Через двадцать минут мы сидим в кабинете у химички, понурив головы. Но вряд ли хоть кому-то из нас стыдно. Перемазанные едой и всклокоченные, разглядываем парты, изображая раскаяние. Я и четыре всадника апокалипсиса. Парней из параллельного забрала на разговор их классная. К директору нас не отвели, потому что ее сегодня нет. И, судя по взглядам и шуткам, которыми обмениваются ребята, это стандартная ситуация. Анна Дмитриевна раскатывает нас гневно и долго. В какой-то момент я отключаюсь и думаю только о том, чем же кончится эта нотация. Меня интересуют реальные последствия. Конечно, это было жутко неосмотрительно с моей стороны. Но вспышки гнева – для меня не новость. Когда долго копишь эмоции, они начинают кипеть и срывать крышку. Но на второй день в новой школе? Ну я и дура.
– Надеюсь, мы друг друга поняли, – подытоживает химичка.
Я киваю и вся обращаюсь в слух. Парни тоже клюют головами вперед, выражая полное согласие.
– Всех ждет дежурство по школе и сообщение родителям.
Не сдержавшись, вскидываю на нее испуганный взгляд. Я же знала, что так будет. Дыши, Милана. Но все внутри сжимается от страха. Может быть, если она напишет матери, то отец не узнает? Слишком занятая своим натужным дыханием, я еле вслушиваюсь в подробности нашего наказания.
Наша классная тем временем чеканит:
– Две недели остаетесь после уроков, задания будете получать от завхоза. Как закончите, можете идти по домам. Начинаем сегодня.
Парни стонут, но Кир, как всегда, молчит. Непробиваемый. Я тоже не издаю ни звука, но это потому, что запираю себя изнутри.
– Ждите за дверью, выйду и провожу вас на обществознание.
– Мы сами можем дойти, – бормочет Белый.
Но Анна Дмитриевна осекает:
– Не можете.
Мы поднимаемся и выходим в коридор. Там парни от меня не отходят, как я ожидала. Встаем кругом. Они как будто принимают меня к себе, но ждут чего-то взамен. Благодарности? Я скорее умру, чем скажу «спасибо». К тому же я не уверена, что они защищали меня. Может, честь класса, как бы высокопарно это ни звучало. Или просто привыкли впрягаться в каждый конфликт. Как волчья стая.
Поэтому я делаю то же, что и всегда. Огрызаюсь.
Говорю:
– Вы не обязаны были это делать.
– Чувствуешь себя виноватой? – снова бьет в цель Кирилл.
Это школа или, блин, факультет психологии?!
– Нет.
– Расслабься, Мальвина, – широко улыбается Белый. – Мы своих не бросаем.
– Так я не ваша. Могли бросить.
Парни переглядываются и ухмыляются. Я привыкла читать людей, настраиваться на чужие эмоции, но сейчас я абсолютно не понимаю, почему они так себя ведут. Это приводит меня в состояние какого-то раздрая, и внезапно хочется просто по-девчачьи зареветь.
Нет, Милана. Стоп. Отмена миссии. Как говорил Никита? Ты – железная леди. Вот и будь ею. Делаю глубокий вдох.
Тем временем Бус вальяжно закидывает руку мне на плечо и произносит:
– Не парься. Будем драить столовку и бумажки перебирать. Не в первый раз. Офигеть наказание придумали.
– А проблем с тусовкой не будет?
– Нет, – Бусков отмахивается. – Вы моих знаете, им до одного места, что мы тут едой покидались друг в друга.
– Классно тебе, – обиженно бормочет Малой.
– Не ной.
– Да че, меня мать сегодня размотает и в хвост и в гриву. Она еще от прошлого не отошла.
Парни взрываются громким хохотом, вспоминая то, что мне неведомо. Я же молчу и чувствую себя одеревеневшей дурой.
Смотрю на Кирилла – тот уставился на руку Тимура, которая все еще лежит у меня на плече. Ползет по ней взглядом – от кончиков пальцев до локтя, минует мою шею, ведет по предплечью и поднимает к глазам друга. Не знаю, что за бессловесный диалог происходит между ними. Но Бус убирает руку и засовывает ее в карман.
Я хмурюсь. Это еще что такое?
