У них есть специалисты по убеждению? Хотя самые простые методы тоже неплохо работают. Олли прикинул, как долго он сможет молчать, если они начнут забивать гвозди в его кости. Впрочем, зачем молчать? Можно хоть обораться, от него тут ничего не зависит.

– Да на здоровье, – кивнул Рин, – я этого человека первый раз вижу.

– Второй, – поправил Олли.

– Я этого человека второй раз вижу.

– Неубедительно? – огорчился атаман.

– Нет.

– Но, в принципе, у нас есть хоть какой-то шанс по-доброму договориться?

Рин улыбнулся. Одним длинным глотком выпил содержимое своей кружки. Кто-то суетливо протянул ему воду запить. От воды граф отказался. Расслабленно прислонился к стене.

– Что вы можете мне предложить? – с интересом спросил он.

Все остальные тут же тоже выпили содержимое своих кружек, в том числе и Олли. Напиток горячей волной скатился по горлу в пустой желудок, напомнив, что он со вчерашнего вечера ничего не ел. На миг перехватило дыхание. Ладно, он в своей деревне привык к такому пойлу. И то при этом морщится. А сиятельный граф даже глазом не моргнул.

Годвин вздохнул с облегчением. Послышался даже чей-то неуверенный смешок.

Женщины убрали ненужную воду и начали выставлять на стол еду. Свежие лепешки, тушеную зайчатину, кур, приготовленных на вертеле, и рыбу, жаренную на углях. Принесли еще несколько видов настойки – на рябине, душице и даже на липовом цвете.

Попробовав их все, Олли решил, что на рябине вполне пристойно получилось, и дальше пил только ее.

За столом велся торг, к которому Олли не имел ни малейшего отношения. Ему только и оставалось, что есть и пить. И когда он захотел выйти из-за стола, никто этому не препятствовал. Только Годвин напомнил про болото, и посоветовал никуда из поселения не уходить.

Олли добрым советам никогда не доверял. Поэтому решил пойти и проверить – тем более, пока в нем бродила рябиновка.

Действительно, шагах в двадцати от крайнего дома он заметил широкую полосу воды, а за ней ровную зеленую полянку, тянущуюся к горизонту. Кое-где на ней торчали вешки. И наверное, при особой необходимости, по ней можно было пройти. Только Олли никак не мог представить себе эту необходимость.

Он опустил ладонь в воду. От торфа она была темно-бурой и удивительно чистой.

– Ищешь кого-то?

Олли отчего-то сразу понял, кому принадлежит этот голос.

– Да, – ухмыльнулся он, – тебя.

Он выпрямился. Та самая, с каштановыми кудрями стояла перед ним. Губы чуть приоткрылись в улыбке, глаза прячутся за ресницами.

– Я думала, ты еще там, – она кивнула в сторону поселения.

– Там без меня обойдутся.

– Может, тебе чем-то помочь? Может, ты хочешь есть или пить?

– Я достаточно сыт и пьян. Но вот о ночлеге уже пора подумать.

– Не рано ли? – она усмехнулась.

Олли посмотрел на небо. Солнце скатывалось за верхушки деревьев и дарило миру теплый янтарный свет.

– В самый раз, – усмехнулся он в ответ.

– Ну, может быть, я и смогу предложить тебе какой-нибудь закуток.

Пока все шло очень хорошо. Так, как и должно было бы идти. По крайней мере до тех пор, пока Олли не отвлекся от прекрасных особенностей женской фигуры и не посмотрел вокруг.

Шагах в ста, у стены какого-то сарая, стояла женщина с каштановыми кудрями. Точная копия той, что была сейчас перед ним.

Та, что у сарая, закрыла ладонью рот. И на лице ее было удивление? Испуг? Что? С такого расстояния не очень разглядишь. К тому же вечерние тени могли быть обманчивыми.

Две абсолютно похожие женщины. Сестры? Близнецы? Но почему тогда в одинаковой одежде – зеленое платье и синий передник? Хотя, наверное, так бывает, когда похожие люди стараются довести свою похожесть до абсурда. Но тут, на болоте, в разбойничьем поселении – зачем?

Олли прикоснулся к ней. Кожа показалась ледяной.

– Ты замерзла?

– Согрей меня, – женщина прильнула к нему.

