Яра в тот день проспала и не успела позавтракать, и теперь очень хотела есть, но до школьного обеда было ещё пять уроков, так что она была рада отвлечься на новенького. Он как раз озирался, куда бы сесть.

Яра вообще предпочитала сидеть близко к доске, потому что плоховато слышала, да и вообще, зад класса был уделом двоечников, но рядом с ней никто сидеть не хотел, особенно в последние месяцы – одноклассники отказывались вплоть до скандала с явлением родителей в школу. Учителя пытались пересадить её назад, мол, раз с тобой никто сидеть не хочет, не занимай хорошее место, но Яра чётко понимала, что на галёрке ей вообще не дадут заниматься, потому что там сидели все те, от кого ей обычно доставалось. Поэтому она напомнила, что плохо слышит, и что мама специально просила сажать её поближе, и что мама захочет подробно обсудить причины, по которым Яра должна быть лишена этой привилегии. Учителя хорошо себе представляли «подробное обсуждение» в исполнении Яриной мамы и сдались, оставив Яру за второй партой в гордом одиночестве.

И вот теперь Яра увидела в глазах учительницы торжествующий блеск – наконец-то кем-то можно заткнуть зияющий беспорядок!

– Садись вот сюда, – с плохо скрываемым ликованием предложила учительница. Впрочем, может, Яре просто померещилось, а новенький и вовсе ничего не заметил.

– Утырок к утырку, – донеслось вполголоса с задних парт.

Яра нахмурилась. Ну с ней-то всё понятно, а новенький им чем не приглянулся?

– Привет, – попыталась она в слабой надежде, что он не в курсе её «любовной драмы» и не знает, что она изгой.

Но он не ответил. Уткнулся в учебник и за весь урок не проронил ни слова.

Как и за все последующие уроки.

С Ярой его посадили везде и даже поставили в пару на физре, куда она теперь хоть иногда ходила, потому что наконец-то могла справиться хотя бы с простейшими заданиями. Но молчал он глухо, и даже не смотрел в её сторону.

Поначалу Яра ужасно обиделась, чуть не до слёз. Ну что такое, он ведь впервые в класс пришёл, она что, настолько ужасно выглядит, что даже ничего о ней не знающий человек не хочет общаться?! Потом рациональный мыслитель в ней взял верх и произвёл наблюдения: Артемий не общался вообще ни с кем и даже не отвечал на уроках. Учителя, казалось, смотрели на это сквозь пальцы, наверное, потому что новенький. Хотя, когда в прошлом году к ним в класс перевелась Светка, её с первого дня не щадили.

Должно быть, учителя что-то знали, решила Яра. Может, у него в семье кто-то умер недавно или там что. Она мысленно пожала плечами и продолжила жить, как будто рядом с ней по-прежнему никто не сидел.

Через пару дней ответ пришёл сам собой: Яра нечаянно подслушала мамин телефонный разговор. Ну как случайно, мама орала по телефону так, как будто святой обязанностью всех соседей было слушать и поддакивать через стенку.

– Да вы что, в школе для недоразвитых?! И почему же к нам? Взятку, что ли, дали? Ну ничего себе, а ведь приличная школа считается! Нет, это надувательство какое-то, почему моя дочь учится с каким-то отсталым?!

Яра молча намотала на ус и продолжила заниматься своими делами.

– Яра! – предсказуемо позвала мама, когда бесконечный телефонный разговор был окончен. – Ты представляешь! У вас этот новенький – он аутист какой-то! Я буду жаловаться! Это же надо! В приличную школу!

– Не надо жаловаться, – вздохнула Яра. – Он никому не мешает.

– То есть как не мешает?! Вы же из-за него будете отставать по программе!

– Не будем. Он сидит, как нет его, учебник читает, никому до него дела нет.

«И до меня заодно», – додумала Яра, но вслух говорить не стала. С появлением новенького от неё немного отцепились, поскольку появилась новая тема для обсуждения, а вот если бы вокруг него начался скандал, ей бы тоже перепало, она же с ним сидела.

