© Юрий и Аркадий Видинеевы, 2017

ISBN 978-5-4485-4524-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Однажды летом

Владимир проснулся рано. Остатки сна, медленно кружась, оседали в его сознании подобно осенним листьям. И как из опавших осенних листьев из них вдруг сложился рисунок, пробуждающий предчувствие необычного.

Июльские рассветы в этих краях были ранними, долгими и прохладными. Дорога к лесу пересекалась тихой прозрачной речкой. Со стороны деревни ее берег был захламлен кучами бытовых отходов, следами костров и остатками пикников. Вокруг этих остатков сонно бродили облезлые бездомные собаки. У всех у них были умные и унылые морды. Они смирились с непривлекательностью своего внешнего облика и не обольщали себя надеждой обрести доброго хозяина. От вида этих отбросов самодостаточной жизни предчувствие необычного улетучилось. Но память о нем осталась.

Когда Владимир перешел узкий мостик и по тропинке в густой и высокой траве вошел в лес, он вновь ощутил ту странность восприятий, которая была навеяна воспоминаниями сна. В этом сне он был в ином мире. Там все было не так, как в обычной жизни. А то, о чем говорил ему там огромный фиолетовый кот, казалось полнейшей глупостью.

Владимир раздвинул палкой траву под старой березой и увидел красную шляпку молоденького гриба. Нагнувшись к нему, он увидел рядом и другие. Грибная вылазка удалась! Корзина стала наполняться. Переходя от одного гриба к другому, Владимир сошел в овраг и очутился в полосе фиолетового тумана. Вот там, в тумане он вдруг и столкнулся с тем, о чем говорил ему кот! Когда Владимир спустился на самое дно глубокого оврага, он понял, что грибов там быть не может, и что ему нужно выбираться наверх. Владимир заметил у себя под ногами узенькую тропинку. Он решил, что она выведет его из оврага, и торопливо зашагал по ней в загадочный белый туман со странным фиолетовым свечением. С каждым шагом туман сгущался. Владимир уже не различал не только тропу под ногами, но и самих ног. Он остановился, осматриваясь. В это мгновение кто-то невидимый положил ему на плечи тяжелые ладони и тихо произнес густым басом:

– О чем задумался, Ратибор?

Ратибор? Фиолетовый туман вдруг исчез, и Ратибор увидел перед собой своего воеводу.

– Сам не пойму, дядя, – озадаченно ответил ратник. – Будто пригрезилось что-то: диковинная деревня, собаки, грибы в лесу…

– У меня так тоже бывало, – сочувственно вздохнул воевода. – Давно, в молодости.

***

Семеро витязей в полном боевом облачении собрались у ночного костра. Они ждали воеводу. Тот пришел лишь на исходе ночи в сопровождении убогого старца. Старец заговорил первым, и голос его был слаб, а взгляд печален и кроток. Однако смысл его речи был так велик, что не только витязи и воевода вслушивались в каждое слово, но и все пространство вокруг зачарованно внимало ему. И небо, и земля, и лес, и сама эта ночь – все стало сказочно преображаться от удивительных слов. Все замерло в ожидании чуда. То, что случилось потом, было за пределами понимания. Кто присутствовал там, отказывались верить своим глазам. Кто участвовал в этом, отказывались верить воспоминаниям. И поэтому никто даже не пытался рассказывать это другим. Лишь огромный фиолетовый кот поведал людям о чуде, которому нет объяснения у человеческого ума.

По повелению старца витязи оседлали своих коней и стали медленно кружиться на них вокруг жарко пылающего костра. Старец же приблизился к костру, оказавшись в кольце конного хоровода. Он доставал из своей сумы щепотки сухих трав и швырял их в огонь, приговаривая что-то на непонятном языке. Голос старца окреп, взгляд наполнился силой. Костер окутался желтым дымом, в котором стали невидимыми и старец, и конные витязи.

И все содрогнулось вокруг: и небо, и земля, и лес, и ночь.

И тогда вдруг рассеялся дым. И не стало уже костра. Но предрассветно просветлел небосвод, и в этом неверном свете открылось чудо великое и ужасное: на месте, где бушевало пламя костра, вскинув руки к небу, стоял старец. А вокруг него вместо семерых конных витязей тяжелой и грозной поступью, сотрясая землю, кружился семиголовый огнедышащий дракон.

И вскричал тому дракону старец:

– Иди и убей того, кто имеет такой же облик, что у тебя, но таит в себе злобное сердце и черные помышления. Освободи нашу землю от этого скверного гада!

И громом небесным раскатился по всей земле страшный рык семиголового дракона. И яркий огонь полыхнул из каждой его пасти.

А по другую сторону леса раздался ответный рык. На этот рык и пополз семиголовый дракон. Воевода смотрел ему вслед и шептал напутственные слова. Он обращался к дракону, называя его длинным именем, состоящим из семи дорогих для него имен самых отважных витязей, начиная с имени Ратибора.

***

Владимир прикрыл глаза и почувствовал, как на плечи ему легли чьи-то легкие ладони. Он открыл глаза, и увидел девушку, предназначенную в жертву злому дракону.

– Не отдам тебя этому гаду! Никому не отдам! – выкрикнул Владимир.

– О чем это ты? – удивилась девушка, встревожено заглядывая ему в глаза.

– Извини, померещилось что-то: дракон, смертельная битва…

– Я подумала, ты ревнуешь меня к кому-то, – засмеялась девушка. – А дракон – это сказки.

