Глава 5. Десять…

Улицы Казани второй раз за день наполнились испуганным визгом женщин, портовой руганью мужчин и громкими отрывистыми криками солдат – ловили шпионов Эдема. Военные врывались в дома, вытаскивали жильцов на улицу, приставляли к стенке и бесцеремонно прощупывали их одежду. Братья Молчановы прятались в сыром подвале старинного домика в двух кварталах от вертолёта.

– Ну, может, сейчас? – просипел Вольф.

С улицы раздался пронзительный крик женщины.

– Нет, надо ждать, они уже рядом шмонают, – процедил Максим и уставился в узкое окошко под потолком.

По улице протащили девушку, она сопротивлялась и верещала, что не шпионка, но два кабанистых солдата были непреклонны.

Вдруг, сверху раздался громкий треск двери. Молчановы запрокинули головы и замерли. Послышалось причитание пожилой дамы, деревянные перекрытия заскрипели под тяжёлыми армейскими сапогами.

– Обыщите здесь всё! – послышался суровый хриплый бас. Затем раздался быстрый, уходящий вверх, топот. Молчановы прислонились к холодной каменной стене, затаили дыхание и прижали к груди пистолеты.

Наверху всё громыхало, скрежетали тяжёлые кровати и ухали дубовые шкафы, хлопали тумбочки, и звенела посуда. Вдруг симфония облавы замолкла. Послышался топот, и какой-то солдат слабым почти девичьим голоском заявил, что дом чист. Братья тихо выдохнули – обошлось, но тут опять раздался тяжёлый хриплый бас:

– Подвал в этом доме есть?

Братья окаменели.

Пожилая хозяйка, что-то пролепетала, и тяжёлые шаги направились на улицу. Дверь в подвал громко охнула, затем ещё удар…

– Возьмём в заложники командира, – прошипел Максим. – Как войдёт, врежь ему, а я подхвачу и приставлю пистолет к виску.

– Понял.

Молчановы спрятались за выступы у двери. Вольф приготовился нанести удар.

Под громкие раскаты баса командира, дверь треснула последний раз и с грохотом распахнулась. Тяжёлые шаги сменились тихой поступью кота. Послышались щелчки автоматов. В проёме появилось дуло пистолета, затем пузо командира, и показался его орлиный нос. Военный резко обернулся на Вольфа, но здоровенный кулак уже вписался в его лицо. Максим быстро перехватил командира и поднёс к его голове пистолет. Военные вытаращились и приготовились стрелять.

– Все назад, или его мозги размажу по стене! – истошно заорал Молчанов. Военные выпучили глаза на командира, тот судорожно кивнул. Сжимая автоматы и не сводя с прицела Молчановых, солдаты сделали несколько шагов назад. Медленно, держа командира за ворот, Максим поднялся по лестнице на утопающую в пыли улицу. Вольф прикрывал тыл.

На странную процессию сбежались ещё военные. Они встали полукругом и направили автоматы на агентов.

– Вы окружены, всё равно не сбежите, – прохрюкал кровью полковник.

– Тебя спросить забыли, заткнись, – пригрозил Максим и попятился вместе с заложником к вертолёту.

Проклиная ведущую на холм дорогу и тяжёлую тушу полковника, Молчановы поднимались ко двору, где их ждал вертолёт. Заложника перехватил Вольф, Максим судорожно бегал пистолетом по солдатам. Военные перешёптывались и не сводили пальцев с пусковых крючков.

Подъём закончился, и Молчановы свернули на узкую улочку, ведущую к зданию национального музея Татарстана.

– Всем стоять здесь! Ни шагу вперёд, иначе его мозги будут снаружи! – неестественным голосом закричал Максим. Военные переглянулись и остановились.

– Валькирия заводись! – крикнул Молчанов старший.

Со двора дунуло пылевым потоком, из воздуха появился силуэт вертолёта. Военные вытаращились на машину.

– Ни шагу дальше! – ещё раз выкрикнул Максим. – Иначе она всех вас в ошмётки превратит! – вертолёт, чуть оторвавшись от земли, направил на остолбеневших солдат два красных луча. Военные сделали шаг назад, но продолжили целиться.

Вдруг в плечо Максима что-то укололо. Он обернулся к брату: Вольф странно шатался. «Что это?» – подумал Молчанов старший. Темнота хлынула в глаза, и всё замолкло.

