит забывать историю своего рода, ибо нечем будет гордиться и нечего рассказать своим детям, – деликатно возражаю ему.

– Вы Серж… э-э-э… Сергей? Прошу прощения, я не очень хорошо говорю по-русски. Примерно таким я и представлял вас. Вы – настоящий лидер этой небольшой команды.

– Благодарю за комплимент… извините, не знаю вашего имени-отчества.

– Можно просто – Луи.

– Нет. Как-то непочтительно по отношению к вам. Лучше пусть будет граф. Да и меня можете звать Сержем, я не обижусь.

– Если бы мы жили во времена наших предков, я бы сказал, что вы – дворянин. Вы учтивы, хорошо воспитаны и умеете расположить к себе, а это не каждому дано.

– Отец! Ты опять за старое?!

– Старею, мой мальчик, старею… типичная меланхолия, переходящая в старческое занудство, – развёл руками граф. – А где моя… хм… будущая невестка? А! Вот она! Подойди к старику, я очень рад, что мой сын выбрал себе такую красивую мадемуазель! Как это будет по-японски… э-э-э… вот ведь старый пень. Весь день учил, но сейчас забыл! А! Коничива́!

– Коничива́! – смущаясь, отвечает Юкки и неожиданно для всех переходит на французский, произнеся несколько фраз.

Графиня всплескивает руками, её глаза сразу намокают и она горячо, по-семейному, обнимает девушку.

Навстречу нам из замка бежит со всех ног молодое создание лет так четырнадцати. Девочка сходу кидается в объятья Франсуа и расцеловывает его лицо.

– Франсуа, братик! Я очень рада твоему приезду! Я видела репортаж! Я читала о тебе и твоих друзьях! Вы все – настоящие герои!

Ох, уж этот юношеский максимализм!

Вечерний ужин был великолепен. Необычайно красивый стол времён XIX века был полон всевозможных яств и напитков. Граф жутко волновался, отчего временами был похож на метрдотеля перед важными персонами.

– Смею предложить вам великолепное бургундское вино урожая 1954-го года. В тот год он был просто потрясающий. Вино того урожая мягкое, не сколь пьянит, сколько греет кровь… или фазаны… мой друг, узнав, что ко мне приедет целая делегация таких выдающихся людей, презентовал несколько штук.