– Много ты понимаешь! – услышал Владимир у себя за спиной голос фиолетового кота. Он обернулся к нему за поддержкой, но кот куда-то исчез.

Батюшки-матушки

1

Плохая это примета – потерять подарок от милого.

– Батюшка кот, пойди к домовому, попроси его вернуть колечко, подарок от моего ненаглядного, – прошептала девушка на ухо своему коту, поцеловала его в нос и легла спать.

Наутро девушка вновь обыскала всю избу, все подворье, но колечка своего не нашла. Поздно вечером, перед сном, она опять обратилась с той же мольбой к коту. Но или кот не хотел идти к домовому, или домовой кочевряжился, только колечко не находилось.

Девушка на кота не рассердилась, но и отступать от своего не собиралась. Она и под третью ночь проделала то же самое перед сном. И батюшка кот не подвел. Очнулась девушка поутру после бессонной ночи, полной тревожных мыслей, горючих слез и оцепенелого забытья, а на полу прямо перед ее кроватью потерянное колечко блестит. Поднимает девушка колечко, прижимает к сердцу, целует, надевает на палец, и проваливается в сон как в глубокий омут.

***

Тропинка огибала большое глубокое озеро и входила в лес. По краям тропинки – душистое разнотравье, стрекот кузнечиков, порхание бабочек. Над тропинкой – яркая небесная синева, ласковое солнце уходящего лета. Воздух насыщен негой, пьянящими ароматами и тихими неясными отзвуками того, что пока еще не сбылось, того, что называется сладостным словом «счастье». Босые ноги легко несли девушку по тропинке вдаль к ее тихо звучащему счастью. Его звучание манило девушку к лесу. Туда же сворачивала тропинка.

– Не иди туда, в лесу твоя погибель! – пронзил ее со спины чей-то предостерегающий крик.

От этого внезапного крика девушку окатила горячая волна страха.

Проснувшись, девушка не сразу успокоилась. Ясно было, что сон этот не простой.

2

Ровно в полночь во дворе, испуганно потявкивая, заскулила собака и разбудила девочку, спавшую в избе чутким тревожным сном. Девочке сделалось страшно, и, приподняв голову от подушки, она стала громко звать маму. В печной трубе, нагоняя жуть, завыл ветер. В сенях звякнула щеколда и проскрипела петлями входная дверь. Застонали, прогибаясь под тяжелой поступью полы. Перед дверью в избу звук шагов прервался, и послышалось тяжелое дыхание. Не помня себя от ужаса, девочка стала креститься и шептать спасительные молитвы.

– Не делай этого! – взвыл за дверью дикий, леденящий душу голос.

Девочка вскочила с постели, подбежала к иконке, упала перед ней на колени:

– Господи, спаси и сохрани!

Уйдя в молитву, она перестала воспринимать окружающее пространство и ощущать течение времени.

Утром, проснувшись, девочка не могла припомнить, как она добралась до постели, как спряталась под одеяло и уснула. Опасливо перекрестившись, девочка выглянула в сени и убедилась, что входная дверь была заперта изнутри на надежный засов. Но от нее и до двери в избу проходила дорожка мелкого лесного сора. Такой сор мог осыпаться с неопрятного крупного животного, извалявшегося в лесу. Однако ни одно животное не пройдет через крепкую наружную дверь, запертую изнутри; ни одно животное не имеет такого страшного голоса. И она поняла, кто был ее ночным гостем.

***

Родители перед отъездом наказывали своей малой дочери в лес из избушки не выходить, в избу никого не впускать, сидеть тихо и дожидаться их возвращения. Только как же ей можно в лес из избы не выходить, если сам батюшка-леший по ночам теперь будет ее тревожить? Лучше уж самой в дневное время идти к нему на поклон. Девочка быстро уложила в лукошко гостинцы домашнего приготовления, которых в лесу не отыщешь: горшочек топленых сливок, мешочек соли, дюжину крепких моченых яблок, пригоршню леденцов. Немного поколебавшись, положила туда и свое главное сокровище: ярко-красные бусы. Перед уходом со двора накормила и напоила скотину да птицу, поговорила с ними, всех погладила и поцеловала, помолилась, перекрестилась и пошла со двора, обмирая от страха.

Долго идти не пришлось: изба их стояла в глухом лесу, вдали от проезжих дорог и от хоженых тропок. Окрестности девочка знала не хуже своей избы: успела за недолгую еще жизнь исходить их вдоль и поперек то с отцом, то с матерью по всяким хозяйским делам. Знала где хворост и валежник для топки, где грибы, где ягоды водятся. Знала, в какой стороне волчье логово, а в какой – медвежья берлога. Знала она и то место, куда людям нет входа: там угодья батюшки-лешего. Не только входить туда, но и приближаться к тем местам очень даже опасно. Не переносит батюшка-леший людского духа!

Остановилась девочка поодаль от запретных угодий, поставила перед собой лукошко и кричит:

– Батюшка-леший, не прогневайся на меня, за то, что тебя потревожила! Я тебе гостинцев принесла! Отпусти меня теперь в мою избу подобру-поздорову! И сам ко мне в избу не приходи, не пугай меня по ночам!

Зашумела в ответ листва, взвыл вокруг девочки ветер, да тут же все и утихло. Знать, услышал ее батюшка-леший и не прогневался. Теперь быстрее домой, дай Бог ноги! А то характер у батюшки-лешего своенравный, может и передумать.

3