Вокруг всё кружилось, голова раскалывалась, не хватало воздуха, тошнило. Максим поднял тяжёлую голову и осмотрелся. Залитая ярким солнцем площадь, пряничные домики, люди в зелёной пятнистой форме, белая башня со звездой. Казанский кремль? Максим Молчанов встряхнул головой, пытаясь вырваться из сонного состояния, и замер – перед ним на коленях стояли полураздетые люди. Их лица были изуродованы синяками и ссадинами. Белокурая женщина придерживала сломанную руку и тяжело дышала, рядом с ней двое парней в обносках не переставали откашливать кровь вперемешку с зубами. «Кто они? – подумал Максим. «А этот, я его знаю. Егор? Тебя тоже поймали? Не успел убежать?» Рядом с Егором стояла рыжеволосая женщина. «А ты кто? Твоё лицо мне знакомо, строгое, вытянутое. Жизель?! Ты-то что здесь делаешь?! Где Володя? Где ты?» – Молчанов старший судорожно замотал головой по сторонам. «А вот. Рядом. Уже проснулся? Что с нами было?»

– Очнулись? Замечательно, – улыбнулся Поляков и посмотрел в опухшее лицо Максима.

– Что ты с нами сделал? – тихо просипел Молчанов старший.

– Я? Это транквилизатор, – спокойно ответил Поляков. – Тебе и половины бы хватило, а вот братцу твоему, медведю, пришлось два засандалить, всё никак не отключался.

– Почему просто не пристрелил? Поиграть хочешь? – прохрипел Максим.

– Охота на агентов действительно увлекательное занятие, но сейчас не до развлечений, – ответил Поляков, генерал сделал несколько шагов вперёд и, как собаку, почесал Егора по голове. Тот взбрыкнул, но Поляков на это только довольно ухмыльнулся. – Синявский как обычно опростоволосился, – генерал достал браслет. – Или вы в этом виноваты – неважно. Птичка ваша уж больно заинтересовала меня. Появляется буквально из воздуха, летает бесшумно, наверно, ещё много чего делать умеет. Но вот незадача – строптивой оказалась: как подходишь, сразу визжит: «Самоликвидация началась».

– Анжела. Тварь, – просипел Максим.

– Что говоришь? – Поляков подошёл ближе.

– Отвали.

– Если кратко, то ты должен разблокировать вертолёт, – Поляков уставился своими чёрными глазами в Максима. Молчанов на это только усмехнулся. Генерал продолжительно моргнул, распрямился и кивнул избитому полковнику. Тот рявкнул, и солдаты приставили пистолеты к головам агентов.

– Я буду считать до десяти, – сказал Поляков.

Максим вытаращился на лица товарищей, те молча уткнулись в землю. Егор пронзительно смотрел на Молчанова и качал головой: «не сдавайся, не смей».

Мадам Жизель билась в истерике и скулила: «Я не шпионка! Я не шпионка!».

– Ну, так что? – Поляков сурово посмотрел на Максима. Тот не ответил.

– Раз!

Раздался выстрел, и завывания мадам Жизель прекратились. Её лицо на мгновение застыло и упало на асфальт. Молчанов старший отвернулся.

– Я жду, Молчанов, – рявкнул Поляков. Максим продолжал молчать.

– Два, – спокойно выдохнул Поляков. Опять раздался выстрел. На землю упала светловолосая девушка. Её каменное лицо не выразило ни страха, ни ужаса. Она просто приняла свою смерть. Стрелявшего солдата закачало, но он устоял на ногах. Максим заметил, как тот отвёл глаза от тела и спрятал дрожащей рукой пистолет в кобуру.

Поляков непрестанно пилил глазами Молчанова, тот еле сдерживался, чтобы не закричать. Каждое его «нет» стоило жизни человека. Он старался не думать, кем были эти люди, чем занимались раньше, как попали в Эдем, почему согласились ценой своей жизни защищать его тайны.

– Три!

И снова выстрел. На асфальте растянулся взрослый мужчина. Перед смертью он закрыл глаза, глубоко вдохнул и не произнёс ни звука.

– Четыре!

Молчанов уже не смотрел туда. Он с силой держал глаза закрытыми, но крики Полякова и следующие за ними выстрелы заставляли лицо сжиматься. Пять… шесть, семь… восемь слились в один продолжительный крик. Тёплый весенний ветер обдул лицо Молчанова запахом ржавого железа и смерти.