Олли обнял ее, а сам пытался вспомнить, как отличить обычного человека от ведьмы. Кажется, в этом помогали огонь и вода. Огня под рукой не было, зато воды в избытке. Если бросить ее в воду, ведьма останется на поверхности. А невинная жертва начнет тонуть.

Ничего, если начнет тонуть – он успеет ее вытащить.

Олли подхватил прелестницу на руки. Она потянулась к его губам, но не успела. Олли бросил ее в черную воду. Тело тут же превратилось в желтый дым.

Но до этого на миг возник образ старухи с редкими седыми прядями, темными глазницами и запавшим беззубым ртом. Олли содрогнулся. И тут чья-то ладонь легла на его руку.

Он успел пожалеть, что меч ему так и не вернули, а среди этой нечисти защищаться было нечем.

– Тише! – зашептал голос. – Я настоящая!

Опять перед ним была женщина с вольными каштановыми кудрями, в зеленом платье с синим передником. Она ничем не отличалась от той, что рассеялась дымом. Только, кажется, ладонь ее была теплой.

– Я докажу!

Женщина достала из-за пояса нож, маленький, с узким лезвием. Он мог бы показаться игрушкой, если не знать, как подобная игрушка может проткнуть вену и в ней повернуться ребром.

Женщина уколола палец, закапала кровь, яркая и алая. Олли перехватил ее руку, зажал ранку губами. На вкус кровь тоже была обычной, чуть пряной и солоноватой. Для иллюзии слишком правдоподобно. Но кто их тут знает. Может, имеет смысл и эту бросить в воду?

– Подальше от воды? – криво усмехнулся Олли.

– Поближе к огню.

Она привела гостя в дом – совсем маленький. Он состоял из одной комнаты, если не считать чердак и кладовку. В комнате стол со скамьей, кровать, очаг и сундук. Сундук со слегка выгнутой резной крышкой, на которой спать почти невозможно. Уж лучше на полу.

– Хочешь есть или пить? – спросила женщина.

– Ты кто? – Олли не мог не задать этот вопрос. Она была на пару лет старше него, но все равно дьявольски влекущая.

– Мое имя Регина. Я берегиня этого места.

– Берегиня от кого?

– Хотя бы от той, что притворялась мною.

– А она кто?

– Обычный суккуб.

– Да, – согласился Олли, – обычный.

Он положил ей руки на плечи и зарылся лицом в волосы. Они пахли земляничным листом и теплым солнечным светом.

– Ты так и будешь стоять?

– Я предпочел бы лечь, но твоя кровать слишком узкая.

– Придется потерпеть. Сможешь?

– Постараюсь.

Олли поцеловал ее плечо. Кожа была бархатной и нежной, как пепел.

***

– Тебе пора уходить, – сонно сказала Регина.

За закрытыми ставнями давно была ночь. Комната освещалась только слабыми всполохами огня из очага.

Олли вдохнул. Покидать уютное ложе совсем не хотелось. Но если женщина говорит, что ее нужно оставить, лучше это сделать. По возможности быстро и без вопросов. Мало ли какие у нее причины, некоторые в самом деле лучше не знать.

– Куда мне идти? – спросил он, разыскивая в полутьме свою одежду.

– Ты сможешь сейчас найти тот дом, в котором вас встречали?

– Смогу.

– Рядом с ним сеновал, там сможешь переночевать. Луна сейчас яркая, не заблудишься.

– Ну, если на меня опять кто-то не нападет.

Воспоминания о встрече с суккубом не вдохновляли.

Женщина протянула ему кожаный мешочек на плетеном шнуре, расшитый красной и зеленой нитью.

– И что это?

– Это позволит видеть истинный облик сущностей. Всегда сможешь отличить человека от нежити. Все наши носят такие.

Олли послушно взял мешочек. Он мог сколько угодно сомневаться в свойствах подарка, но спорить с женщиной, с которой только что провел несколько весьма насыщенных часов, он точно не собирался.

Хотелось еще раз поцеловать ее губы. Да что губы! Хотелось покрыть поцелуями все тело. Особенно ту часть бедра, где кожа всего нежнее.

Олли мотнул головой. Нужно уходить и как можно быстрее. Иначе неизвестно, чем все это закончится.

Он выбрался в ночь. Теплый ветер сдул со лба пряди волос, за спиной в двери задвинулся засов. Нужно идти искать сеновал. Луна действительно яркая, скоро полнолуние.

