Глава 5

Ведомство сэра Вернона Джорджа Келла располагалось в Темз-хаусе на северном берегу Темзы недалёко от Ламбетского моста. Начавшее свою историю, как розыскное бюро из десяти человек, в 1916 год оно было реорганизовано и стало частью директората военной разведки со штатом в восемьсот сотрудников. Сюда стекались все сведения из охваченной войной Европы. Это было МИ6.

Джон Салливан, глава Европейского отдела внешней разведки, шёл на очередной доклад к шефу. Он делал это регулярно по утрам, в течении последних лет в его викторианской кабинете, на втором этаже правого крыла Темз-хауса. Отмеряя взглядом старинный паркет под ногами, разведчик думал о том, как подать начальству новость об успешной операции, которую затеял на свой страх и риск полгода назад с далеко идущими последствиями. «Начну издалека, пожалуй, а там будет видно. Всякое блюдо готовится не сразу, сначала надо разогреть сковородку. В конце-концов, мне есть чем заинтересовать». – с этими мыслями Салливан подошёл к кабинету Вернона Келла. Увидев его, секретарь, пожилая седовласая дама, заученным движением, нажала на селектор:

– Шеф, к вам Салливан.

В микрофоне сильно затрещало и в этом треске явно послышалось:

– Пусть зайдёт.

Джон, изобразив вымученную улыбку пятидесятилетней родственнице Келла, взялся за ручку викторианской двери и вошёл. В глубине кабинета сидел основатель военной контрразведки Британии и читал какие-то бумаги. «Что там?» – привычно пронеслось в голове Салливана, – «Уж не обо мне ли?».

– Проходи Джон. – сэр Вернон Келл отложил бумаги и посмотрел на папку в руках Салливана. – Что на этот раз?

– Да собственно, ничего из ряда вон выходящего. – ответил глава отдела. —Рутина..

– Ой ли? – недоверчиво спросил Келл и, переменив положение тела с правого на левый контрапост, уставился на Салливана поверх линз для чтения.

Этот взгляд Джон знал прекрасно. За долгие годы совместной службы генерал ошибался редко, а на его счёт – никогда. После недавнего налёта Германской авиации он ждал только плохих вестей из Европы. Действительно, вторая волна немецких военно-морских сил, предпринявших новую беспощадную войну на море, имела плачевные последствия для королевского флота. Каждый день подлодки врага отправляли на дно английские суда. На фоне недавних поражений на «Линии Зигфрида», дела «Владычицы морей» шли хуже некуда. Военные потери давно перевалили за полмиллиона солдат и пришлось вводить принудительную мобилизацию. Была введена экономия продуктов и карточная система.

Генерал смотрел на своего заместителя ожидая его реакции. Она последовала незамедлительно:

– Осмелюсь предположить, что о делах в Европе вы осведомлены не хуже меня. Но…– Салливан обожал ставить акценты. – Я хочу предложить вашему вниманию некоторые подробности. Во-перых: в Турции, где работает наш агент, наметились очень неплохие выходы на высшее командование. Агент докладывает о тесных контактах с Осман-Пашой на его личной яхте.

– Да, да, я слышал об этом агенте, – раздражённо перебил его Келл, – Её зовут Алиса: денег берёт много, а отдачи —ноль!

– Я думаю на этот раз у неё все получится, надо только не торопить события. Плод должен созреть и тогда он сам упадёт к нам в руки.

– Ну ладно, подождём. Но мне всё же не нравится ситуация, когда Британское правительство должно оплачивать оргии дамочки лёгкого поведения. Что дальше?

– Во Франции наша агентура докладывает о планах Пуанкаре переиграть карту России. Теперь он хочет весь Юг, Крым и Украину и ведёт переговоры за нашей спиной с Японией и США. Я хочу предложить вашему вниманию распечатки перехваченных шифровок нашей агентурой в Париже.– с этими словами Джон выудил из папки несколько листков и их положил перед боссом.

Тот кивнул и продолжал слушать Салливана, который перешёл к заключительному аккорду.

– Несколько лет назад в сферу нашего внимания случайно просочилась информация о библиотеке, которую с давних времён искали, и в конце-концов, признали бесследно пропавшей… Я имею в виду легендарную библиотеку Ивана Грозного. Вы наверно помните, что эту информацию посчитали уткой и забыли. Но вот месяц назад наш агент, кстати тоже женщина, работающая по ближнему и масонскому окружению Пуанкаре, случайно узнала об операции касающейся этой библиотеки. Я докладывал вам об этом. В настоящий момент она постоянно держит нас в курсе дел Французской стороны, и мы пока на шаг опережаем их. В наших руках появилась одна из трёх частей рукописи, и наш агент очень близок ко второй части.