– Не сдавайся, – прошипел Егор. Он был следующим. Максим открыл глаза и посмотрел на него. Глаза парня налились слезами, но он держался, держался до последнего «девять»…

Поляков глубоко вздохнул:

– А ты оказывается тот ещё говнюк. Посмотри, Молчанов, посмотри, – генерал подбежал к Максиму схватил его за волосы и повертел головой по залитой кровью площади. – Ты этого хотел, да? Все эти жизни, все твои «нет» стоили какого-то вертолёта?

Молчанов старался не смотреть туда, голова кружилась, тошнило, ноги и руки онемели.

– Хм, – выдохнул Поляков и оторвал руку, затем вытащил из кобуры пистолет и направил на голову Вольфа.

– Нет, нет, – затрясся Максим. – Нет, нет, не надо.

– Что? – гаркнул Поляков и взвёл курок.

– Хорошо, – судорожно проговорил Молчанов. – Я открою.

Солдаты подняли задеревеневших Молчановых и поволокли их во двор к вертолёту. Военные бросили пленников на землю и отошли. Максим тяжело взглянул на латунный корпус вертолёта и дрожащим ломаным голосом произнёс:

– Валькирия… отмена… самоликвидации.

– Вас поняла, – послышался механический голос.

Поляков подошёл к вертолёту, плавно провёл по корпусу рукой и сказал:

– Валькирия, открой дверь.

– Отказано, лицо не распознано.

– Какого хрена? – Поляков подбежал с пистолетом к Вольфу.

– Она… она… запрограммирована под нас, – прошептал Максим.

– Так исправь это. Живо! – крикнул генерал.

– Валькирия… добавь Владислава Полякова… в члены… экипажа.

– Сделано. Добро пожаловать, Владислав Поляков.

– Валькирия, удали из членов экипажа Молчановых и Синявского.

– Для этого требуется согласие большинства членов экипажа.

Поляков вновь повернулся к Молчанову:

– Ну!

– Я согласен, – прошептал Максим.

Вольф молчал. Поляков толкнул его в плечо, но тот только огрызнулся.

– Володя, – прошептал Максим. – Не надо.

Вольф посмотрел на брата, на его бледное измученное лицо и пробубнил:

– Согласен.

– Подтверждено. Члены экипажа удалены, – прозвучал не выражающий никакого сочувствия механический голос.

– Ну и замечательно, – улыбнулся Поляков, затем обернулся к побитому полковнику и спросил, кто его так отделал. Тот кивнул на Вольфа.

– Десять.

Раздался ещё один выстрел.

Глава 6. Всеволжский староста, запретное слово и заместитель

Внедорожник казанской делегации медленно колтыхался по занесённой серой пылью дороге. На горизонте показались многоэтажки Нижнего Новгорода.

– Заедем? – спросил близнец.

– Нет, – ответил Антон. – Давай по окружной и дальше. Поляков наверняка уже войска послал.

Поехали по окружной. Дома скрылись, и вновь за окном потянулся унылый серый пейзаж.

– А вы, молодой человек, как долго работаете на Эдем? – поинтересовался казначей.

– Если осознанно, то недолго, – ответил Синявский.

– Не обижайтесь, но мне кажется, что все эти идеи, об обществе разума, такая же ерунда, как и коммунизм – общество, основанное на безделии.

– От вас это как-то странно слышать, – улыбнулся Антон.

– Странно слышать? – скривил лицо Леопольд Аркадьевич. – Это потому, что я старик, а они все за коммуняк? Так что ли?

Синявский пожал плечами.

– Даже наоборот, – заявил казначей, – это вы, молодые, всё время гоняетесь за какими-то идеями, всё ищите справедливости, кричите о свободе. Хм… Может это и хорошо, а то бы мир заржавел, как мои старые коленки, – улыбнулся Леопольд Аркадьевич. – Но нам повезло: большинство людей этих идей вообще не понимает. Им нужно только жрать, спать, ну там и сериальчик какой-нибудь заглазеть; не до высоких материй, понимаешь? А вся опасность исходит от фанатиков, тех, у кого одна идея как раз для одной извилины; упрутся во что-то и других начинают науськивать, а если возражать станешь, то и прибить могут. Хотят весь мир под себя подгрести, что папы эти римские войны развязывали, что нацисты с коммунистами – у одних Царствие божие на земле в башке засело, у других – Великий Рейх и Всемирная революция, – казначей махнул рукой. – Понимаешь, парень, не должно и не может быть одной идеи. Все мы разные: мы по-разному верим, по-разному думаем, общаемся на разных языках, у каждого свои интересы. Этого и не понимают фанатики, мечтающие покорить мир и навязать остальным свои фантазии. И вы из Эдема верите в разум, эффективность, но забываете, что человек это не только мозги, но и душа.

