Сомнения женщины были вполне оправданы. В конце концов, Лена и Аня были не настолько близки, чтоб вот так в открытую прийти к человеку и сказать, что, возможно, её дочь больна потому, что какой-то призрак душит её!

И всё же Лена решила не вмешиваться, резонно предполагая, что, приди она к соседке с таким заявлением, та минимум, что сделает, так это покрутит пальцем у виска и даст ей от ворот поворот. А максимум – ославит её на всю деревню, как сумасшедшую особу.

И всё бы ничего, и прошла уже неделя-другая, только встретила Лена свою соседку у магазина с распухшим от слёз лицом.

– Что случилось, Аня? – участливо спросила она.

Вместо ответа женщина разрыдалась на глазах у соседки. Спустя десять минут они сидели на кухне Анны, и Елена слушала сбивчивый рассказ о том, что буквально вчера у Софьи вновь приключился приступ удушья, хотя после первого не прошло и месяца. А это значит, что болезнь начала прогрессировать. Закончила Аня, закрыв лицо руками и содрогаясь всем телом от очередного потока рыданий.

Встав из-за стола, Лена направилась в комнату, где лежала Софья. Сердце гостьи сжалось, когда она отворила дверь и увидела ребёнка. Белая, как полотно, сбивчиво дыша, на кровати лежала худенькая девочка. Глядя на нее, складывалось впечатление, что в ней совсем не осталось крови.

– Через несколько дней она снова станет обычным румяным ребёнком, – раздалось из-за спины.

Лена обернулась. Прямо за ней стояла Аня. Боль и горе ярким отпечатком горели на её лице, когда она смотрела на свою дочь.

– А потом снова приступ, и всё по кругу.

На глаза женщины опять навернулись слёзы.

– Послушай, я понимаю, что ты можешь выгнать меня или посчитать сумасшедшей, но всё же выслушай! – горячо выпалила Лена, схватив Анну за руку.

Спустя полчаса они сидели за тем же кухонным столом и молчали. Лена ждала реакции, Аня переваривала информацию.

– Может, у вас в доме умирал когда-то ребёнок? – робко спросила Лена. – Ну, в прошлом, у предков.

– Да нет, – качнула головой Аня, – не умирали у нас дети никогда. Я не понимаю, как это может быть вообще. Всё, что ты мне рассказала, настолько неправдоподобно, что у меня ощущение, будто ты перечитала книг, – продолжала размышлять вслух Анна.

– Я прекрасно тебя понимаю, – отозвалась Лена. – Только знаешь, Сенька ведь не совсем обычный ребёнок. И с тех пор, как он появился в нашей с Мишей жизни, многое изменилось. И многое необычное вдруг стало простым. А однажды…

И Лена рассказала Ане случай с цыганкой.

– Я ведь до сих пор так и не поняла, что это было, Ань. Но и допытываться не буду. Просто приняла, как есть, что существуют люди немножечко другие, – произнесла Лена и встала из-за стола, собираясь уходить.

– Постой, – остановила её Анна. – Я не то чтобы не верю, – начала она.

– Можешь ничего не объяснять, – прервала её Лена и вышла.

Идя по дороге к дому, Лена жалела, что поступила так опрометчиво и рассказала малознакомой женщине о даре, которым обладает Семён. На сердце легла неимоверная тяжесть.

Подходя к дому, она окликнула крутящихся у противоположного двора мальчишек. Они вместе с гурьбой детворы с интересом смотрели, как сосед чистит и нахоливает лошадь.

– Пойдёмте обедать, – с улыбкой произнесла мать и увела мальчиков в дом.

Пообедав, ребята снова засобирались на улицу. Мишка уже вылетел, а Семён уже у самой двери вдруг повернулся и спросил:

– Мам Лен, она тебе не поверила, да? – и, не дождавшись ответа, умотал за братом во двор.

Лена так и осталась стоять с растерянным выражением лица.

Следующим утром женщину разбудил настойчивый стук в дверь. Накинув халат, она пошла открывать. На пороге стояла Анна. Не дожидаясь приглашения войти, она бесцеремонно отодвинула Елену в сторону и прошла на кухню. Лена молча пошла за ней.

– Что? Скажи, что мне делать? – безо всякого пояснения спросила она. – У Софьи опять этой ночью был приступ! Она от того ещё не отошла, а он снова случился. Только в этот раз, словно в бреду, дочь повторяла: «Мамочка, прогони её!»