Отношений с одноклассниками она от родителей не скрывала, но лишний раз напоминать тоже не хотела. Мама считала, что Яра сама виновата, «потому что вечно как бука», а папа читал нотации, что если тебя обижают, надо давать сдачи. Яра не понимала, как можно давать сдачи и при этом не быть букой, и не хотела возвращаться к этому разговору.

К счастью, мамины сведения о прежнем образовании Артемия оказались просто сплетнями, и завуч заглушила её попытки раздуть скандал в зародыше. К несчастью, эту сплетню подхватили от своих родителей другие ученики.

– Вот сидят два дебила, – театрально произнёс главный задира класса, Пашок, проходя мимо Яриной парты. – Один со справкой, другая по жизни.

Артемий, до сих пор не отрывавшийся от учебника, хотя урок уже кончился, неторопливо встал, отодвинул стул, вышел в проход и засветил Пашку в ухо.

Яра глазам своим не поверила – настолько неагрессивными казались движения соседа, как будто он вовсе и не планировал никого бить!

Пашок обалдел, но в долгу не остался. Точнее, попытался не остаться. Артемий был на голову его выше, да и длины рук Пашку не хватало, чтобы стукнуть, когда новенький его отталкивал.

– Братва, наших бьют! – завопил Пашок, призывая своих лакеев.

Вчетвером они уложили Артемия на парту, но тут вошла учительница. Её возмущению не было предела, и половину следующего урока она распиналась, как нехорошо нападать скопом на одного, и что наш класс должен демонстрировать дружелюбие по отношению к новенькому, а что он первый начал – и слышать не хотела. После урока Пашка сотоварищи погнали на ковёр к завучу, где, Яра надеялась, им собирались продолжить головомойку на весь оставшийся день.

– А ты не такой уж и аутист, – тихо сказала она во всеобщем гаме.

– Да я вообще не аутист, – так же тихо ответил Артемий и снова уткнулся в учебник.

– А чего ты всё время молчишь? – попыталась в лоб спросить Яра, когда поняла, что больше ничего сосед говорить не собирается.

Но ответить он не соизволил.

Яра пожала плечами и оставила его в покое. Мало ли. Она сама иногда тоже предпочитала притвориться глухой, а то и слепой. Кто знает, какие у него проблемы были там, откуда он пришёл. Что ей за дело, в конце-то концов.

Следующая неделя пролетела без происшествий. Яра сидела у стеночки, прикрытая Артемием. Он ещё пару раз отвешивал тумаков Пашке и его прилипалам, но каждый раз так подгадывал по времени, что учителя заставали только Пашкину ответную реакцию, при этом самому Артемию не доставалось. Яра держалась рядом с ним и на перемене, незаметно так, в стороночке, занятая своими делами, чтобы никто ничего не заподозрил.

Однако близились новогодние каникулы, а значит, итоговое родительское собрание. Яре было интересно посмотреть на родителей Артемия, хотя она немножко переживала, какой шквал вопросов на них обрушится в том числе и от её мамы. Мама явно предвкушала встречу и к собранию готовилась тщательно: купила новую кофту и подкрасила волосы. Перед самым собранием Яра, рано вернувшаяся из школы, наблюдала нанесение боевого макияжа и содрогалась.

Но всё обошлось – родители Артемия на собрание не явились. Учителя хотели им позвонить, но оказалось, что телефона ни у кого нет, даже в документах в кабинете завуча. Адрес значился в частном секторе, где номера домов-то не везде есть, а ходить зимним вечером по улицам, выспрашивать, никому не хотелось. Ну не пришли и не пришли, в конце концов, нареканий по успеваемости Артемия ни у кого не было – он хоть и молчал, а домашнюю работу и тесты писал прилично.

Каникулы Яра не любила, потому что у неё не было подобающего повода выйти из дома, а просто так пойти одной гулять её не пускали – даже не потому что опасно, а просто не понимали, зачем. Приходилось сидеть все дни у себя в комнате и бездельничать, ну максимум учиться. Рисовать дома было неудобно, потому что мама могла войти в любой момент без спросу, а за комиксы Яру давно ещё ругали, потому что «это и не литература, и не живопись, да и вообще, там всё время кого-то убивают». От скуки Яра в основном ела, и даже набрала пару кило, в кои-то веки порадовав маму, но существенно это ситуацию не изменило, только мама теперь была ещё прочнее убеждена, что похудание было временным.

