– Успокойся, Элиф! С чего ты взяла, что и Мехмет в тебя влюблён? Он тебе сам признался в этом? Или ты решила, что для замужества достаточно того, что ты его любишь? Дорогая, нельзя во всём следовать только своим желаниям. Именно поэтому нужно уметь договариваться и ждать. И как ты могла допустить такую мысль, что твой отец не должен вмешиваться в судьбы своих детей?! Конечно, только отец и может решать серьёзные вопросы, связанные с будущим его детей. Ни он ли вырастил вас, заботясь о том, что бы вы были досыта накормлены, красиво одеты и ни в чём не нуждались? Ни он ли работает с утра до ночи, чтобы мы все могли спокойно спать и не думать о хлебе насущном? И это вовсе не секрет, что и на нашей улице не все девочки посещают школу, а многие мальчишки подрабатывают после занятий, чтобы помочь семье!

– Да лучше работать и самому всё решать! – закричала Элиф, и так долго сдерживаемые ею слезы хлынули, внезапно прорвав стену отрешённости и кажущегося равнодушия.

– А ты думаешь, что тот, кто работает, сам всё решает? Ах, Элиф, ты так молода, что не знаешь жизни. Дело не столько в работе, сколько в опыте и знаниях, которые порождают ответственность.

– Конечно, где мне взять этот опыт? Я ведь практически целый день провожу в стенах дома, и даже если выхожу на прогулку, то должна обязательно найти серьёзную причину о которой ты должна знать. Вообще, все должны знать, где я. Даже маленький Юсуф, который шпионит за мной и докладывает о каждом моём шаге отцу.

– Элиф, не преувеличивай, дорогая! Я понимаю, что ты рассержена и расстроена сейчас, поэтому говоришь так сумбурно. Безопасность нужна самим девочкам в первую очередь! А эту безопасность могут обеспечить только мужчины – твои близкие родственники! Ты и сама об этом знаешь, но сейчас готова отрицать всё разумное.

Мать посмотрела на свою плачущую дочь – как давно Элиф так не рыдала. Сердце у неё сжалось.

«Похоже, что она на самом деле серьёзно увлеклась этим юношей. Хотя первое чувство в её возрасте, всегда кажется самым сильным, безусловно, единственным. И в этом и заключается вся трагедия – безнадёжность такой влюблённости. Эх, Элиф!»

– Он уже уехал? – участливо спросила мать, сменив свой прежний, уверенный тон.

– Завтра, мама, он уедет завтра. А для меня он уехал уже сегодня. Я не смогу его увидеть завтра – значит, он уже в пути! – безутешно рыдала Элиф и, мать, обняв дочь, крепко прижала её к себе, словно хотела забрать её боль, разделив с ней тяготы её переживаний.

– Послушай, дочка, очень непросто любить того, кто далеко. И только время покажет, сможешь ли ты сохранить своё чувство. Только время, которое часто работает на нашу пользу, хотя и удаляет желаемое от нас. Как такое может быть, спросишь ты. Тебе пока это не понятно. Но попробую объяснить. Желаемое нами со временем начинает обретать конкретные формы, проступает всё отчётливее в туманном далёком… – мать гладила дочь по голове, пытаясь утешить, а думала о своём:

«Элиф, Элиф, как бы я хотела видеть тебя счастливой. И тебя, и мою старшую дочь, Зейнеп. Но, увы, не всегда наша воля только наша. Ах, дорогая, далеко не всегда. Я могу оберегать вас, моих деток, пока вы в моём доме. А когда вы его покинете, устроив каждая свою судьбу, я постараюсь всегда помогать вам, пока буду жива. Ах, на всё воля Аллаха!»

***

Элиф суетилась на кухне, когда зазвонил её телефон.

«Мехмет!» – решила она. Наверное, это он звонит из больницы.

Не посмотрев на появившийся на экране номер, да и не увидела бы она его всё равно, Элиф спешно приняла звонок.

– Мехмет, как дела? – тревожно спросила она у равнодушного экрана.

– Это я, Сaфия, дочь Фатиме и вашего мужа, – чужим, но тоже очень взволнованным голосом ответил экран телефона.

– Сaфия… – удивлённо протянула Элиф.

– Как мама? Я не могла до неё дозвониться, а отец тоже не отвечает, не берёт трубку.

– Сaфия, они в больнице…

– Что с мамой?! – женский голос в телефоне отдалился, видимо, разговор перевели в режим громкой связи.

– Сaфия, Фатиме стало хуже, и мы вызвали скорую. Я жду, когда Мехмет вернется из больницы. Он туда уехал вместе с твоей матерью.

