– Что они такое набили в эти ящики? – Макс, пыхтя, пятился между высоких стеллажей. – Консервированные трепанги там, что ли?

– Почему трепанги? – удивился Марк, который, тяжело дыша, нёс другой конец ящика. – И почему именно консервированные?

– Я как-то грузчиком работал в магазине, – Макс, резко выдохнув, поднял ношу на грудь и задвинул её наверх. – Намучились мы тогда именно с этими трепангами.

– Вручную грузили? – поразился энтомолог. – У вас что там, каменный век?

– Да, ну! – отмахнулся Макс. – Просто хозяин был жлоб, экономил на всём. Ну, как здесь. Тоже вручную таскаем, и тоже всякую ерунду.

Он достал из кармана куртки сигареты и закурил. Марк, поморщившись, сделал шаг назад.

– Вы, что, не понимаете, как вреден никотин?

– Жить вообще вредно, от этого умирают.

Марк покосился на него. Странный народ эти русские. Он сам никогда не жил в России. Но его далёкие предки приехали именно оттуда. Потому, в семье Нобфлеров к России было традиционно тёплое отношение. Однако понять этих людей он не мог никогда. Они его одновременно восхищали и раздражали. В них всего было слишком – и безмерная отвага и спиртное совершенно дикими дозами.

Как-то раз, копаясь в архивах, он нашёл журнал издания XX века. В одной из статей рассказывалось про опрос американцев на тему «Правда и мифы о России». Результаты опроса насмешили его так, что он долго давился от хохота, ибо шуметь в библиотеке не полагалось.

В то, что в России медведи ходят по улицам, верило около семидесяти процентов населения, а в то, что русские пьют одеколон – не больше двадцати. Марк знал, конечно, об истинном положении вещей, всё-таки, его родители несколько раз ездили на родину предков, но наивность американцев вполне объяснима.

Когда-то, когда Марк ещё учился в лицее, его увлекла тема Гипербореи. И, чем больше он изучал первоисточники, тем больше убеждался, что достоверной информации об этой легендарной стране нет – одни слухи. Причём, слухи, как и о русских, сплошь противоречивые. Поневоле поверишь, что арии – их далёкие предки.

– Ладно, – аккуратно потушив сигарету, вздохнул Макс. – Пошли дальше твоих трепангов таскать.

– Они не мои, – раздражённо буркнул Марк. – Я же энтомолог, а не ихтиолог.

– А в чём разница? – простодушно уставился на него русский.

Учёный страдальчески возвёл очи горе. О, боже, ну, как можно не знать таких простых вещей?

– Я энтомолог, я занимаюсь насекомыми, – терпеливо пояснил он. – Трепанги в море живут!

– Я, что, совсем, что ли? – обиделся Макс, – Они же морепродукты! Это каждый дурак знает. Морские насекомые!

– Они головоногие! – терпение без пяти минут академика стало опасно потрескивать, грозя вот-вот лопнуть. – А я энтомолог! Я занимаюсь только насекомыми!

– Значит, в ящиках, по-твоему, насекомые? – недоверчиво хмыкнул русский.

– Там биологический материал! – забыв про все подписки, брякнул Марк. – Личинки инсектоидов!

– Марк, ты сам-то понял, что сказал?

Его ухмылка окончательно вывела энтомолога из себя.

– Инсект – это насекомое! Здесь личинки генно-модифицированных богомолов. Представь богомола с тебя ростом, но с челюстями, как у термита-солдата! Ничего зверушка, а?

Сохраняя маску полного простодушия, Макс сделал вид, что представляет, но только пожал плечами.

– Только, смотри, никому об этом, – спохватился Марк, вспомнив, наконец, данную им кучу подписок о неразглашении.

– Могила, – заверил его опер, сохраняя самое серьёзное выражение лица. Внутри же он ржал, как лошадь Пржевальского.

То, что он хотел узнать, он узнал. Теперь можно было спокойно таскать ящики. Значит, инсектоиды, говорите…. Вот уроды! Он представил себе гигантского инсектоида со жвалами термита и «пилами» богомола, и ему стало не по себе. Такую зверушку остановить – это надо очень постараться. Теперь осталось узнать, с помощью чего они этими тварями «рулить» собираются. Ну, это уже, как говорится, дело техники.