Наконец школа началась снова, и Яра почти с удовольствием заняла своё место у стены, оставив второй стул для Артемия. Он опоздал и выглядел болезненно, но в течение дня поправился и даже помог дежурной Яре поставить стулья на парты в конце дня. На неё он при этом не смотрел, но ей и не особо оно было надо.

Однако после школы ей снова было нечего делать, возвращаться в свой заброс она боялась, а идти домой, просидев там все каникулы, совершенно не хотела. Пока она топталась у ворот школы и решала, Артемий прошёл мимо, как всегда, ничем не выдав, что заметил её. Яре стало любопытно, куда он пойдёт. То есть, вероятнее всего он бы пошёл домой, но ей было интересно, где этот самый дом находится. Подождав, пока сосед дойдёт до угла, она отправилась следом.

Весь день шёл мягкий снег, поэтому различить следы Артемия на дороге было нетрудно. Яра старалась дожидаться, пока он куда-нибудь свернёт, и только потом следовать за ним, потому что человека её габаритов было легко отличить на улице… «Ой, я же теперь намного худее,» – вспомнила она внезапно. – «Значит, я могу затеряться в толпе».

Осознание этого её удивило, а ещё больше её удивило то, что она это только сейчас поняла. Но толпы вокруг всё равно никакой не было – кому надо в первый день после новогодних праздников таскаться вечером по улице. Она даже цель свою, Артемия, различала плохо, хоть он и был в красной куртке.

Идти пришлось довольно далеко, что было логично, если вспомнить, что жил сосед в частном секторе. Но вот, наконец, обойдя по дуге новую церковь, следы свернули с дороги на проезд, вероятно, ведущий к воротам дома.

Яра осторожно заглянула за большое дерево, скрывавшее её от возможного взгляда Артемия, и на этот самый взгляд напоролась.

Артемий стоял у ворот, обернувшись, как будто ждал Яру.

– Ой, – сказала она не своим голосом. – Это ты. А я тут… гуляла.

– Хочешь зайти? – спросил Артемий.

– Э… Ну… – Яра замешкалась. Он это всерьёз? – А твои родители не будут против?

Он пожал плечами, но скорее не так, как будто не знал, а так, как будто это было неважно.

Яра чувствовала себя виноватой за слежку, хотя не причинила соседу по парте никакого вреда, а ещё ей казалось, что она напросилась в гости, хотя вроде бы ни о чём таком она не просила. Думать под взглядом Артемия было тяжело, и первая её реакция была отказаться и убежать.

«С моим-то внешним видом к чужим людям просто так не сунешься…» – подумала она и внезапно оборвала себя. Ведь раньше она бы подумала «такой толстухе, как я…», а теперь она не была толстухой, но… ничего не изменилось? Но ведь о других людях она всегда думала, пусть они плохо одеты или неумело накрашены, всё равно она бы поменялась фигурами! Значит, что-то должно же в её жизни измениться к лучшему. И в конце концов, кто такие эти родители Артемия, чтобы ради них она так переживала!

– Спасибо, – храбро сказала она, чувствуя, как мозги отключаются от ужаса от своего поведения.

Артемий кивнул и пошёл открывать калитку. Яра проскочила во двор следом за ним, чувствуя себя нарушительницей, да ещё и непонятно, ради чего.

Дом был средненький, мутного цвета, с небольшими окнами. Вокруг торчали из снега старые яблони, в углу участка приютились под ёлочкой два сарая. Артемий поднялся на крыльцо, гулко стуча ботинками по скрипучим доскам. Яра вспорхнула следом, отметив, что она таких звуков не производит, в кои-то веки!

Зазвенели ключи, и вот Яра уже в загромождённой прихожей, протискивается между шкафом для верхней одежды и комодом с зеркалом.

Навстречу с кухни вышла бледная женщина и, увидев вошедших, стала ещё бледнее.

– Э, здравствуйте, – выдавила Яра, запоздало поняв, что Артемий ничего говорить не собирается. – Мы с Артемием одноклассники, встретились сейчас на улице случайно, он меня пригласил…

Женщина – а судя по общему сходству она была соседовой мамой – вытаращилась, как будто увидела привидение, но кивнула в ответ.