– Отлично, – Анна Дмитриевна появляется в дверях. – Рада, что вы еще тут. Все ваши родители в курсе. А теперь идем на урок. После седьмого всех жду на первом этаже у завхоза. Алина Робертовна будет вам очень рада.
– Робертовна нам всегда рада, – лениво бросает Кирилл, и парни снова ржут.
Надо же, какие смешливые. Забавно, но они уже не кажутся мне таким уж зверьем. Я сжимаю зубы и внутренне зажимаюсь еще сильнее. Мой корабль дал течь. Это очевидно. Мне нужна пауза, чтобы подлататься. А то так и друзей завести недолго.
Оставшиеся уроки отсиживаю тихо и равнодушно. Перемены провожу в женском туалете. Во-первых, мне нужно привести себя в порядок после побоища. Во-вторых, это касается не только внешности. Я отмываюсь от каши и сладкого компота. Заново укладываю влажные волосы. Подвожу глаза. И параллельно уговариваю себя успокоиться. Если отец узнает, меня ждет сложный вечер, но это ведь не в первый раз. То, к чему ты привык, уже не может ранить так же сильно.
А уж того, чем мне может отплатить Макар, я не боюсь и подавно. Я – железная леди. Ему меня не пронять.
После седьмого урока Анна Дмитриевна, вопреки договоренности, встречает нас у дверей кабинета. Раздраженно поправляет очки, дожидаясь, пока мы неторопливо соберем вещи в рюкзаки. Под конвоем ведет на первый этаж и сдает завхозу. Тучная брюнетка с яркими губами отставляет в сторону кружку с чаем и гремит на весь маленький кабинет:
– Знакомые все лица! Мои любимые помощники! Погодите-ка. – Она прищуривается, глядя на меня: – А это что за малышка?
Я мрачно молчу. На фоне дьявольской четверки я, со своим ростом, должно быть, и правда выгляжу крохотной. Я им всем дышу куда-то в солнечное сплетение. Особенно Кириллу. Он перехватывает мой взгляд и поясняет:
– Это Милана. Наша новенькая.
– Ваша новенькая? – переспрашивает завхоз и звенит золотыми браслетами, складывая руки перед лицом.
И тут Кир улыбается. Я смотрю на ямочку у него на щеке и несколько заторможено слышу, как он говорит:
– Нет, – и повторяет, но уже с нажимом на первое слово: – Наша новенькая.
– Раз ваша, вопросов нет. Я – Алина Робертовна, Милана. Видимо, тоже будем частенько встречаться?
– Не хотелось бы, – ворчу я.
Она хохочет и медленно выплывает со своего места, прочерчивая необъятными бедрами по стене:
– Еще захочется, малышка.
– Мы зовем ее Мальвина, – самодовольно говорит Белый.
– Логично. Классный цвет. Ладно, ребятки. Начнем с архива.
И длинным красным ногтем она указывает нам направление движения. Когда все выходят, Кирилл придерживает меня за локоть. Я застываю, как хорек в свете фар. Он наклоняется к моему уху. Тихо произносит:
– Не бойся, Разноглазка. С ней воевать необязательно.
Я поднимаю на него взгляд:
– А с кем обязательно?
Гильдия жмет плечами, отпускает мой локоть и проходит вперед.
И что это? Очередной совет?
Архив – это крохотная комната рядом с библиотекой, вся заставленная коробками и шкафами. Никаких окон, только один кривой стул, но мне тут почему-то сразу становится спокойно. Впятером мы протискиваемся внутрь, лавируя между ящиками с документами, заполняем все свободное пространство. Завхоз остается в дверях, говорит:
– Вон те коробки с аттестатами, начните с них. Сразу скажу, там полный бардак. Нужно разобрать по году выпуска, по классам и по алфавиту. Складывайте в новые шкафы вон в том углу. Двух коробок на сегодня будет достаточно. Ключ, как всегда, на охрану. Чао, котики!
– Чао, – отзывается Малой.
– До завтра, Робертовна.
– Пока!
Когда она уходит, мне становится неловко. Стою между Белым и Кириллом, касаясь их плечами. И отодвинуться некуда, свободного места нет. Как-то здесь душно. Наверное, эти четверо забирают весь кислород себе, до меня ничего не доходит. Господи, тут же совсем нечем дышать. Рассерженно хватаюсь за нижний край свитшота и сдираю его через голову. Одергиваю футболку, поправляю волосы, и тут ловлю взгляд Малого. Я не привыкла, чтобы на меня так смотрели. Почему-то кошусь на Кирилла, который рассматривает меня сверху вниз своими гипнотическими зелеными глазами. Мое плечо начинает жечь. Наверное, не стоило раздеваться. Мне совсем, что ли, голову отшибло сегодня?