– Вы сами-то во что верите? – спросил Антон.

– Я? В деньги! – ответил казначей.

– Вы серьёзно?

– Да. А что тут такого? Я всю жизнь работал с деньгами – сначала в банке, потом на бирже, казначеем в Казани, и ни разу они меня не подвели, ни разу не предали. Им ничего от тебя не надо, им всё равно кто ты: белый, чёрный, голубой, фиолетовый, им плевать на твои политические взгляды, титулы, должности и прочую дребедень. Деньги… деньги – это универсальное средство общения! Даже не верится, что их придумали люди!

– Интересный вы человек, Леопольд Аркадьевич, – протянул Антон.

– Ладно, парень, что-то старика понесло, – всеволжский староста махнул рукой. – Едем дальше.

На большом обеденном столе, украшенном позолотой и лепниной, лежали две карты. Полковники генерала Полякова пристально вглядывались в маленькие чёрточки, линии, кружочки и квадратики. Одни офицеры жались поближе к генералу, другие аккуратно что-то записывали в маленькие склеротички. Все показывали свою заинтересованность в предстоящих событиях.

– Полковник Ефремов доложил, что ему удалось взять Нижний Новгород, – сказал Поляков и пальцем ткнул в середину Волги чуть левее Казани. – Он собирает силы и готов выдвинуться дальше на север. Мне сообщили, что в Костроме и Ярославле собирается ополчение, но, думаю, эту кампанию мы сможем завершить недели за две.

Поляков отложил карту Волги в сторону и уставился на карту Синьцзяна.

– Теперь самое главное. Эдем. Его здания располагаются здесь, – Поляков обвёл пальцем круг на севере пустыни Тарим. – Пока мы не знаем точного расположения объектов, но благодаря щедрому подарку Молчанова, сможем скоро выяснить и это. Полковник Платов, – Поляков посмотрел на подтянутого молодого офицера, тот встал по стойке смирно. – Поручаю вам разведать местность на вертолёте Эдема. Он оснащён сканерами и системой маскировки. Наши специалисты его поковыряли, так что Эдем теперь не сможет его отследить.

– Так точно! Будет сделано, господин президент! – выкрикнул полковник Платов.

– Хорошо. Теперь остальные, – Поляков окинул взглядом обрюзгших полковников и продолжил: – Организуем форпост в Урумчи. Технику и солдат перебросим самолётами. Как будут разведданные по Эдему, начнём штурм. Подробный план операции получите на месте. На этом всё.

Офицеры зашумели, складывая блокноты в кожаные портфели.

– Полковник Колпаков, задержитесь.

Военные отдали честь и вышли друг за другом из кабинета.

– Господин президент, – выпрямился Георгий Александрович.

– Для тебя и Службы есть задание, – произнёс Поляков.

– Всегда готовы!

– Если мы остановимся в Урумчи, это обязательно привлечёт внимание китайцев и всех кому не лень. Надо устроить отвлекающий манёвр, пока мы будем развёртывать войска.

– Есть особые приказания на этот счёт? – спросил Колпаков.

– Да, есть одна мысль, – протянул Поляков. – Утроим диверсию на Сувалонгской ГЭС. Она как раз питает все правительственные учреждения Китая. Один взрыв и китайцы будут заняты только этим.

– Так точно. Устроить диверсию.

– Да, Колпаков, не подведите меня.

– Никак нет, господин президент, – ответил полковник и уверенной походкой направился к выходу.

На четырёх пилонах держалась плоская белая крыша, свет через маленькие окошки под потолком слабо освещал ряды книг, уходящие на десятки метров вниз. Библиотека Эдема была небольшой, но вмещала лучшие научные труды человечества. Она была не похожа на старые библиотеки: в ней не было столов для чтения, не было богато отделанных деревом стен и бронзовых светильников, учёные не бродили часами между полок в поисках нужных фолиантов, а сразу направлялись к требуемому изданию, брали книгу и спешно уходили к себе в кабинеты.

– Привет, Снежа, – сзади незаметно подобралась Чен Ясинь.

– Ой, привет!

– Что ищешь?

– Книгу по медицине, Джон Грив «Молекулярная хирургия», – ответила Снежа и вновь повернулась к полке.

– Она старая или новая?

– Вроде, написана до Эдема, – задумчиво ответила Снежа.

Вдруг она почувствовала, как Чен Ясинь взяла её под руку и оттащила подальше от прохода.

– Ты чего? – возмутилась девочка.