Глава 2

Неподалеку от Самарканда, на холмах Афрасияб (Алп Эр Тонга) сосредоточилась армия Тамерлана. Наступил вечер и довольно похолодало. Вокруг раскинутых шести тысяч шатров зажглись костры. Издали они напоминали ночных светлячков. Казалось, на холмы Афрасияб опустились звезды, а дух Алп Эр Тонга вновь возродился.

Основу армии Тамерлана составляли гаранаусы. Этот этнос, появившийся в XIII веке, в основном совершал грабительские походы в Индию. Потом он поглотил в себе и племя Барлас. Для вступления в полк не было преимуществ ни у кого. Более того, для записи в полки армии Тамерлана не имели никакого значения ни этническая принадлежность, ни династия. Армия состояла из формирований в десять, сто, тысячу и десять тысяч человек и, соответственно, ими командовали десятники, сотники, тысячники и десятитысячники.

Жалованье воинам выдавалось один раз в год. Бывало, что платили и вперед.

Оборонительный полк носил доспехи, шлемы и плетеные металлические кольчуги, вооружение состояло из легкого щита, копья и меча. Атакующие полки были вооружены арканами, мечами и саблями, луками и стрелами, тонкими пиками. Одежда воинов обязательно должна была быть чистой и опрятной.

Перед каждым боем постоянно проводились учения. Перед началом боя каждый воин четко знал свое место и что ему делать. Приказы своих командиров воины выполняли беспрекословно.

Кроме пехоты и кавалерийских подразделений в армии были инженерный полк и группы егерей для ведения боев в горных условиях.

Ранним утром Великий Эмир собирался в наступление. Вечером же, согласно обычаям дедов и отцов, должен был совершиться ритуал, сопровождавшийся заклинаниями шамана. Тамерлан хотя и был ярым мусульманином, перед наступлением собирал вокруг себя оракулов и часто брал их с собой в поход. Использовал он и молитвы, которые были в исламе и которые считались самым лучшим оружием для правоверного. Правитель всегда отдавал предпочтение своим снам, постоянно на них ссылаясь. Наряду с этим выполнял все ритуалы, берущие начало из древних тюркских обычаев. Он всегда хотел показать своим солдатам, что все религии и толкования на его стороне и благословляют его. Это приносило свои плоды, более того – воодушевляло воинов на победы.

Вокруг шатра правителя были разведены костры, вокруг которых на воткнутых флагштоках развевались знамена. Основными символами Тамерлана были знамена с серебряным драконом на черном фоне. Раньше на знаменах были другие символы. На зеленом фоне восьмиконечная звезда, внутри ее круг, а в нем сверху одно, снизу – два небольших кольца. Затем без объяснения каких-либо причин знамена были заменены. Однако это было не беспричинно. Среди знамен тоже были удачливые. Тамерлан верил в знаки и использовал их магию.

Неподалеку от воткнутых вокруг костра знамен висели прикрепленные к веткам деревьев штандарты с конскими хвостами. Над конскими хвостами виднелись высушенные волчьи головы.

Великий Эмир сидел на троне. В руке у него был символ власти – скипетр с бычьей головой на конце. Качнув скипетром, правитель дал команду начать ритуал. Главный шаман, увешанный различными костями и палочками, ударил в бубен, звучание которого стало нарастать. Через некоторое время кроме грохота бубна ничего не стало слышно. Ударяя в бубен, шаман кругами ходил вокруг костра. Сделав еще один круг, главный шаман остановился возле покрытого белым покрывалом и привязанного к столбу быка.

– Эге-е-е-е-гей, эге-е-е-е-гей! – закричал шаман.

Окружающие ответили ему таким же возгласом.

– Эге-е-е-е-гей, эге-е-е-е-гей, – казалось, что уносящийся ввысь возглас разбудил души тюрков, почивших на холмах.

Шаман закричал еще сильнее, затем, посмотрев на хвост быка, воскликнул:

– Эй, мой могущественный бык! Эй, могущественный конь бозгурдов! Разве я не один из могущественных быков? Я тоже возвышаюсь. Разве я не один из диких коней? Я тоже ржу громким голосом.

Прокричав это, шаман сперва заревел как бык, затем заржал как лошадь. Ударив в бубен, сделал еще один круг вокруг костра, вернувшись к быку, указал палкой на Тамерлана:

– Он выше всех создателей!