– Тут жарко, – угрюмо говорю в свое оправдание.
Кир ухмыляется и спрашивает с какой-то новой хрипотцой в голосе:
– Водички принести?
И я решаю провести эксперимент. Ведь я не пойму, как они ко мне относятся, если не прощупаю границы нашего общения.
Вздергиваю подбородок:
– Принести.
– Бус, – кивает Кирилл другу, который ближе всего к двери.
Тот без лишних слов выходит в коридор. А Белый скидывает бомбер на ближайшую коробку:
– Мальвина права, тут пекло.
Тимур возвращается и передает мне стаканчик с холодной водой.
Я отпиваю. Снова почему-то смотрю на Кирилла. На его непроницаемое лицо. На то, как он тоже снимает свитшот и кидает на шкаф. На то, как как его мышцы вздуваются под черной футболкой. Взгляд отвести физически сложно.
– Ладно, давайте начинать, – Гильдия хлопает в ладоши, и я наконец смаргиваю задумчивую пелену.
Мы быстро распределяем обязанности. Им четверым достается по стопке документов, а я все свожу воедино и раскладываю по ящикам.
Я ловлю какое-то особое ощущение спокойствия. Разбираю бумажки и нахожу свой ритм. Иногда рассматриваю ребят, которые тоже заняты делом. В основном мы молчим, изредка перекидываемся шутками. Точнее, они шутят. А я громко хмыкаю, когда не могу сдержать смех. Потому что чувство юмора у них очень острое. У каждого свое, потому что и ребята все разные. Но они как будто на одной волне. На которой и мне хотелось бы быть, если бы я была нормальной. Если бы, если бы. Но.
– Белый, что пить будем? На твоем дне рождения?
– Что за тупой вопрос? То, что получится купить, – смеется Дима.
– Мальвина, а ты что пьешь? – интересуется Малой.
– Ничего, – говорю быстро, – я не пью.
– Совсем?
– Совсем, – забираю у Кира очередную стопку документов.
Он смотрит с некоторой долей интереса. Наверное, они к такому не привыкли. Ну и пусть. Это мой принцип. Может быть, глупый, и потом это изменится, кто знает. Но сейчас это так. От алкоголя меня мутит. Он еще ничего хорошего не привнес в мою жизнь. Тогда какой в нем смысл?
– Как скажешь, Мальвина, – примиряюще говорит Бус. – Нам больше достанется.
– Ой, еще непонятно, чему там доставаться.
– А у нас когда-то были с этим проблемы? – Белый тоже сдает свои бумаги.
Я быстро просматриваю их, разбиваю на маленькие стопки, раскладываю в шкаф по своим местам. Смотрю на парней. Они сидят – кто на полу, кто на коробках.
Говорю:
– У нас все. На сегодня закончили. – А потом вдруг добавляю: – Мальчишки.
И они смеются. Искренне и громко.
– Нас так еще никто не называл, – качает головой Антон.
Я позволяю себе улыбнуться. Даже если потом пожалею, пусть. Но эти пара часов почти растопили меня. Я не хочу. Но плавлюсь. Мои латы раздвигаются, впускают свежий воздух в затхлое пространство моей души. Я потом закроюсь, но сейчас хочется неосторожно улыбнуться. И сказать:
– Ну, значит, теперь я буду.
Мы поднимаемся с мест, ребята берут свои вещи и идут к выходу. И, когда я сама оказываюсь на пороге, Кирилл снова придерживает меня за локоть. Но на этот раз еще прикрывает дверь комнаты. Моя грудная клетка изнутри занимается пламенем, которое начисто выжигает все внутренние органы. Пытаясь затолкать сердце обратно себе в горло, я смотрю на Кира вопросительно.
Он молча протягивает мне свитшот, который я забыла забрать.
– Зачем дверь прикрыл? – с трудом заставляю язык двигаться.
Парень снова пожимает плечами. А потом тихо добавляет:
– Вдруг ты бы захотела меня отблагодарить.
О проекте
О подписке