– Хуже?! Ей и так было плохо! Это была очень неудачная идея поселить маму к вам! Она рассказывала мне, как ты плохо к ней относилась, как кормила тем, что ей нельзя есть, как устраивала сквозняки, чтобы она заболела ещё больше! Добилась своего!

Сaфия кричала в телефон, и микрофон, не выдерживая её высоких, визгливых нот, дребезжал, мешая разбирать Элиф то, что та ей говорила. Но общий смысл сказанного она поняла. Как не понять, когда гнев в голосе Сафии, её интонации с упрёком звучали гораздо выразительнее слов. Элиф сочувствовала Сафии, могла объяснить и её чрезмерную возбудимость: больная мать так далеко от неё. Но она не чувствовала своей вины в том, что сегодня произошло с Фатиме.

– Сафия, нам всем очень жаль, что твоей маме стало хуже. Возможно, ты права. И это была не самая хорошая идея поселить твою мать у меня. Но с другой стороны, ты же понимаешь, что никто бы не оставил Фатиме на столь длительный срок в больнице. А уверенности в том, что вы с сестрой сможете быстро приехать из Германии и забрать мать к себе, ни у кого не было. Собственно, в итоге так и вышло: вам понадобился целый месяц для оформления нужных документов. По поводу плохого ухода за Фатиме в моём доме, спорить с тобой не хочу: у вас матери во всех отношениях будет лучше. В моем доме ей и мёд – уксус. Но нам сейчас лучше не занимать надолго телефонную линию. Вдруг до меня не может дозвониться Мехмет? Как только я поговорю с ним, или когда он вернется домой, я попрошу его перезвонить тебе.

Элиф отключила звонок.

«Ах, Аллах! Фатиме, Фатиме! Хотя, собственно, чего можно было ожидать от больной женщины, которая с готовностью обвиняет меня во всех в своих бедах?» – Элиф стала энергично расставлять кастрюли на полках. Ну, надо же: вся посуда не на своих местах!

Она старалась уговорить себя не нервничать из-за сказанных Сафией слов, пыталась отвлечься от них, занимаясь домашней работой. Но покой не спешил к ней.

Элиф выглянула в окно. Может картинка за окном заставит её хоть на время забыть грустные события сегодняшнего дня, под тяжестью которых может сломаться и молодое некрепкое деревце, и видавший виды исполин, у которого в сердцевине давно завелась труха – результат проворного труда жуков и червяков, неустанно подтачивающих крепкую плоть.

– И дерево не выдержит, что уж говорить о человеке, которого болячки подточили, – твердила Элиф.

Вот их платан… Она задумалась, остановив свой взгляд на нём. С виду безмолвный и могучий, он так же, как и много лет назад, возвышается, скрывая половину улицы своей ещё густой кроной. Осень, конечно, проредила её, позаимствовав одну часть листвы для мягкого ковра, который расстелила под платаном, а второй части – взяла и подарила медовый оттенок, истончив и сделав незаметнее.

Но гигант непоколебим в своём покое: он уверен в целесообразности происходящего вокруг, и его не тревожат возникающие из-за этого изменения в нём самом.

Элиф внимательно присмотрелась к древу. Где-то на нём должны были быть и плоды. Но разглядеть их из окна невозможно, и очки не помогают – она давно уже в возрасте дальнозоркости, который мешает хорошо видеть вблизи, но и даль умудряется сделать мутной и зыбкой. Но плоды на платане есть – не могут не быть. Сейчас их время. И эти небольшие мохнатые шарики – тоже его оплот.

– Плоды, плоды, – проговорила она. – Где вы, мои сыночки? Дай, Аллах, чтобы всё у вас было хорошо. Ах!

Вместо того, чтобы успокоиться, Элиф ещё больше разволновалась. Не помогло ей созерцание вечно спокойного гиганта – привело к мыслям о своём, потерянном, которое не отпускает, да и не отпустит никогда и уйдёт только вместе с ней… Нет, обязательно нужно дожить до того дня, когда увидит она свои побеги – своих детей… Не может такого не случиться! А Назлы, дочке, прямо сейчас надо позвонить, чтобы на днях заехала.

Элиф тут же набрала номер.

– Назлы, дорогая, Фатиме стало хуже. Скорая в больницу увезла. Жду новостей. Да, Мехмет поехал с ней. Я? Готовлю. Коленка скрипит, бегать не даёт, но до кухни дохожу. Сама как? Хорошо. В выходные заедешь? Ждём. Позвоню, если что. Долго не могу разговаривать: вдруг Мехмет дозванивается из больницы. Хорошо, дочка, хорошо.