Окружающие ответили возгласами:

– Эге-е-е-е-гей, эге-е-е-е-гей!

– Он самый способный и всемогущий!

– Эге-е-е-е-гей, эге-е-е-е-гей…

– Всемогущий Господь создал его своими руками!

– Эге-е-е-е-гей, эге-е-е-е-гей…

– Иди, мой дикий конь, иди! Научи его тому, что надо делать! Ты, всемогущий бык, создатель чудес земли! Иди, расскажи ему о том, что ты знаешь! Дай ему победу! Дай могущество! Дай мудрость! Дай! Дай! Дай!

Последний возглас «дай» взлетел в поднебесье.

Повторяя эти слова, шаман стал вертеться на одном месте. Скорость вращения увеличивалась, полы халата шамана образовали круг. Из-за быстроты вращения шамана практически не было видно. Тем не менее слышны были звуки бубна. Окружающие, особенно молодежь, которую привлекли в наступление, раскрыв рот, внимательно смотрели на эту церемонию. Живя в мусульманской стране, им даже в голову не приходило, что кроме религиозных ритуалов может быть и подобная церемония.

Потому как это было в первый раз, напряжение росло. Даже те, кто стоял сзади и не видел церемонию, забирались в седла, чтобы краем глаза увидеть то, что же происходит у костра.

Внезапно грохот бубна прекратился. Когда полы халата вместе с костями и палка, взметнувшаяся в небо, стали вращаться в обратную сторону, главный шаман вдруг упал на землю ничком. Вокруг наступила мертвая тишина. Не было слышно ни звука, казалось, никто не дышит, даже боится сделать это. И в этот момент как будто из-под земли, где лежал шаман, раздался вой волка.

– У-у-у-у…

Даже опытные воины, ранее наблюдавшие этот обряд, присоединились к вою.

– У-у-у-у…

Вой пошел по холмам Афрасияб. Когда он прекратился, издалека раздался вой настоящего волка.

– У-у-у-у… У-у-у-у…

Воины, посчитав это хорошим знаком, с энтузиазмом закричали:

– Эге-е-е-е-гей, эге-е-е-е-гей…

Настоящий же волк еще раз завыл и замолк.

Шаман тяжело поднялся с земли, повернулся к Тамерлану, ударяя в бубен, закричал:

– Бозгурд, ответь нам! Это хороший знак! Бозгурд, зови нас в путь! В путь, путь!

На этот раз к крикам присоединился Великий Эмир.

– Эге-е-е-е-гей, эге-е-е-е-гей… У-у-у-у… У-у-у-у…

То, что Эмир присоединился к нему, еще более воодушевило шамана. Он вытащил из мешка волчий череп, вытянул его в сторону костра, стал призывать проклятия.

– О род, мой род! Я дом своего рода, кровь серого волка, я второй конец посоха, вторая сторона меча! Я тот, кто у всех на устах. Идите, идите! Пусть на ваших врагов падет дурной глаз! Пусть враги пойдут измотанными! Я разрушу их шатры! Я проткну их носы, посажу их на цепь, сделаю их рабами! Как указал Господь, так и сделаю! Закопаю их в землю, сброшу в воду и пущу по течению! Загоню в чужие края! Я взял в руки зеленое знамя и обагрил свое оружие их кровью! Я заставлю их блеять, как паршивую овцу! Я заставлю их пастись, как слепых баранов! Исчезни, враг, как растоптанная травинка, растай, как снег! Идите, идите! Пусть на ваших врагов падет дурной глаз!

Главный шаман, произнеся эту тираду, закрыл глаза. В этом состоянии, обвешанный палками, костями, он был похож на высохшее дерево. Помощник зачерпнул чашей из большой бочки возле костра кумыс и подал шаману. Шаман открыл глаза, взял чашу и подошел к быку. Кончиком хвоста быка помешал кумыс в чаше и, подойдя к Тамерлану, подал ему. Тамерлан почтительно взял чашу, сделал глоток. В этот момент со всех сторон раздались возгласы.

– Эге-е-е-е-гей, эге-е-е-е-гей… У-у-у-у…

– Слава правителю!

– Слава Великому Эмиру!

