Забор, деревья…

Забор, деревья, куст, стена.

Как неподвижно и пустынно

Безмысленная тишина

В асфальт дороги звонко встыла.

 
Заброшен день, ещё один,
В застывшую над тьмой провала
Неугасаемую синь
Невыразимого накала.
 

23 октября 1986

Привокзальное

 
Как хорошо, без суеты,
В заброшенности добровольной
Из привокзальной пустоты
Глядеть на проходящий скорый.
 
 
«Москва-Владивосток» застыл
Змеёй отсутствующих окон,
И пять минут столичный пыл
Стекает на перрон высокий.
 
 
Обрывки тихих, сонных фраз,
На поезд замкнутые лица,
Бездумное томленье глаз
В оконных, временных границах.
 
 
Для них вокзал, я вместе с ним,
Непривлекательны, мгновенны —
Лишь душный поездной интим
Движений вялых, манекенных.
 
 
Гудок – прекрасный студотряд
Построен в ряд в дверях вагонных,
Флажки, флажки, нездешний взгляд,
И вновь пути пустынны, сонны.
 
 
И вновь накрапывает дождь,
И окна тускло осветились,
И мир вокзальный так похож
На то, что на душе скопилось.
 

24 октября 1986

Розовость

 
Словно роспись на фарфоре,
Розовеют облака.
Как на голубом просторе
Эта розовость легка!
 
 
И строений близких лица
Нежно-розовым полны,
И далёкие границы,
Чистотой озарены.
 
 
В никуда ведёт дорога,
Ноги нежатся в пыли,
И ни срока нет, ни прока
Ни вблизи и ни вдали.
 

31 октября 1986

Цикл

 
Была любовь, теперь ушла,
Так выдох следует за вдохом.
Закончен цикл, и ровен шлак
В одной из миллиардов топок.
 
 
Но, только родственность, тепло
На веки вечные остались
Как вытканное полотно
Из душ и тел, что нам достались.
 

5 ноября 1986

Первый снег

 
В утреннюю лёгкость, бодрость, вдохновенье
Попадёшь нежданно – три ступеньки вниз,
Это по контрасту с чернотой осенней
Белый снег так нежен, лёгок и пушист.
 
 
Редко, неуместно зеленеют листья,
И обычной жизни неуместен бег,
И себя увидишь молодым и чистым,
Приостановившись, оглянувшись: снег.
 
 
Он ещё не вечен, многого не стоит,
Нет ещё спокойствия холода и льда,
Но переполняет лёгкие простором
Эта притворившаяся белизной вода.
 

18 ноября 1986

Торово

 
Сияет речная плоскость —
Горящая солнцем сталь.
Шишки, песок и сосны,
К лесному кафе асфальт.
 
 
Ступая на иглы несмело,
Скользит, впереди слегка,
Доступное ветру тело —
Слово, глаза, рука.
 
 
Качаясь двумя запретами,
Купальник то вверх, то вниз
Танцует, стесняя петлями,
Гибкий, манящий приз.
 
 
Обрывки далёкой музыки,
На пляже хлопки мяча.
Любовь между сосен кружится,
Как тающая свеча.
 

18 ноября 1986

Тишина

 
Запредельно поздний час давит тишиною,
И переполняет вас ясностью, покоем.
И, откинув на ковёр голову чужую,
Вы глядите на окно и луну большую.
 
 
И любой предмет глядит, став одушевлённым,
То надменно, то с тоской, то самовлюблённо.
И не одиноко вам, и не бесприветно,
Ведь, такой же вы предмет средь других предметов.
 
 
И душа через глаза входит и выходит,
А затем – через окно, и по свету бродит.
И свободно сутью всей можно обратиться
И в свечение луны, и в окна частицу.
 
 
И над подоконником, лунно освещённым,
В вас вселенная войдет сном раскрепощённым.
 

20 ноября 1986

Скорость

 
Изогнувшись пролетает
прямоугольником платформа,
и отчаянно мелькают
то заборы, то стволы,
замедляясь, оставаясь,
в бесконечности теряясь,
перемежаясь то просёлком,
то стеклом речной воды.
 
 
Окно в засохших грязных каплях,
как прилив-отлив вагонный:
дальше, ближе, ближе, дальше —
гипнотический затакт.
Я себя почти не вижу,
словно над пустой скамьёю
только тень моя повисла,
плавая вагону в такт.
 
 
Диагоналями промчался,
гулким грохотом растаял
чей-то мост, мне безразличный,
чья-то жизнь – я лишь экран.
Только суть моя качнулась,
только скорость, только странный,
под качающейся пломбой,
металлический стоп-кран.
 

25 ноября 1986

Женщины

 
Как женщины теплы по отношенью к нам.
Как мягко их на нас направленное тело.
В переплетеньях с ними многообразен мир,
Благословенна связь, которой нет предела.
 
 
Единственность любви – крыла в полёте взмах.
Обязанности, долг – об этом не сейчас.
О трепетная грудь, возникшая в ночи,
Двоящаяся сном в стомиллиардный раз!
 

30 ноября 1986

Оконце

 
Как бледно, нежно и прозрачно небо,
От лёгкой зелени до розовых тонов —
Прозрачный лёд над покрывалом белым,
Над кочками покинутых домов.
 
 
На все четыре стороны – свобода,
Оторванность от суетных дорог,
И смертным безразличием природа
Пронзает остывающий мирок.
 
 
И непонятно, поднялось ли солнце,
На горизонте облачная муть.
Сквозь ледяное, мутное оконце
Проходит холод, проникая в грудь.
 

10 декабря 1986

1987

ПРОГУЛКА ПО ОКРАИНЕ

Лабиринт

 
Она давно уже уснула,
И тело растеклось во сне,
И одеяло соскользнуло,
Открыв ложбинку на спине.
 