– Проходите на кухню.

И сама ушла туда же.

На кухне было прибрано, хоть и неуютно, да ещё и темновато, но Яра быстро получила в руки чашку какого-то ароматического чая, и стало чуть менее неловко.

– Меня зовут Яра, – подала она голос снова, потому что Артемий, как обычно, молчал.

– Ольга, – помедлив, представилась женщина.

Яра подумала, что она колебалась, назвать ли отчество, но в итоге промолчала.

Тем временем где-то в доме хлопнула дверь, и на кухню ввалилась девушка – или девочка, примерно Яриного возраста, небрежно, но стильно одетая, с закрученными налаченными локонами не первой свежести. Ввалилась, ибо никак иначе её появление было не описать, и опешила.

– Это кто? – спросила она у Ольги, уставившись на Яру. По Артемию она едва скользнула взглядом, как будто он был частью интерьера.

– Тёмина одноклассница, – бледнея до синевы, ответила та. – Яра…

– Привет! – сказала Яра надломившимся от страха и неловкости голосом.

Девица оглядела её с ног до головы, и Яра была готова провалиться на месте от стыда за свои унылые джинсы и слишком большой свитер. Впрочем, особого интереса у загадочной модницы она не вызвала.

– Я вообще-то собиралась поужинать, – скандальным тоном заявила девица Ольге. – Но это отбило у меня аппетит. Пойду гулять.

И испарилась. Ольга ссутулилась и ничего не сказала. Но больше всего Яру поразило, что «это» было сказано не про неё, а про Артемия. Нет, ну одно дело огребать в школе за очевидный дефект. Но дома, да ещё непонятно, за что…

– Кто это? – спросила Яра, не определившись, у кого, и наплевав на неловкость – в этом доме, похоже, терпят и не такое.

– Даша, Тёмина сестра, – ответила Ольга.

– А вы – их мама, да? – уточнила Яра, сбитая с толку отчуждённым представлением.

Ольга кивнула и выставила на стол вазочку с пряниками. Честно говоря, Яра бы не отказалась от хорошего сытного обеда с супом и вторым, но не напрашиваться же… Пришлось грызть пряник. А вот Тёма не стал. Кстати, Яре было любопытно узнать, что он всё-таки Тёма, хоть его и представили так пафосно.

– Как… – сиплым голосом начала было Ольга, но исправилась: – как у Тёмы дела в школе?

– Да нормально, – пожала плечами Яра. – Сегодня только первый день после каникул. А чего вы не были на родительском собрании?

Тёма вздрогнул, и Яра прикусила язык, но было поздно.

– А что, было собрание? – вяло удивилась Ольга. – Я не знала…

– А в школе у них вашего телефона нету, – объяснила Яра, надеясь, что сосед ей не вломит за трепливость.

– Вот как… – Ольга казалась совершенно растерянной, и Яре стало её жалко. – А ты не могла бы… записать и передать им?

Ярины брови поползли вверх.

– А чего вы Тёму не попросите?

Тот так и сидел носом в чашку, но, кажется, и не пил тоже.

Ольга смутилась, но помотала головой.

– Нет, он не может.

Яра перевела взгляд с Ольги на Тёму и обратно. Пожала плечами.

– Ну хорошо, давайте.

Ольга выдвинула один из ящиков кухонного гарнитура и достала оттуда блокнот с фигурными листочками и стирающуюся гелевую ручку, записала телефон и протянула Яре. Листочек из блокнота был ещё и с ароматизатором. Яра чуть не прослезилась от зависти, она обожала красивые блокнотики и ручки, но карманных денег на это не хватало, а родители к школе покупали ей только необходимый минимум.

Говорить больше было не о чем, Яра хотела есть, да и дома её уже ждали, так что вскоре она попрощалась и отправилась домой. Тёма вышел открыть ей калитку.

– Спасибо, – сказал он внезапно, когда Яра перешагивала нижнюю раму калиточного проёма.

Она так резко повернулась, что чуть не упала.

– Почему ты так редко говоришь? – потребовала знать она.