Затем шаман, взяв у Тамерлана чашу, стал обходить полководцев. Каждый, в свою очередь, прикладывался к чаше, возвращал шаману. После завершения этого обряда вновь зазвучали карнаи и бубны.

Это означало окончание церемонии, которая указывала на успех. Но настоящий успех был впереди. Стоило идти в направлении этого успеха. Тамерлан поднял кольцо в круглой оправе, усыпанной жемчугами и звездами по окружности, в сторону луны, произнес молитву, проведя ладонью по лицу.

***

В холодный мартовский день 1398 года 92-тысячная армия Тамерлана взяла направление в сторону горы Гиндукуш, называемой каменным поясом арабского мира. Цифра 92 указывала на число имен пророка Мухаммеда. Великий Эмир с первых дней понимал, что путь будет трудным. Тропы в этих вечно заснеженных горах были покрыты ледяной коркой. Это был единственный караванный путь, соединяющий Самарканд с малой Индией. Именно по этому пути двадцать восемь лет назад пошел он в Балх и провел там курултай. На подъеме движение стало еще трудней. Чем выше, тем больше была толща снега, холод пронизывал до костей, мороз и ветер обжигали лица воинов, с бороды и усов свисали льдинки. Воины с трудом стояли на ногах, с трудом продвигались вперед. Если бы в этот момент на пути появился противник, он с легкостью разбил бы армию, потому что никто не был в состоянии сопротивляться. Было принято решение сообщить об этом Эмиру. Командир группы разведки подошел к Тамерлану, на коне величественно поднимавшемуся на подъем, преклонил одно колено.

– Правитель, до перевала дорога практически непроходима. Воины не могут идти, вязнут в снегу. Полпути мы прошли только за два дня. Если так пойдет, мы все замерзнем…

Правитель посмотрел на него краем глаза. И без этой информации он прекрасно понимал, что положение тяжелое. В такой мороз провести через перевал девяносто две тысячи воинов и в два раза больше лошадей было нелегко. Но и возвращаться было нельзя. Тем самым был бы нанесен непоправимый удар по его авторитету, он бы пал в глазах полководцев и воинов. Девяносто две тысячи людей верили ему одному. Не в его привычках было возвращаться. Его ждали походы, сражения и большие победы, в которые он, несомненно, верил. Обязательно должен быть выход, если нет, надо подумать и найти. Эмир задумался, еще раз все взвесил. На некоторое время впал в задумчивость. Молча стоял и глядел на него командир разведки, ждал, что скажет. Знал, что из такого тяжелого положения выход может найти только он. Великий Эмир уже начинал понимать и верить, что впереди есть выход из положения. Вдруг в мозгу что-то словно сверкнуло и ему все стало ясно. Улыбнувшись в бороду, спокойно посмотрел на командира разведки.

– Говоришь, воины не могут идти по снегу?

Командир подтвердил сказанное.

– А какова толщина снега?

Разведчик ничего не понял из этого вопроса.

– В два человеческих роста.

Молчание нарушил звонкий голос Тамерлана. Он уже принял конкретное решение.

– Не могут идти по снегу, пусть идут под ним!

Командир ничего не понял. С застывшим лицом, уставившись на Эмира, пытался что-либо понять. «Как это идти под снегом? Разве такое возможно?», – усиленно думал он.

Тамерлан, взглянув на побеленные инеем брови командира, бегающий взгляд, понял, что тому ничего не ясно.

– Кажется, ты не понял?

Командир разведки будто очнулся. Придя в себя, быстро ответил:

– Понял, мой правитель! – сказал, но свой же голос ему не понравился. Не хотелось обманывать Эмира. – Но, клянусь могилой отца, так ничего не понял, Великий Эмир. Разве можно ходить под снегом?

Тамерлан расхохотался. Пар изо рта, словно хохот, разошелся вокруг командира, обвеял его лицо и испарился. В то же время Тамерлан удивился тому, как при такой тупости этот мог оказаться на такой высокой должности. Потом сам себя успокоил. Если бы все могли думать как он, тогда он не был бы блестящей личностью. Лицо его посерьезнело.

– Для людей и лошадей надо сделать ходы под снегом!

До командира разведки только сейчас дошла суть идеи. Все на самом деле было очень просто. Выпрямился, стал по стойке смирно.

