Глава седьмая
Новые победы

Дверца шкафа перестала трястись. Олег Светлый уже стоял чуть в стороне от стола, стараясь держать в поле зрения чуть ли не все помещение сразу. В одной руке он сжимал вынутый из ножен меч, а второй махнул Кегле:

– Чего расселся?! Двигай туда и глянь, что там!

Несмотря на все свои уголовные замашки и вид потрепанного шакала, Кегля довольно бесстрашно двинулся к месту применения моих тринитарных всплесков. Откинул ногой обломки кувшина, встал чуть в сторонке и осторожно открыл дверцу вместительного хранилища каких-то сложенных одеял. Естественно, что там не оказалось ни шутника какого-нибудь, ни зверушки притаившейся. Поэтому мужчина презрительно фыркнул, закрыл дверь и направился к столу. Сел и молча приступил к поглощению горячего блюда.

Блондин вернул меч в ножны и, тоже усевшись, опрокинул в себя вначале порцию рома, а потом бросил в рот кусок остывшего мяса.

А я, так и продолжая стоять и делая вид, что растерян, поинтересовался:

– Что это было?

Мужчины не отвечали, а начавшая есть Курица облизалась и стала вещать таинственным голосом:

– Чуть ли не в каждом замке и башне происходят порой такие необъяснимые вещи. По легендам, это шалят привидения некогда живших здесь и внезапно убиенных людишек. И многие не только становятся седыми от подобных проделок, но и умирают от страха! Ну а уж аппетита точно лишаются!

И разразилась резким ехидным смехом. Ее поддержали оба подельника. Они наворачивали мясо и озорными глазами посматривали на меня и Ксану: мол, что, испугались?

Двойняшки тоже ели, посматривали на меня с интересом, если не сказать с восторженностью.

А вот Франя и Лузга как-то не спешили хвататься за ложки, а косились на меня с настороженностью и недоумением. Вероятно, они, сидя лицом ко мне и имея в поле зрения шкаф, заметили мои странные комбинации со сменой горшочков. И теперь пытались сообразить: что же тут произошло?

Пришлось срочно импровизировать:

– О-о! Привидений я просто обожаю! Я умею укрощать этих неугомонных и вредных представителей потустороннего мира. А если они меня пытаются обидеть или навредить, то я уничтожаю эти бестелесные сгустки. Мало того, если кто из людей пытается натравить привидений на меня, то я убиваю всех скопом.

Конечно, высказывание получилось хвастливое. Любой нормальный воин над таким только посмеется. Но на униженную рабыню и пребывающего в некоем мирке печали парня должно было подействовать.

Когда я сел, выпил и с бешеной скоростью стал наворачивать содержимое горшочка, выяснилось, что мои слова не пропали даром и ударили с нужной силой во все цели. Франя и Тихий уставились взглядами в свои порции и стали есть.

А Кегля оторвался от еды:

– Ты-то смелый, а вот Молчун почему не ест? Испугался все-таки?

Пришлось командным голосом сказать Ксане:

– Ладно, парень, раз танцевать на столе никто не собирается, то можешь не пить. Но жрать обязан, как все, по расписанию. Привыкай к общей дисциплине в башне. Нам здесь жить.

Следовало успокоить злоумышленников, показывая, что мы едим и скоро будем в нужной для них кондиции. Ксана это поняла и даже с каким-то особым удовольствием набросилась на угощение. Наверняка неслабо проголодалась. Правда, ей приходилось сложно – раз за разом засовывая ложку в приоткрытое забрало, она быстро испачкала его. Чем вызвала насмешки в свой адрес.

Выпили еще раз по требованию Олега, и у трех наших противников раскраснелись лица и заблестели глаза. Для меня алкоголь был как простая вода. Я наблюдал за троицей и с удовлетворением увидел, что зелье начало действовать.

Первым неверное движение ложкой сделал Кегля, промахнувшись мимо горшочка. Глупо и вроде нетрезво хихикнув, он продолжил насыщаться. А вот Курица стала «зависать». Съела она вдвое меньше, чем мужчины, но и этого для нее хватило. Она раза два замирала, словно в задумчивости, а в третий раз с недоумением уставилась на фасолины с подливой у нее в ложке. И начала причмокивать, стараясь понять, что с пищей не так. Видимо, даже поплыв, она задалась вопросом: «Почему, если должны засыпать другие, так резко потянуло в сон меня?»

Ну и догадалась, конечно. Выронив ложку и цепляясь слабеющими пальцами за столешницу, она не так воскликнула, как простонала:

– Подменили!..

Блондин повернул к ней голову, понял, что сделал это медленнее, чем собирался, и тоже осознал опасность. И попытался принять меры. Резко откидываясь назад, он возжелал упасть через голову, на ходу выхватывая меч. И будь он в полной своей силе, может быть, и успел бы это сделать.

Но я-то ведь уже был в наивысшей боевой готовности и просчитал каждое свое движение. Стараясь не зацепить Лузгу Тихого, выдернул меч из ножен и, разворачивая его над столом острием вперед, все-таки достал ускользающую от меня голову опасного во всех отношениях садиста. А так как у меня уже выработались приемы борьбы с самыми злейшими врагами зроаками, то и точка приложения удара получилась самая эффективная. У людоедов мира Трех Щитов наиболее уязвимые места – виски, вот и тут кончик моего меча проткнул Олегу Светлому висок. Его тело продолжало двигаться по инерции и даже умудрилось кувыркнуться через голову, но смерть уже наступила. Олег замер на полу с подломленными под живот руками.

А я попытался достать попятившегося второго уголовника. Кегля уже держал в одной руке кинжал с длинным тонким лезвием, а второй довольно лихо раскручивал гирьку на цепочке. Такой штуковиной можно не только огреть противника по голове, но и меч вырвать умеючи. Мне нравилось, что враг не орал, призывая на помощь оставшегося на посту Ольшина. То ли сонное зелье мозг затуманило, то ли силы экономил. Потому что понял: я единственный соперник. А причиной этого понимания была моя подруга, только-только начинавшая неуклюже подниматься с пола, куда я ее бесцеремонно столкнул, вскакивая из-за стола. Как-то мне показалось неудобным перепрыгивать через стол, превращая закуски и наши горячие блюда в сплошное месиво. Вот потому и двинул в сторону, грубо толкнув свою подругу. А шлем-то слетел! И все поняли, кто скрывался под видом рыцаря по прозвищу Молчун.

В том, что я справлюсь со своим противником, сомнений не было, но ведь и за спину следовало оглянуться хотя бы пару раз. Там ведь оставался пусть и флегматичный с виду, но совершенно непонятный нам Лузга. Ну и с Курицей еще не все было ясно. Я сделал обманный выпад и быстро осмотрелся.

Парень сидел с отвисшей челюстью, но уставился расширенными глазами не на труп садиста или на наш с Кеглей поединок, а на кое-как поднявшуюся Ксану. А уже вставшая Курица, пошатываясь и держась одной рукой за стол, пыталась второй достать что-то из-под задранной юбки. Вполне возможно, метательный нож. Так что следовало не затягивать и кончать начавшего приходить в бешенство Кеглю. Мне только берсерка тут не хватало.