Сено, разумеется, было прошлогоднее. Но все равно пахло сладко и душно.

– Что тебе в кровати-то не лежалось. Или где ты там был, – послышался из темноты ленивый голос длинноволосого графа.

По всем прикидкам, он сейчас должен был быть мертвецки пьян. Но нет, ничего подобного. Только глаза в темноте блестели.

– Там муж пришел, – не стал вдаваться в подробности Олли. Он постелил плащ и попытался улечься. Было довольно тепло и мягко.

– Рано утром нас проводят к дороге, – произнес Рин, – время мы, конечно, потеряли, но не слишком много. Можно будет наверстать.

– Ты о чем-то договорился с этими местными? – спросил Олли просто для того, чтобы спросить.

– Пожалуй. Мы пришли к некоторому соглашению.

– А тебя предупредили, что тут водится такое… всякое?

– Да, они говорили. Но, вроде, есть ведьма, которая оберегает эту деревню.

– Ведьма?

– Колдунья. Или что-то еще. Какая разница?

– Тебе дали мешочек, который позволяет отличить людей от нелюдей?

– Какой еще мешочек?

Олли показал. Вряд ли во сне можно было различить узоры, но общий принцип был понятен.

– И что там внутри?

– Понятия не имею.

– Вдруг там сушеные пауки?

От этой мысли Олли передернуло. Он решил пока не убирать подарок под одежду.

Рин рассмеялся.

– Давай спать,– сказал он, – до рассвета не так много осталось.

– Угу.

Где-то в сене скреблись мыши, в щелястых стенах задувал ветерок, будто играл на флейте. Олли закрыл глаза и изо всех сил понадеялся, что снов сегодня не будет. Они же не каждую ночь его мучают.

Не помогло.

***

Утром он долго плескался у бочки с дождевой водой, надеясь смыть липкую патоку ночи.

– Хватит, – усмехнулся Рин, – ты распугаешь всех местных лягушек.

На завтрак им подали вчерашние лепешки, поскольку свежие еще не успели напечь, ягоды, вареные в меду, и взбитые сливки.

Олли, прибывавший в дурном настроении после ночных кошмаров, желчно заметил, что так изысканно кормят не во всяких высоких замках. Рин легко с этим согласился. И Годвин, кажется, слегка возгордился, что окончательно испортило настроение.

Хотелось увидеть Регину. Попрощаться они вряд ли смогли бы, но хоть просто увидеть.

Но его желания не имели ровно никакого значения. Берегиня не пришла смотреть на их отъезд. Собственно, смотреть тут было особо не на что.

Дымка попробовал показать себя и выплясывал на месте, гордо вскидывая голову. Ласточке это быстро надоело, она куснула его за холку. На этом все и успокоилось.

Проводник вывел гостей на дорогу, на этот раз не петляя по лесу.

Небо опять стало затягиваться тучами.

– Если будем, по возможности, передвигаться галопом, и если сделаем только две остановки по полчаса, есть шанс, что к вечеру прибудем в Лавиньель, – сказал Рин.

– Мы не успеем до закрытия ворот.

– Это не важно. Меня пустят.

– Ты так торопишься?

– Немного тороплюсь. Надеюсь, дальше обойдется без задержек.

И именно после этих слов лошади заартачились, отказываясь идти дальше.

Впереди была дорога широкая и ровная. Слева поле. За полем лес. Справа пара крестьянских домов за забором, несколько яблонь в цвету. Почти идиллия, если бы так не дрожали и не храпели лошади.

Олли нервно оглянулся.

– Ты видишь что-нибудь?

– Собаки, – тихо ответил Рин, – выглядывают из-за забора.

Две крупные собаки с острыми мордами действительно смотрели на путников. Но не с опаской. Скорее с ленивой досадой, будто люди появились здесь совсем не вовремя и помешали какому-то их собачьему делу.

– Морды в крови, – заметил Рин.

И тут подарок Регины дал о себе знать.

– Это не собаки, – прошептал Олли.

Твари на четырех лапах, каждая из которых заканчивается острыми птичьими когтями. Огромные пасти на три четверти узкого черепа и бока, местами прогнившие до костей.

– Вараки. Посмотри сам.

Олли хотел протянуть графу кожаный мешочек, но тот жестом отказался.

– Почему не нападают?

– Сыты, видимо.