Глава Ми6 достал из длинного пенала сигару, повертел в руках, разглядывая её со всех сторон. Курить ему не хотелось, но он обожал Конан Дойля и во всём хотел походить на Щерлока Холмса. Вернон не верил в библиотеку Грозного, но чутьё подсказывала ему, что в самой запутанной и невероятной истории есть простое и ясное объяснение и оно, обычно, лежало на поверхности.

– Дайте команду форсировать события. Рукопись должна быть у нас полностью. – сказал он и отрубил гильотиной кончик сигары. Форсировать события означало лишь одно: не останавливаться ни перед чем. Действовать быстро и решительно.

– Мы и так действуем слишком жёстко. – оправдываясь сказал Джон, он не был сторонником радикальных идей. – Нам пришлось избавиться от старика… С молодым, правда, вышла промашка – убрали не того. Но «Викинг» заявил, что исправит это в России. Я приказал ему отдать рукопись добытую у Калашникова нашему резиденту в Петрограде и заняться документом Васильевых.

Келл, воспользовавшись настольной зажигалкой, раскурил сигару, встал из-за стола и отошёл к окну. Салливан, несколько мгновений наблюдавший за ним, понял, что аудиенция закончена и сказал:

– Разрешите выполнять?

– Удачи. – напутствовал сэр Келл, глядя в окно – Действуйте решительно, и пожалуйста, сделайте так, чтобы наши службы нигде не засветились.

После такого напутствия заместитель отбыл в свой отдел, на второй этаж левого крыла Темз-хауса, где незамедлительно зашёл в шифровальный отдел и отдал подготовленные послания сотруднице которая обычно отправляла их адресатам. Одно было в Турцию на имя Алисы Гордон от любимой тётушки из Манчестера, а другая в Париж на улицу Монж, Тому Костнеру от управляющего имением в Йоркшире с подробным отчётом о делах. В «отчёте» были закодированы инструкции по дальнейшему проведению операции «Либерея».

***

Тот, кого касалось это больше всего, лежал в это время на узкой кровати в дешёвом номере гостиницы в Апраксином переулке и ждал. Это было единственное, что ему оставалось делать. Он глазел в потолок и мысленно прокручивал в голове события произошедшие после убийства старика в Париже. Они всплывали перед глазами, как хроники «синематографа» на белой простыне экрана: попытка убийства Кожемяки в поезде и ночной налёт на квартиру Калашникова, где он добыл вторую часть рукописи… Датчанин не жалел о загубленных жизнях. Он сожалел лишь о том, что согласился на эту авантюру в России, где всё было опасным и по-азиатски чуждым. События, развивающиеся поначалу столь стремительно, застопорились и сейчас он не знал, что делать дальше. В последней зашифрованной телеграмме, полученной им неделю назад, говорилось о том, что в Петрограде с ним встретится человек, которому надлежит передать добытую рукопись, а также будет указанно, где искать Васильевых. Сегодня на Почтамтскую должна была прибыть очередная телеграмма из Парижа на имя Ульриха Ольсена. Прошлое послание ему не понравилось. Он почувствовал себя обманутым: этот странный приказ – отдать добытую рукопись неизвестному лицу в Петрограде, вместо того, чтобы отправиться в Париж и вручить её прямо в руки лицу нанявшему его на эту работу..

На улице, сквозь открытые окна датчанин услышал крики и ругань извозчиков. Ольсен скинул ноги в рыжих сапогах со спинки кровати и пружинисто прошёлся по комнате к окну. Внизу каким-то непостижимым образом сцепились две пролётки, которые, толи не смогли разъехаться, толи не захотели уступать друг другу дорогу. По этому поводу на мостовой разгорелась нешуточная склока между водителями кобыл, куда следом включились и пассажиры экипажей. Обложив друг друга набором ругательств, извозчики успокоились и занялись сцепившимися колёсами. Сидевшие в экипажах продолжали ругаться и нетерпеливо подгоняли их, давали бесполезные советы по устранению аварии. «Идиоты!» – прокомментировал увиденное Ульрих и отошёл от окна. Часы в комнате показывали половину третьего. Датчанин одел свою кожаную куртку и вышел из номера.

На Петроградском почтамте, как всегда, было многолюдно. В окошке, где среди прочих, значилась буква «О», Ольсен назвал своё имя и через минуту получил запечатанную телеграмму с пометкой «срочно». Отойдя к конторке Ульрих надорвал бумагу и, развернув послание, переписал содержимое телеграммы в особую страницу блокнота. Получилось следующее: «Викингу. Родственник ждёт посылку с 19 до 20. В ресторане «Астории». 02.09.1917. Трофим Васильев, матрос крейсера «Громобой», находится в Петропавловской крепости. Сделать всё, чтобы добыть документ. После выполнения задания получите окончательный расчёт». Датчанин скомкал телеграмму и сунул её в карман: он всегда сжигал документы содержащие секретные сведения и собирался сделать это по прибытии в гостиницу. Ситуация с последними хранителями документа прояснилась и Ольсен решил вплотную заняться этим Васильевым.