– Все ясно, мой правитель!

– Если ясно, поторопись, позови ко мне командира инженерного полка.

Командир разведки быстро вернулся назад. Через несколько минут командир инженерного полка подбежал к Тамерлану, склонил колено.

Тамерлан звонким, полным ярости голосом, приказал:

– Срочно прокладывайте ходы под снегом! Пусть каждый тысячник выделит для инженерного полка по тридцать самых сильных воинов! Поторопитесь!

Когда около трех тысяч воинов приступили к работе, никому из них в голову не могло прийти, что через несколько часов будет готов проход под снегом шириной в пять человек, высотой в четыре зира и длиной в две тысячи зира. Тамерлан спешился и первым вошел в проход, верх которого был из снега, а пол и стены изо льда. Однако в сознании отчасти теснились другие мысли. «Надо будет научить всему этому внуков. Они должны понять, что в жизни нет тупиковых ситуаций. А если и попадает в тупик, то только в мыслях. Но если хорошо подумать, можно найти выход из любого тупика».

Ледяной проход завершился у перевала. Здесь хотя и было снега по колено, но можно было двигаться. К тому же после высоты почти в полфарсаха начался спуск. Когда Великий Эмир на перевале сел на коня, он поднял голову и взглянул на вершину, называемой Крышей мира.

Дели пока был такой крышей.

Правитель шел, чтобы покорить столицу Индии…

Когда армия достигла области Катур, солнце уже пряталось за горами, длинные тени от которых принесли с собой морозный воздух. Армия, наконец, прошла тяжелый перевал. Потерь не было. Девяносто две тысячи воинов ждали приказа одного – Великого Эмира. Правитель приказал остановиться на ночь в Эндарабе.

За короткий срок были воздвигнуты шатры, перед каждым разожжен костер. Теперь воины работали с еще большим рвением, беспрекословно выполняли приказы. Любая угроза или уклонение могли бы завершиться гибелью. Огромный лагерь, заложенный за короткий срок, напоминал оседлое поселение. Шатры походили на сельские дома, а костры – на тысячи ночных бабочек. Очень скоро дым костра смешался с запахами еды, приготовленной из баранины и конины.

Воины, полководцы, расслабив пояса, собрались вокруг костров. Вспоминая, как днем боролись с морозом, льдом, прокладывали проход, посмеивались, от тепла костров морщины на лицах разглаживались, языки развязывались. Наряду с опытными воинами, сотниками и тысячниками в армии были и молодые, неопытные. Было немало и тех, кто, сбежав от нудной суеты жизни в степи, городах, бросился на поиски приключений. А некоторых в армию забрали силой. В ходе подготовки к походу все это учитывалось. Целью же было постоянное обновление армии, прием в ряды воинов молодых вместо погибших и раненых. А для будущих походов это одновременно считалось практикой.

Бывалые воины знали, что в этом походе они заимеют несметные богатства. У Тамерлана был одни неуклонный принцип: половину добычи отдавать армии. Все знали это, как знали и то, что Тамерлану покровительствует Аллах, и поэтому с удовольствием шли за ним хоть на край света.

Вокруг костров, разожженных около шатров, воздвигнутых вкруговую, сидели воины, которые, отогревшись, уже начали переговариваться, шутить друг с другом. Потом пошли интересные разговоры. Они, кстати, тоже имели характер обучения. Молодые воины внимательно слушали опытных, не желая упускать даже самые мелкие детали. Ведь это могло пригодиться и не раз спасти им жизни. Некоторые молодые воины жаловались на погоду. Но командиры отрядов их за это не упрекали. Молодому воину, всю жизнь от рождения скакавшему на лошади в степи, очень трудно было в скором времени привыкнуть к горным условиям. Один молодой воин плотно укутал тулупом спину, но от жара костра расстегнув ворот, протянул руки к огню. Потерев разгоряченные от огня ладони, приложил их к лицу, затем повернулся к пожилому воину, сидевшему рядом.

– Десятник, ты в такой холод когда-нибудь в поход отправлялся? Я никогда в жизни не видел такого снега и холода. Зараза достает до мозга костей. Я никогда не думал, что горный воздух может быть таким холодным.

Вместо десятника, улыбнувшись, ответил сидящий напротив сотник.