…Ночью они дважды вскакивали по сигналу тревоги. Первый раз на территорию пытались проникнуть длинномордые твари, трусившие неровной цепочкой от джунглей. Их булькающий вой предупредил караул и, при свете вспыхнувших прожекторов, морпехи успели их рассмотреть во всём их уродстве.

Под короткой шерстью перекатывались мощные, как шатуны машины, мышцы, а стремительные движения сухих поджарых тел не оставляли сомнений, что это именно хищники, а для особо тупых убедительным аргументом служили саблевидные клыки.

На что они способны, было продемонстрировано, когда одна из особей попыталась достать караульного на наружной вышке наблюдения. Словно разжатая пружина, взвилось вверх тело хищника, оставив на досках настила две глубокие борозды от клыков.

Даже отсюда Макс мог разглядеть белое лицо солдата, шарахнувшегося на середину площадки и замершего там в столбняке. Повторить попытку помешали ударившие «штерны», предсмертный визг нескольких попавших под импульсы сородичей отогнал стаю подальше, но они настырно продолжали кружить вокруг.

– Умненькие. Смотри, как дистанцию держат, – дал оценку Марк. – Моментально нужную для выживания информацию переварили. Они ещё опаснее тех бегемотов будут.

– Эти шустрики, похоже, родственники нашим гиенам, только намного крупнее – я их на диске «National Geographic» видел. Только, у здешних морды узкие и длинные, – сказал куривший в кулак морпех из соседней казармы.

– Многие здешние твари, как я заметил, имеют защитные панцири. А саблевидные клыки, скорее всего и приспособлены для добывания мяса из-под этой брони, – задумчиво сказал Марк.

Усилив караулы, дали отбой тревоги, и морпехи рассыпались по казармам досыпать. Теперь в затянутые москитной сеткой окна то и дело врывался свет от прожекторов, методично вспарывавших чернильную темноту по периметру лагеря. Очередной вопль тревожной сирены сбросил солдат с постелей уже на рассвете. Выскочив, они словно нырнули в белую муть густого тумана, видимость не превышала расстояния вытянутой руки, а дальше ни черта не видно. Зато хорошо было слышно рёв, от которого, казалось, вибрировал череп.

Такая глотка могла принадлежать только огромному хищнику, да и подрагивающая под ногами почва свидетельствовала о том же.

– Отец Иегова, спаси и сохрани рабов твоих! – словно завороженный, Марк, вытаращив глаза, смотрел на видневшуюся в тумане тёмную массу неясных очертаний, нависшую над крышей казармы. – Этого не может быть!

– Отставить бормотание, Марк! – команда сержанта моментально вывела его из ступора. – Что за зверь?

– Ти-рекс, сэр! Динозавр, сэр! Самый крупный и опасный хищник, которые были на земле. Пока не вымерли.

Моментально вспомнился виденный в далёком детстве популярный фильм – «Парк юрского периода». Выпущенный в лалёком XX веке, он и поныне был востребован у мальчишек. А здесь плывущая сквозь туман тень живого хищника, сотрясая почву, уже добралась до вышки. Вопль непереносимой боли и ужаса перекрыл визгливый рёв монстра. Они, словно зрители в театре теней, видели, как огромная голова твари заглатывала человеческое тело. Часовой то ли не выстрелил, то ли импульс не произвёл на хищника особого впечатления.

– Оружие к бою! Бейте ему в голову, мальчики! Огонь!

– Придётся и здесь их вымиранию поспособствовать, – оскалил зубы Лёха, утапливая спусковую тангенту. – Поупражняемся, пока «Гринпис» не видит.

Знавший его, как облупленного, Макс видел, что напарнику явно не по себе. А если совсем честно, то и у него при виде этого чудища зашевелился внутри первобытный ужас. Видимо, это заложено в каждом человеке на генном уровне с тех времён, когда для их предков такие встречи были не в диковинку.

Залп в три десятка стволов заставил тираннозавра с рёвом отдёрнуть голову и шагнуть вперёд. Затрещало ограждение. Но залпы импульсов, с шипением прожигавшие зубастый череп, «прожарили» ти-рекса до полной готовности. От рухнувшей на угол казармы туши крыша продавилась внутрь и стенные блоки поползли по швам, открыв опустевшие ряды коек. Дрогнула под ногами земля. Налетевший с реки ветерок снёс туман, и они смогли оглядеть поле боя. На всех четырёх наблюдательных вышках часовые отсутствовали, а сами сооружения были основательно повреждены.

