Вечером, когда Клавдия ушла, Игорю вдруг захотелось хоть на короткое время вернуться в тот младенческий возраст, который вспоминался ему во время тоски по матери, и Милена, увидев вместо рослого и сильного сына своего трёхлетнего ангелочка Гарика, порывисто схватила его на руки и излила на него море нерастраченной, ненасытной материнской любви. Это длилось считанные секунды и тут же забылось ею, но вошло в её подсознание и осталось в памяти Игоря. Разделявшая их стена смущения рухнула, они вновь обрели широкополосную эмоциональную связь, ослабленную до этого годами долгой разлуки.
Игорь остался с матерью до конца её жизни, наполнив их совместное проживание тем счастьем, о котором оба они мечтали все семнадцать лет их разлуки.
Периодически Игорь вновь дарил матери мгновения общения с ним в его младенческом возрасте, и Милена молодела от тех мгновений, наполняя ими своё глубинное подсознание.
Иного применения своему чудесному дару переходов по возрастной шкале Игорь не находил.
Не он один оказывался перед неумением с наибольшей пользой для общества распорядиться своим необъяснимым даром. Тот же Вольф Мессинг тоже не знал, где и как ему применить свой уникальный дар человека, видевшего сквозь время, и не придумал ничего лучшего, чем демонстрировать его публике на цирковых представлениях. Но Мессинг прославил себя своим непонятным даром, а дар Игоря остаётся неведомым для людей.
Видно, таковым он и останется.
Было время, когда считалось, что вода имеет только три агрегатных состояния: твёрдое, жидкое и газообразное. Потом стали говорить и о четвёртом её состоянии: плазменном.
А каковы иные агрегатные состояния веществ?
А каковы агрегатные состояния таких ещё непознанных и субстанционно не описанных явлений, как «идея»?
Инструментария таких научных дисциплин как классическая физика, химия и математика для познания неизученных и неведомых людям агрегатных состояний веществ и явлений недостаточно. Недостаточны будут для этого и возможности их квантовых аналогов. Для выявления, изучения и описания таких понятий потребуется прибегнуть к силам мистической физики, химии и математики. Они существуют и действуют независимо от того, знаем мы о них или нет. Они влияют на нас, как правило, минуя наше сознание, пугливо укрывающееся от них такими шутовски жалкими заклинаниями, как «это мне показалось», «такого не может быть» и тому подобными.
Венцом всем этим мистическим явлениям является особое агрегатное состояние мысли. Это она способна к активному творческому взаимодействию со всеми агрегатными состояниями веществ и явлений всего сущего в Мироздании с возможностью создания целых миров, основанных на принципах мистического понимания подлинной красоты и совершенства.
Обычный человек с унылой, незапоминающейся внешностью жил тихо и неприметно. Он был одним из тех, о которых хочется поскорее позабыть, чтобы не засорять свою память пустопорожним хламом. Он был виртуозом умения оставаться неприметным и, будто бы, несуществующим вообще. При всей своей секретной необычности он жил среди обычных людей, но удалялся от них перед уходом ко сну, когда у него возникало желание побыть самим собой – Великим магом и чародеем, могущественным властелином своего собственного мира, созданного им во благо всем там живущим.
В том мире всё было подчинено законам высочайшей справедливости, как она понимается на уровне мистических знаний. В нём все были равны между собою, независимо от уровня их природного ума, пассионарности и амбиций. Все имели равные права и уровень их благосостояния. Все имели равный доступ к духовным благам и чувственным наслаждениям.
Великий маг и чародей был премного доволен результатами своего мистического делания.
Так он и жил: днём среди обычных людей, притворяясь ещё более обычным человеком, чем все прочие, а по ночам, отходя ко сну, он воплощался в могущественного властелина им самим созданного мира, прекрасного и совершенного.
Жизнь коротка.
Великий маг и чародей умер в положенный ему срок, не оставив значимого следа в нашем мире, так как все его чудесные свершения имели место не здесь, а за пределами его бодрствования, и потому считались, по понятиям нашего мира, всего лишь снами.
А в том прекрасном и совершенном, по мистическим понятиям, мире, где он правил при жизни, произошёл социальный взрыв. Наиумнейшее, высоко пассионарное и крайне амбициозное меньшинство, терпевшее, скрипя зубами, своё «равенство и братство» с остальной частью населения их «прекрасного мира», яростно разрушило и разметало систему равного доступа ко всевозможным духовным благам и чувственным наслаждениям «для всех, независимо от уровня их природного ума, пассионарности и амбиций». Это меньшинство выстроило для себя ещё более прекрасное зазеркалье, оставив за его непреодолимыми преградами всех остальных, предоставив им жалкую участь трудиться во благо живущих в недоступном для обычных граждан зазеркалье.
Таковы людские нравы, далёкие от мистических пониманий добра и зла и умений преобразовывания мира через управление особыми агрегатными состояниями всего в нём сущего.
Кто видел глаза тарантула, тот поймёт почему название этого насекомого стало погонялом для человека с цепким паучьим взглядом. Тарантул с раннего детства познал силу своего паучьего взгляда во время пацанских конфликтов. Многие неприятели не выдерживали мощного энергетического напора этого взгляда и отступали, не доводя дело до потасовки. А Тарантул год от года набирал авторитет крутого парня. После третьей ходки на зону он сколотил вокруг себя компанию послушных ему отморозков и восцарился в местной криминальной среде. Его трёхэтажный коттедж хмуро и цепко всматривался в окружающее пространство через высокие крепостные стены, опоясывающие широкое подворье и обещающие полную неуязвимость от любой опасности извне.
Но полной неуязвимости в мире людей не бывает, как не бывает её и в мире дикой природы, где, например, хищные тарантулы – эти «тираннозавры» для мелких насекомых, составляющих их рацион, – становятся жертвами ос, именуемых тарантуловыми ястребами.
Сны у Тарантула были наполнены жаркими смертельными схватками и погонями «в горячей крови». Они были иными, чем в жизни, но складывались из «кирпичиков» этого мира. А последней ночью Тарантул увидел во сне другой, фантастический мир. В том мире он из последних сил добирался вплавь до далёкого спасительного берега, на пути у него вскипали тяжёлые океанские волны, а вокруг него нарезал зловещие круги огромный, размером с кита, морской окунь.
Каким-то чудом Тарантулу удалось доплыть до высокой отвесной кручи неприветливого скалистого берега и он начал карабкаться вверх, цепляясь за едва заметные выступы, в кровь раздирая руки, обламывая ногти и теряя остатки сил. Он казался себе маленьким и беспомощным по сравнению с проносившимися над ним мухами, огромными, как слоны. Их привлекал удушливый запах тухлятины, занесённой приливными волнами в зиявшую неподалёку от Тарантула расселину.
О проекте
О подписке