– Твой десятник тоже не попадал в такую ситуацию. В тех походах, в которых он участвовал, таких холодов не было. А мы, когда с Эмиром Тамерланом пошли на Тохтамыша, видели и похуже. С одной стороны холод собачий, с другой – закончившиеся запасы еды, мяса и фуража для лошадей. Если бы не острый ум правителя, мы, став жертвой холода, погибли бы.

Как и молодые воины, десятник с интересом посмотрел на сотника. До сего времени он много чего слышал от сотника, но такого не припоминал.

– Говори, сотник, говори ради Аллаха. И нам будет интересно, и время скоротаем.

Сотник обрадовался тому, что смог привлечь внимание сидящих, взял палку, поворошил угли в костре.

– Эта история случилась очень давно. Прежде чем прийти в Азербайджан, мы побывали в Исфагане, потом в Ширазе. Тогда мы взяли очень много богатств, у каждого воина было как минимум по одному рабу и пленнице. Мы думали о том, что скоро вернемся домой. Вернемся к семьям и будем проживать нажитое, кататься как сыр в масле. – Он глубоко вздохнул. – Э-э-х, правду говорят, никогда не загадывай наперед…

Один из молодых воинов проявил нетерпение.

– Что было потом сотник, не томи…

– А что могло быть? Невиданный поход. Я никогда в жизни не видел такой поход, – тяжело произнес сотник. – Дело в том, что когда мы были в Ширазе, правителю пришло известие об осаде Тохтамышем его любимого города Бухары. Правитель так разгневался на Тохтамыша, что даже самые близкие боялись показываться ему на глаза. Великий Эмир с ночи отдал приказ: оставить провизию, захваченные богатства в Ширазе, взять запасы провианта и фуража только на две недели и по два коня.

Заговорил другой молодой воин.

– А как же рабы, невольницы, богатства?

Сотник махнул рукой.

– Это был несложный вопрос. Мы все сдали специальному полку, чтобы это было доставлено в наши дома в Самарканде. Главным вопросом было то, чтобы двухмесячный переход совершить за две недели. Кони наши еле передвигались, есть уже нечего было…

Внимательно слушавший десятник удивленно присвистнул.

– Двухмесячный переход за две недели? Это же невозможно!

Сотник успокоил его.

– Если я говорю тебе за две недели, значит, за две недели. Великий Эмир не позволял никому и глаз сомкнуть. В грязь, в снег, день и ночь скакали.

– Рассказывай дальше, – сказал прежний нетерпеливый воин, став у костра.

Сотник посмотрел на стоящих воинов и удивился. Это были воины не из их шатра. Он так увлекся рассказом, что не обратил внимания на то, что вокруг костра собрались воины из других шатров. Это его еще более воодушевило.

– Дальше стало еще хуже. Тохтамыш, услышав о том, что Великий Эмир с армией подошел к Бухаре, сбежал со своей армией в степи кипчаков. Как только мы подошли к Бухаре, правитель приказал без подготовки преследовать Тохтамыша. После этого поднялся настоящий переполох. Казалось, Тохтамыш играет с нами в прятки. Мы отошли от Бухары не менее чем на сто двадцать фарсахов. Кони, уже падавшие с ног, копытами разрывая землю, ели коренья. Продовольствия у нас уже не было, кончились даже неприкосновенные запасы. С другой стороны Тохтамыш не выходил с нами на открытый бой. В свое время Великий Эмир назвал этого бесславного сыном. Разве Эмир простил бы такое предательство? Наша погоня, а его бегство не могли долго продолжаться. Каждое мгновение смерть к нам приближалась. Каждый день был риск либо замерзнуть, либо умереть с голоду. И вот в этот момент Эмир принял гениальное решение, которое могло нас спасти.

Сотник после этих слов замолчал, как бы заново переживая те мгновения. Все, затаив дыхание, ждали конца рассказа. Стало так тихо, словно кроме желтых поленьев в костре, дымка, поднимающегося от подброшенных сырых сучков, потрескивания углей вокруг ничего и никого не было. У всех дыхание как бы остановилось, а глаза вперились в сотника. А тот подбросил в огонь еще пару поленьев. Вновь заговорил прежний воин.

– Сотник, побойся Аллаха, не убивай нас!