– Господин сержант! – подскочил к Камински санитар. – Шестеро часовых с вышек сожраны, пятерых ранило обломками, двое умерли, предположительно от острой сердечной недостаточности и ещё у одного «крыша съехала». Требуется отправка в госпитальный отсек на корабле.

– Отправляй. Значит два помидорчика с перепугу до смерти обосрались, – скривился сержант. – Трупы сжечь! Хоронить их смысла нет. Всё равно какая-нибудь тварь раскопает и сожрёт.

Досыпать было недосуг. Предутреннее бдение многим показало, что здесь не расслабишься и позиции от таких вот непрошеных визитёров надо укреплять всерьёз. Наскоро позавтракав, весь личный состав был выгнан для натяжки вокруг базы ограждения из высоковольтного провода.

После обеда, когда влажная жара стала непереносимой, дали час для отдыха и взмыленные солдаты разбрелись, ища тень. Многие попадали спать, добирая упущенное ночью. Иные, убравшись с солнечного пекла в казармы, развлекались в меру своих возможностей, достав карты или кости. Кое-кто решил освежиться на речке, несмотря на попытки Марка и санитара остановить их.

– Это опасно! Не стоит соваться в реку, пока она не проверена!

– Вот мы её сейчас и проверим, – отмахнулся рыжий крепыш, поигрывая цепочкой с солдатским медальоном.

Под одобрительный хохот приятелей они подались к берегу и, скинув на вездесущий мох «комки», рванули по песочку в воду. А санитар с Марком побежали к сержанту. Тот, не раздумывая, запрыгнул в джип и, прихватив их с собой, погнал машину к реке, в которой радостно бултыхались купальщики.

– Всем на берег! К казармам бегом! – рявкнул Камински.

Солдаты, пулей выскочив на сушу подхватили форму и побежали, исподтишка грозя кулаками «сдавшему» их Марку. Вот только привести угрозу в исполнение не получилось. Не пробежав и половины расстояния, один из купальщиков дико завопил и закрутился на месте. По его ногам, из-под трусов, потекли алые струйки крови. Сделав несколько шагов, он упал, сотрясаемый конвульсиями. Выскочивший санитар с Марком содрали с него мокрые от крови трусы.

В анальном отверстии мерзко шевелилась какая-то тварь. Санитар, натянув резиновые перчатки, уцепил её и потянул. Новый вопль резанул уши, но тварь, всё-таки отцепилась, и её удалось вытащить.

Пока останавливали кровотечение, Марк с сержантом разглядывали извивающуюся дрянь. Толщиной с авторучку и сантиметров пятнадцати длиной, с одного конца она имела крючки-зацепы, обрамлявшие отверстие. Сунув в него спичку, они убедились в наличии там острейших режущих пластин.

– Что скажешь?

– Я в этом не специалист, но думаю, что, проникнув в организм и закрепившись, пластины выдвигаются наружу и действуют как фреза.

Уложив пострадавшего в джип, они добрались до казарм. Остальных купальщиков, тех, что пробежались босыми ногами по песочку, к вечеру пришлось оперировать, удаляя проникших под кожу местных паразитов.

…Через восемь дней, потеряв около трёх десятков солдат и забив корабельный лазарет раненными, они покинули планету, прозванную ими Зелёным Адом. Агрессивность её флоры и фауны была признана аналитиками чрезмерной. Тем более, что в этой же планетной системе их разведчики обнаружили пару планет с идеальными для проживания природными параметрами. Правда, на обоих имелись цивилизации, но кого теперь волновали такие мелочи?

Только в пути выяснилось, что один крейсер с экипажем так и остался на планете. Ровная с виду площадка просела, перекосив корабль до такой степени, что взлёт стал невозможен.

– Сто с лишним солдат выбросили, как сраных котов на помойку, – хмуро бросил Камински и глотнув из фляги виски, вернул её Старки. – И нас кинут, не задумываясь.

– Угу. Этих сегодня, а нас чуть позже, – кивнул тот.