Элиф положила трубку и почувствовала, что обруч переживаний, давящий на грудь, ослабил свою хватку. Разговор с Назлы, словно холодный компресс, вовремя поставленный на место ожога, снял острую боль.

«Навалилось сегодня!» – отметила про себя Элиф и вспомнила о таблетках, которые надо обязательно принять, чтобы давление не поднималось, и голова оставалась относительно лёгкой, без свинцовой тяжести в затылке.

Она нашла таблетки. А когда запила их водой, раздался ещё один звонок – теперь уже в дверь.

– Приехали! – заспешила она в коридор.

В дверь вошли понурый Мехмет и немного усталая Алия. Видимо, и на неё больничные интерьеры подействовали угнетающе.

– Почему не позвонили? Я уже не знала, что и думать! – Элиф взмахнула руками.

– Мой телефон, похоже, разрядился. Да и не до него совсем было, – отрывисто буркнул Мехмет.

«Вот почему Сафия не могла дозвониться до отца!» – подумала Элиф.

Телефон Фатиме они отключили ещё до приезда скорой. Сама же Элиф и не пробовала им звонить – не хотела отвлекать. Вдруг они у врача или устраивают больную в палату?

– У Фатиме микроинсульт. Она осталась в больнице. Угрозы для жизни сейчас нет, но врачи говорят, что маленькая катастрофа часто становится предвестницей большой. Поэтому Фатиме проведут обширную диагностику, после чего назначат препараты. Хорошо, что мы во время вызвали скорую. А ты вообще молодец – внимательной оказалась, – Алия торопливо выдала Элиф все больничные новости.

– Коли так, хорошо. Мехмет, позвони дочкам. Они тоже волнуются. Пока вас не было, мне позвонила Сафия. Она, естественно, до тебя не смогла дозвониться.

Элиф с тервогой посмотрела на вмиг осунувшегося Мехмета. Нет, мужчины раскисают от бед быстрее, чем женщины.

– Мехмет-бей, обязательно скажи им, что их мать спасла Элиф! Если бы не Элиф со своей наблюдательностью, неизвестно пережила бы Фатиме эту ночь! – кричала в спину Мехмета Алия, к которой вернулся её оптимизм, а вместе с ним – и жажда справедливости.

– Спасибо, Алия! – улыбнулась Элиф. – Не думаю, правда, что его дочерей это сообщение утешит. Но меня оно совершенно точно успокоило: сделала, что могла. Теперь давайте поужинаем вместе. Два раза рыбу разогревала, пока вас ждала!

– Послушай, Элиф, а как теперь Фатиме поедет к своим дочерям? Лететь-то ей нельзя! Время должно пройти. Пусть и микроинсульт, а всё равно пока опасно летать самолетами.

– Не знаю Алия, пускай её дочери сами об этом думают. До их приезда осталось меньше недели. Сколько они смогут пробыть здесь, и когда врач разрешит Фатиме отправиться в длинное путешествие, пока неизвестно. В конце концов, можно поехать в Германию и на поезде. Не такое быстрое путешествие, как на самолёте, конечно, но для сосудов безопасное. Доберутся вначале до Европы, а там и до Берлина доедут!

***

– Элиф, ты плачешь? – Зейнеп участливо склонилась над кроватью сестры.

– Нет, – осипшим от слёз голосом коротко ответила Элиф.

Больше ей не хотелось откровенничать с сестрой: она вспомнила, как та отреагировала на их разговор о любви, который Элиф затеяла несколько дней назад. А терпеть ее насмешки сейчас – ну, уж нет! – у нее на это не было ни сил, ни желания.

– Но я же слышу! Ты меня разбудила своими причитаниями. Что с тобой? – Зейнеп на секунду задумалась и тоже припомнила недавний разговор с Элиф:

– Или твоё нынешнее печальное состояние связано с твоими вопросом о мужчинах и первой любви? – проницательной Зейнеп сразу удалось установить причину ночных страданий Элиф.

– Сон плохой увидела. Вот и испугалась! – нашлась Элиф.

– Ну, если сон… – улыбнулась про себя Зейнеп и, видя, что сестра не желает с ней откровенничать, продолжила в шутливом тоне:

– Ты как Юсуф: тому вечно кошмары снятся!

Потом задумалась и, не выдержав, съехидничала:

– Впрочем, с маленькими детьми такое часто случается!

«И эта про возраст!» – от злости у Элиф высохли слезы, а в голосе появилась уверенность:

– А ты спи, сестрёнка, не волнуйся за нас! Говорят, у стареньких – сон чувствительный: они от любого шороха просыпаются. Так что извини – больше беспокоить тебя не буду!