 
А я сижу на стуле круглом
Перед расшторенным окном,
Пленён его архитектурным,
Квадратно-сумеречным сном,
 
 
И вижу в долгой перспективе
Безлюдный, бледный лабиринт,
В котором бедно и тоскливо
Консервной банкой жизнь гремит.
 

2 января 1987

Окно

 
Погасили лампу в комнате за шторой,
Стало неустроенным, уличным окно,
И светлее небо стало над забором,
Как-то вдруг возникшим длинно и черно.
 
 
Может, в этой комнате, в белом и свободном,
Волосы расправив, подошла к окну
Скрытная и тихая, и лицо разгладил
Холодок от стёкол, лющийся во тьму.
 
 
В раструбе огромном: небо, рама, спальня —
Ветром первородным потянуло чуть,
И ночную тягу тайны беспечальной
Теплою преградой ощутила грудь.
 
 
Темнота забора протянулась длинно,
И десяток окон схожи, как одно.
Только что, в котором? покачнулась штора.
Было и растаяло тайное звено.
 

8 января 1987

Ветка

 
Идешь по обычной улице,
по асфальту обычному,
и день, каких много в жизни,
 
 
но вдруг от чёрной, без листьев, ветки,
перекрывшей ракурс безликого дома,
приподнимется грудь,
замрёт на вдохе душа.
 

25 января 1987

Блик

 
Любого дома грустен лик,
Он бледен, плоско опечален,
И на стекле холодный блик
Далёк, задумчив, изначален.
 

26 января 1987

Пластинка

 
Я помню двух моих подружек —
Компанию, где третьим был,
И каждый был слегка простужен
От взмахов ежедневных крыл.
 
 
На легком языке мгновенья
Пластинки шепелявил круг,
И сразу первым и последним
Был каждый ракурс, каждый звук.
 
 
Предельно просто, без претензий,
В простом патроне сто свечей
Горели, и с ритмичной песней
Мешалась теплота лучей.
 

31 января 1987

Аллея

 
Аллея. Медленно вращаясь,
Плывёт плетенье колких веток,
И в перекрестьях чёрных сеток,
Беззвучно вяжется, течёт
 
 
Густой настой старинных окон,
Сто лет глядящих удивлённо
Со стен белёсых. Просветлённо
Струится внутренний покой.
 
 
Ведёт бесцельная аллея,
Ведёт прямолинейно, строго
От безвозвратного порога,
Ведёт и вдаль, и на постой.
 

3 февраля 1987

Прогулка по окраине

 
Над снежной трапецией крыши
Туманная вязь тополей,
Застылость, которая слышит
Призыв поднебесных полей.
 
 
Под низким и пасмурным небом
В пластах почерневших дорог
Наметилась талая нега
Распахнутых настежь ворот.
 
 
Тепло и спокойно, навеки
Заброшены в эти края
Поля, перелески и реки,
На долгие дни воронья.
 
 
Текла и давно позабыта
Какая-то жизнь этих мест,
Предметами мелкого быта
Разбросанная окрест.
 

5 февраля 1987

В автобусе

 
Из одного пространства-времени в другое
Переношусь в автобусе, от мира остеклённый,
Мелькают лапы и стволы под мягкость качки,
Меж тёмных елей – белая дорога.
 
 
Я выйду из автобуса уже другим,
И будет тихим всё вокруг и светлым.
Недвижным снегопадом оглушён,
Значительным я буду для себя, и цельным.
 

9 февраля 1987

Щепка

 
Медленным преданным миром
Рядом со мною скользи,
Мысли мои, настроения
Тайной своей отрази.
 
 
Мягкой опорой взгляда
Останови, поддержи,
Чистой кокетливой линией,
Слабостью удержи.
 
 
А я, как щепка в воронку,
Буду лететь в глубину,
К центру – тебе – бесконечному,
Только не утону.
 
 
Я деревянно лёгкий,
Я – по морям, по волнам.
Корни мои – по свету,
Море моё – я сам.
 

12 февраля 1987

Начало

 
В тебе рука моя тонула,
Тяжёлый чувствуя огонь.
Как к ней щека твоя прильнула,
И как нашла мою ладонь!
 
 
Каким кружащим сновиденьем
Ты невозможно близко шла,
Какая в каждом из движений
Медлительная вязь была.
 
 
И как на улице вечерней
В смешении волос и щек
Повис наш поцелуй последний
Сквозь выдох-просьбу: а ещё?
 
 
И тот, уже совсем последний,
В раскрытость-томность тонких губ,
С которым пьяно и победно
В меня любовь проникла вдруг.
 

15 февраля 1987

Наваждение

 
Обычное и серое,
Чем я себе кажусь,
Как на тебя навеяло
Такую тягу-грусть?
 
 
Откуда власть в моих руках,
Мне страшно, над тобой:
Молчанье ль, слово ли, о как!
Ты никнешь головой.
 
 
И как легко тебе,
Когда с тобою лёгок я.
О если было б так всегда,
Сверхчуткая моя.
 

7 марта 1987

Волна

 
Моя недвижная волна,
Беги, беги на взгляд.
Беги на взгляд влюблённых глаз
Сквозь то, что невпопад.
 
 
О мелодичных линий жуть,
Я становлюсь ничем,
Когда изящный гребень твой
Волос поднимет чернь.
 
 
Я вновь и вновь – как  пластилин,
Бездеятельный раб.
По стенам пальчиком размажь
Меня за то, что слаб.
 
 
Через меня переступи,
Уйди в мещанство, в быт.
За то, что не унёс тебя,
Пусть буду я забыт.
 

15 марта 1987