С утра он занял пост напротив входа в Петропавловскую крепость. Не привлекая внимания, ему достаточно быстро удалось выяснить, кто из двадцати моряков «Громобоя» является Трофимом Васильевым. На второй день он увидел его у ворот крепости. Отправившись вслед за ним, Ольсен оказался на Английской набережной возле памятника Петру. Там матрос свернул к «Исаакию» и зашёл внутрь собора. Датчанин потоптался возле входа, и собравшись войти следом, чуть не столкнулся с выбежавшим обратно Трофимом. Ольстер быстро закрыл лицо крестным знаменем и, застыв в поклоне, краем глаза проводил сбегающего вниз матроса. Тот споткнулся о последнюю ступеньку, выругался, и поправив бескозырку, направился на Мойку. Датчанин последовал за Васильевым до Юсуповского дворца, где Трофим нырнул в подвал с говорящим названием: «Под столом». Здесь его ждал вновь обретённый родственник Дормидонт. Под сводчатым потолком, среди дыма и чада едва светились засиженные мухами лампы, под конусами абажуров. За грязными столами, среди остатков воблы и окурков сидел народ, разгоряченный выпивкой. Датчанин, войдя следом за матросом, задохнулся от дыма и вони висевших в подвале. Он уже хотел было ретироваться, но, увидев человека, которого должен был убить в поезде «Париж-Петроград», остался. Воспользовавшись бурным проявление взаимной радости, он прошмыгнул мимо друзей и сел рядом, так чтобы не привлекать внимание к своей особе. Он заказал воблы, кружку пива и стал ждать. «Родственники» о чём-то тихо переговаривались, и по обрывкам фраз, Ольсен понял, что обсуждались перспективы развития анархизма в России. Через пол часа, поняв, что ничего нового о будущем партии анархистов не услышит, он, так и не притронувшись к заказу, покинул заведение и вышел к Мойке, где по воде курсировали лодки гружёные товарами. Ольсен некоторое время смотрел на набережную чем-то напоминавшую ему Копенгаген, затем отошёл от парапета и оглянулся на подвальчик. «А что, – мелькнуло у него в голове. – «Вполне удобный случай убрать Кожемяку». План, поправить ошибку и возможность закрыть гештальт показался удачным и датчанин, любивший внезапность, решил дождаться, когда любители выпить загрузятся под завязку и действовать по обстоятельствам.

К вечеру уставшая парочка появилась в дверях кабака. Шатаясь они поднялись по ступеням на улицу и спотыкаясь побрели по набережной.

– Ты не представляешь, как помог мне, – пьяно выговаривал слова, Трофим, обнимая Александра-Дормидонта. – Я сегодня остался совсем один-одинёшенек, едрён дон. Отец от меня отказался, брат-уголовник презирает… Сабака! Только ты меня понимаешь. Ты меня понимаешь? Скажи… Едрён дон.

– Я тебя понимаю едрён дон – согласился Кожемяка. То, что поведал ему пьяный Трофим, хватило чтобы понять, что они с Ришаром шли по ложному следу. Ни один из братьев не участвовал в налёте на квартиру Калашниковых. Яков Фёдорович видел кого-то другого, очень похожего на них…

Хоть Александр был пьян, он пытался докопаться до истины, в голове его возникали закономерные вопросы: – «Кто этот таинственный визитёр? Кто убийца? Возможно шлейф от него тянется до Парижа в отель «Виктория». Ведь так просто объяснимы два события, когда они связанные одним мотивом – рукописью, за которой началась охота… И охотник этот где-то рядом».

Александр невольно оглянулся – на набережной быстро темнело. Народ идущий по своим делам не вызывал особой тревоги. «И всё же он здесь» – подумал «родственник» Васильева стараясь поставить Трофима прямо.– «Он рядом, как в поезде.. Как там, на лестнице…». Александр прислонил матроса к парапету набережной и того вырвало в канал.

– Сейчас тебе полегчает, брат. – сказал Александр. Его тоже мутило, но он держался. Очистив желудок Васильев действительно посветлел лицом и взгляд его стал осмысленнее. Он начал икать.

– Мне пора – вспомнил Трофим о том, что мичман отпустил его до десяти вечера.

– Я провожу – сказал Александр и взял его под руку.

