Ворошил снег. Он сливался с серым тяжелым небом, которое уже давно не пропускало солнечные лучи. Мягкий влажный воздух не щадил щеки сонных местных зевак, шныряющих туда-сюда и не знающих, чем себя занять. Мороз покалывал кожу и окрашивал ее в розовый цвет.
Старое село утопало в белом покрове. Детвора бегала по заметенным улицам со счастливыми криками и громким смехом. Ребята кидались друг в друга снежками, девчонки катались на санках или на лыжах. Почти каждый дом охраняли небрежно вылепленные снеговики с оранжевыми носами и лапами из сухих веток, еще осенью сорвавшихся на землю с деревьев.
Возле частного домика из красного кирпича, огороженного невысоким деревянным забором, стояли массивный грузовик и черный кроссовер. Работа кипела полным ходом. Трое мужчин таскали в открытый кузов холодильник, плиту, диван, кресла, стулья, шкафы, полки.
– Давай-давай! Еще немного! – командовал один из них, запихивая внутрь деревянную тумбу. – Отлично! Осталось совсем немного. Место еще есть, думаю, управимся зараз.
Он был самый старший среди товарищей, лет сорока на вид, в распахнутой куртке на легкую футболку с латинской надписью «POSSUM FALLI UT HOMO» (как человек я могу ошибаться). На макушке сияла лысина, но ему, похоже, совсем не было холодно. Массивный, упитанный, в меру самодовольный мужчина схватил двухъярусную полку и в одиночку утрамбовал ее в кузов.
Водитель грузовика все время молчал. Он был и ростом меньше, и по возрасту самым младшим. Мужчина старался не утруждать себя, и периодически уходил в сторону, чтобы перекурить и поразмыслить над своими вопросами. Пару раз он кому-то звонил.
Из красного дома на крыльцо вышла девочка лет пятнадцати, среднего роста, держа в руках картонную коробку, обмотанную скотчем. Морозный ветер развивал ее черные длинные локоны, а ярко-синие глаза заблестели и стали еще ярче в свете дня. Но в них не было ничего: ни грусти, ни радости, ни злости, а только безразличие. Она остановилась на заасфальтированных ступеньках, укрытых тонким слоем снега, и осмотрелась.
– О, нет-нет-нет! И еще раз нет! – к ней навстречу поспешил мужчина, тоже черноволосый, со слегка вытянутым подбородком, украшенным легкой щетиной. Он был высокого роста с пропорциональным телосложением. На вид ему лет тридцать пять. – Жень, я говорил тебе, чтобы ты не хватала тяжелые коробки! Там есть вещи полегче. Эту давай мне!
Он выхватил из ее рук массивную ношу и сам донес ее до черного кроссовера.
– Но я могу справиться, – обиженно выкрикнула ему вслед Женя.
– Я знаю, но сейчас не самое подходящее время… И надень шапку! Зима все-таки!
– Эй, Паш, помоги-ка! – его позвали ребята. – Поскорее бы управиться! К вечеру дорогу совсем заметет.
Он поспешил на помощь.
Женя вынесла из дома оставшиеся коробки и пакеты. Теперь она стояла возле кроссовера и укладывала их в багажник.
Через час все было загружено.
– Саш, спасибо тебе за помощь! – Павел крепко пожал руку водителю грузовика.
– Нет проблем! – улыбнулся маленький рыжеволосый мужчина и потушил сигарету. – Ну что, едем?
И он отправился в кабину.
– Ну, мы отчаливаем! – мужчина в футболке с латинской надписью улыбнулся. Пары нижних зубов у него не было. – Догоняйте!
– Мы минут через десять отправимся следом за вами. И встретимся на новом месте! Куда ехать, вы знаете, – ответил Павел.
– Все сделаем… – он дружески хлопнул его по плечу. – Отчаливаем! Андреич, заводи свою развалину! Чего застыл, как пень?
Через пару минут тяжелый грузовик отправился в город.
Женя молча смотрела на дом, в котором прожила восемь лет. Ее не захлестнули ностальгические мысли, грусть, печаль и, одновременно, волнение перед надвигающимися переменами. И вся ее прежняя жизнь в этом месте, она надеялась, останется в нем же навсегда.
Павел остановился рядом с ней и положил руку на плечо:
– Будешь скучать?
– Нет!
– Мы уезжаем отсюда навсегда… Неужели, ни капельки сожаления?
– Нет, – повторила девочка.
– А мне все равно немного грустно.
– Тогда я оставлю тебя наедине с грустью и подожду там, – Женя резко вывернулась из его объятий и направилась к машине.
Мужчина некоторое время стоял неподвижно, спрятав руки в карманы, пока тишину не нарушил женский голос. Это был до боли, в прямом смысле этого слова, знакомый голос, который принадлежал знаменитой во всей округе местной жительнице. Женщина средних лет выглядела намного старше своего возраста. Лицо ее было покрыто морщинками. Она постоянно горбилась, ее движения были вялыми и тяжелыми. Но во взгляде никогда не гасла задорная искра, ведь женщина держала всю деревню под контролем.
– Добрый день, сосед, – она остановилась у забора и облокотилась на горизонтальную широкую доску. Острый подбородок и впалые щеки делали незваную гостью похожей на старую волшебницу или, скорее, ведьму. И обрамлял ее лицо серого цвета шерстяной платок.
Рядом с ней остановился ее младший сын, поставив на расчищенную тропинку ведро, до краев наполненное водой из колонки. Парень, лет около двадцати отроду, не переставая, чавкал жвачкой. Его круглое порозовевшее лицо украшала хитрая полуулыбка.