Вараки, не обращая внимания на людей, перебежали через дорогу и неторопливо затрусили в сторону леса.

День был тихий. Настолько тихий, что путники вздрогнули, когда послышался скрип обычной крестьянской телеги. Румяный парень и его не менее румяная полнотелая спутница неспешно катили по дороге. Чалая кобыла степенно ступала, изредка переходя на вялую рысь. Рядом с ней бежал длинноногий жеребенок.

– Эй, парень, – спросил Рин, дождавшись, когда телега поравняется с ним, – ты знаешь, кто живет в этом доме?

– Знаю, господин, – крестьянин сорвал с головы шапку и прижал ее к груди, – старый Ян здесь живет. Со старухой, дочерью и внуками.

– Возьми какое-нибудь оружие или что-то похожее и иди за нами.

– Ты полезешь в этот дом? – с недоверием спросил Олли.

– А есть варианты?

Ну, у Олли был один вариант – проехать мимо своей дорогой. Но ничего не получится, к сожалению. Придется идти и смотреть, что там осталось после посещения вараков. Но хорошо, что у них теперь есть этот румяный простак. Можно затолкать в дом, пусть его первого сожрут.

Крестьянин вытащил из телеги лопату и попытался держать ее, как копье.

– Иди за нами, – приказал Рин.

И Олли понял, что первым в дом идти ему. Господи, ну не длинноволосого же туда запускать?

Дверь была приоткрыта. Нет, она не скрипела. И не было в ней ничего зловещего. Она просто была приоткрыта на пару пальцев.

Они обнажили мечи. Рин резко распахнул дверь, Олли шагнул вперед и в сторону. И все остановилось. Даже пылинки в солнечном луче перестали кружить.

Ничего не происходило.

Просто нечему было происходить. Не было никого – по крайней мере, живых.

Дом был наполнен теплым янтарным светом и тяжелым запахом свежей крови.

– Здесь пусто, – Олли судорожно сглотнул.

Вошел Рин. За его спиной маячил крестьянин – на его физиономии страх соперничал с любопытством. Любопытство победило.

Рин досадливо поморщился, когда парень, зажимая рот руками, бросился на улицу.

– И что тут? – спросил длинноволосый.

– Возможно, два тела. Возможно, женщины, – пожал плечами Олли, – трудно сказать.

Вокруг были кровь и куски плоти. Даже на потолке висели какие-то ошметки. Одна голова с обкусанными щеками была под столом, другая, без челюсти, закатилась в угол.

– Что-то еще, или можно уходить?

– Можно уходить, – согласился Рин.

И тут они услышали, как кто-то скребется из-под пола.

– Вараки?

– Слишком тихо для вараков.

– Мыши?

– Какие, к черту, мыши?!

Рин подошел к здоровенному сундуку, который нелепо смотрелся посреди комнаты, и попытался его сдвинуть. Олли присоединился к нему.

– Может, того парня позвать? – неуверенно предложил он. Но, услышав характерные звуки с улицы, отказался от этой мысли.

– Две женщины, одна из которых старуха, смогли затащить сюда эту дрянь, – начал говорить Рин, предварительно выругавшись, как портовый грузчик, – так что мы в состоянии хотя бы сдвинуть его. Интересно, там внутри – камни? Железо?

– Хочешь посмотреть?

– Нет.

– А то могу замок сбить.

Рин фыркнул.

Сундук попал углом в лужу крови и дальше пошел легко, как по сходням, смазанным свиным жиром. Под ним, как и ожидалось, оказался люк в подвал. Крышка осторожно приподнялась, показалась головка со светлой аккуратной косичкой.

– Мама?

Рин стремительно подхватил девочку на руки, закрыл ей глаза ладонью.

– Где мама?

– Не здесь, – ответил длинноволосый, – все хорошо. Пойдем отсюда.

– А собаки уже ушли?

– Ушли.

– А как же Дини?

– Какой Дини?

– Братик. Он там, внизу. Он маленький, собак боится.

– Я пойду за ним, – сказал Олли.

Он спустился по шатким ступенькам. Не очень глубоко, даже не встать во весь рост. Низкий потолок нервировал. По стенам полки с остатками прошлогоднего урожая. Лук, морковь, репа или что там еще. Слабо мерцал огарок сальной свечи. В этом почти умиротворяющем свете удалось разглядеть темный комок.

– Дини?