– Нет, я сам, едрён дон,– воспротивился Трофим и двинулся достаточно твёрдой походкой по набережной. Александр поплёлся следом тоже постепенно приходя в себя. Было свежо: наступала осень. На Гороховой они повернули к Адмиралтейству и вышли к дворцовому мосту. Здесь они долго стояли и обнимались, будто прощались на век. Трофим поспешил в крепость, а Александр отправился в гостиницу, на Сенную площадь.

Когда «родственники» расстались, датчанин посмотрел вслед уходящему матросу, и развернувшись, пошёл вслед за Александром.

***

Кожемяка нашёл Ришара в кровати читающим книгу. Увидев Александра, Ален скорчил недовольную гримасу, отложил книгу и спросил:

– Ты где пропадал? По твоему виду можно предположить, что какие-то новости всё же есть.

– Да, пожалуй есть. – согласился Александр. Он сел за стол, налил стакан воды и жадно выпил.

– Ну давай, давай…. Не тяни резину…– поторопил его Ришар и приподнявшись, сел на кровати.

Молодой Кожемяка рассказал подельнику о встрече с Васильевым и поделился своими опасениями. По всему выходило, что они столкнулись с врагом сильным и хитрым, и возможно, с тем самым таинственным, похожим на альбиноса убийцей, которого Александр видел мельком убегающим через чёрный ход.

– Пожалуй ты прав. – согласился Ален – Убийцу мы притащили из Парижа и он прекрасно осведомлён зачем мы здесь. Кто-то очень любознательный, узнав о наших поисках, решил переиграть нас. Но если Васильевы не убийцы – значит будущие жертвы! Как же узнать, где рукопись?

Кожемяка отрицательно покачал головой:

– Разговор на эту тему, я думаю, насторожил бы Васильева. Это всё равно, что спросить у банкира код хранилища.

Ришар пояснил, что вопрос был риторическим. И так ясно – узнать о судьбе рукописи – не простая задача. Но узнать надо.

– Ладно, отбой. – сказал в заключение Ришар. – Завтра будет день. Завтра будут дела.

Вскоре оба уснули. Александру снилось болото. Он с трудом пробивал себе путь сквозь ряску и мох, плавающий на поверхности в зловонной жиже. Ноги по колено уходили в тину, он с надеждой смотрел на край земли маячивший в десяти метрах впереди и мечтал о чистой полосе воды, по которой можно было легко и быстро добраться туда вплавь. Пройдя несколько шагов, он почувствовал, как тяжёлая грязь под ногами превратилась в пустоту, заставив его окунуться в мерзкую жижу с головой. Он рванулся вверх, и захлёбываясь закричал: – « Воды.. ради бога чистой воды!»

Александр в ужасе открыл глаза. Ришар тихо сопел на соседней кровати. Очень хотелось пить. Он тихо встал с койки и отправился в ванную комнату, где открыв кран, умылся и выпил несколько пригоршней холодной воды, немного пригасившей очаг страха и острую боль в груди, вызванную ночным кошмаром. Закончив процедуру омовения, Александр, вытерся серым полотенцем, повернулся с тем, чтобы выйти из ванной комнаты и увидел перед собой лицо, которое вполне можно было спутать с лицом Васильева. Только оно было лицом убийцы.

Мгновенно сон вылетел из головы Александра, и поставив блок, он перехватил правой рукой занесённый нож, а левой врезал незнакомцу два хороших «Джеба», и отскочив к стене, приготовился к обороне. Высокий блондин только ухмыльнулся от ударов бывшего поручика, перебросил нож в другую руку и завёл её за спину – своим коронным приёмом, когда удар выбрасывается внезапно, с непредсказуемым углом нападения. Он обходил Кожемяку молча, уже представляя радиус удара, но споткнулся о преграду, которая подобно молоту Тора была неодолима. Блондин рухнул как подкошенный и Александр с облегчением увидел стоящего над ним Ришара со своей тяжелой тростью. Тот быстро и ловко обыскал ночного визитёра. Положив добычу на стол, Ален выудил из кучи паспортную книжку, развернул, и повернувшись к ночнику, прочёл:

– Дания, владелец: Ульрих Ольсен, возраст 35 лет. Рост, вес, вероисповедание.. – затем он взял в руки записную книжку и пролистав её до последней записи улыбнулся, торжествующе глядя на Александра. – Вот это называется везением, мой друг. Враг побит, беспомощен и жалок… и, конечно, сейчас мы узнаем – зачем он пожаловал. Надо только допросить этого Ольсена… Очень хочется узнать с кем будет встреча в «Астории».. И включите, наконец, свет, поручик!

Александр подошёл к двери и нажал на выключатель. Свет зажегся, но в том месте, где лежал ночной гость было пусто. Ришар, наклонившись к потёртым доскам пола, уставился на несколько капель засохшей крови и проговорил совсем как русский:

– Ну, теперь – ищи ветер в поле…