– Добрый день, Лариса Викторовна! – Павел изо всех сил старался быть приветливым, но при виде этой женщины все его попытки сводились к нулю. Пустая трата времени на очередной пустой разговор. Она снова решила собрать свежие сплетни и со смаком обсудить их с подружками за чаем. – Мы уезжаем вообще-то. Жаль, поболтать не успеваем.
Женя наблюдала возле машины.
– А я и не отниму у вас много времени… – невозмутимо ответила соседка и поправила платок. Она только сейчас заметила девочку.
Лариса Викторовна никогда не могла долго выдерживать эти холодно-синие, сверлящие насквозь глаза. И в этот раз ей снова пришлось отвести свой презрительный взгляд.
– Кирюш, подожди, сейчас пойдем, хорошо? Надо попрощаться, – переговорив с сыном, она повернулась к Павлу. – Все-таки уезжаете, значит…
– Как видите, – Павел кивнул головой.
– Жаль! – женщина приложила руку к груди. – Паша, не кривлю душой. Мне, правда, жаль. С другой стороны, может оно и к лучшему…
Павел тяжело вздохнул и сжал губы:
– Нам действительно уже пора. Спасибо на добром слове… И прощайте.
Он только сделал шаг, как Лариса Викторовна поманила его к себе, взмахнув рукой:
– Паш, подойди-ка ко мне ближе. Мне нужно тебе кое-что сказать.
– Давайте обойдемся без…
– Пожалуйста, не отказывай старушке, – настаивала Лариса Викторовна. И разговор уже принимал тайную окраску.
– Жень, садись в машину… и не подслушивай! – приказал мужчина дочери. Сам неохотно подошел к соседке.
Девочка села в машину, как велел отец. Но чтобы пропустить их разговор – ни за что! Павел не обрадуется, конечно, что она его ослушалась. Она и сама наверняка пожалеет о том, что не смогла совладать с любопытством. Не важно! Она сконцентрировала свое внимание на двух фигурах, навострила свой слух. И вот уже их губы не просто шевелятся, а слышно каждое слово.
– Что вам еще нужно? – шепотом спросил Павел.
– Паша, хочу извиниться перед тобой. Искренне… – она приложила руки, укутанные в варежки, к груди. – Хоть и много времени уже прошло. Мой старший, Володька, и Вера живут счастливо. Ну, ты хоть простил ее?
Павел замешкался, но прежде чем он захотел ответить ей, Лариса Викторовна сама заговорила:
– Я почему спрашиваю сейчас. Ведь вы уезжаете, а с обидами как-то нехорошо расставаться. И Вера до сих пор переживает, я же вижу. Но она никак не решится спросить!
– А вы, значит, решили облегчить ее страдания?
– Не подумай, что я вмешиваюсь в твою жизнь…
– Да, но вы вмешиваетесь! – Павел повысил голос, но быстро взял себя в руки. – Прошло четыре года. И переживать уже давно не о чем. Так что идите домой, Лариса Викторовна, с миром! – Павел опустил разочарованные глаза. – Я никогда не был на нее в обиде! Можете так и сказать, если ей станет от этого легче. И, раз уж вы все равно ей все донесете, то передайте еще и… мою искреннюю благодарность.
Женщина улыбнулась и облегченно выдохнула:
– Что ж… я передам.
– Прощайте, – и Павел направился к машине.
– Паш! – позвала его Лариса Викторовна, и ему неохотно пришлось остановиться. – Ты разве никогда не задумывался, почему она ушла от тебя?
– Это было наше с ней дело. Но уж точно не ваше!
– Может, это и не мое дело… Но, Паш, ведь дело в этой девочке!
Женя строго взглянула на ненавистную соседку.
– Эта девочка – моя дочь! – строго ответил мужчина.
Но Лариса Викторовна решительно продолжила:
– Можешь обманывать кого угодно. Но не лги себе! – женщина всегда вела себя так, будто все на свете знала. Будто житейский опыт всех времен лежал на ее плечах. Но это была лишь лживая оболочка. По сути, она не знала ничего. – Вера рассказывала мне о ней. Да и все жители деревни свидетели. Она же монстр! Ты лишился из-за этой девчонки любимой женщины, а теперь вынужден уехать из родного дома… Вот тебе мой совет: верни это злобное существо туда, откуда ты его взял, пока еще не поздно… Или оно окончательно разрушит твою жизнь.
– Если вы еще хоть раз скажете о моей дочери что-то подобное, вы пожалеете об этом! – Павел вспыхнул, сжал кулаки. Его голос стал грубее. – Вы распускаете сплетни о том, чего нет! И вот же подфартило, вы приобрели замечательную соратницу по этой части. Вера, наверное, тоже довольна?
– Да как же ты можешь…
– Уж постарайтесь удержать свой язык за зубами, хотя бы пока мы не уедем. А лучше навсегда забудьте о нас.
– Да ты и сам сошел с ума, Паша! – возмутилась женщина.
Женя смотрела на накалившуюся обстановку, и ее холодный взгляд был устремлен на заполненное до краев ведро с водой, возле которого стоял Кирилл.
– Убирайтесь отсюда!
Лариса Викторовна махнула рукой:
– Идем, сынок, некоторые люди не хотят слушать добрых советов. А потом жалеют об этом, когда уже поздно и ничего исправить нельзя. Глупцы!
И только Кирилл нагнулся, взялся за ручку
О проекте
О подписке
Другие проекты