– Аня, я не знаю, что делать, – ответила Лена. – Я просто передала тебе то, что мне сказал Семён.

– Я в отчаянии, – произнесла Анна, закрыв лицо руками. – Я не могу поверить, что это может быть правдой. Но в эту ночь муж прижимал Софью к себе, а она всё твердила и твердила: «Мамочка, прогони её!»

– Ну, что обычно в таких случаях делают? – размышляла Лена вслух. – Может, батюшку?

– Лен, мы каждое воскресенье ходим в храм! Слово «Бог» для дочери совсем не ново, – ответила Анна.

– А может, к бабке какой обратиться? Если в доме есть призрак какой-то девочки, может, есть и какой-то обряд изгнания? Ну, не знаю, что ещё в таких случаях делают. Звучит так, будто мы играем в фильме ужасов.

– Точно! Можно попробовать обратиться к той же бабке, которая в детстве заговаривала Софье грыжу, – оживилась Аня.

– Нет, тётя Аня, – вдруг раздался за спиной голос ребёнка.

Женщины обернулись и увидели перед собой босоногого Сеньку.

– Почему нет? – не поняла Лена.

– Потому что девочка, которая приходит к Софье, – сестра этой бабушки.

В комнате наступила тишина. Ни Лена, ни Аня не знали, что сказать, и молча смотрели на Сеньку.

– Как сестра? – первая из ступора вышла Анна. – А почему она именно к нам приходит? И зачем?

– Не знаю, зачем, – равнодушно произнёс Сенька, пожимая плечами. – А именно к вам, потому что у Софьи есть её вещь.

Краска отлила от Аниного лица. Не в силах устоять на ногах, она плюхнулась на стул.

– А ты не знаешь, какая вещь, Сенечка? – задала вопрос Лена.

– Большая тряпичная кукла, – вместо Семёна ответила Анна.

– Сенька, быстро иди сюда, чего покажу, – вдруг раздался голос Мишки, и брат по-детски, тут же забыв, о чём он сейчас разговаривал, улетел в комнату Михаила посмотреть, что же там может быть такого интересного.

Лена и Аня остались вдвоём.

– Что за кукла? – задала вопрос Лена.

– Помнишь, я говорила, что мы ездили в соседнюю деревню к бабке заговаривать Софье грыжу? – начала рассказ Анна. – Так вот, пока мы слушали её наставления, Софья, сидя у меня на коленях, потянула руки за куклой, которая стояла на полке за моей спиной. Обычная тряпичная кукла. У бабки их было много. Все без лица, но в разных платьях, на некоторых лежал добрый слой пыли. Они сидели на полке, словно в музее. Хоть и потрёпанные временем, но вполне пригодные для игры. И когда пришло время уходить, Софья разревелась, не желая возвращать куклу хозяйке. Тогда бабка сказала, что если она ей понравилась, то мы можем забрать её себе. «А не жалко»? – спросила я её тогда. На что она сказала, что это куклы её сестры, и стоят они без дела много лет. Не нужны уже, а выкинуть рука не поднимается. С тех пор кукла и живёт в комнате Софьи. Она в неё уже и не играет совсем, та просто стоит на полке и пылится, – закончила рассказ Анна.

Лена молчала.

– Послушай, а может, спросим у Семёна, что нам с этой куклой делать? – произнесла Аня.

– Нет! – решительно ответила Лена. – Ты помнишь, где конкретно эта бабка жила?

– Ну да, – ответила Аня.

– Иди домой и говори мужу, что нам срочно нужно попасть в ту деревню. И куклу не забудь! Я буду готова через полчаса.

Наскоро приготовив завтрак и накормив ребят, Елена отправила мальчиков в дом Ани под присмотр её старшего сына. Сами же они, сев в машину, тронулись в путь.

Через час они были в нужной деревне и стучали в дом бабки. Дверь им открыла миловидная женщина.

– Здравствуйте, – начала Аня, – нам бы повидать бабушку, которая тут жила лет семь назад. Она ещё грыжи деткам заговаривала.

– Так это мать моя, – ответила женщина. – Да вы проходите.

Усадив гостей на стулья, женщина спросила:

– А зачем она вам? Померла она четыре года назад.

– Мы хотели кое-что узнать или вернуть, я не знаю, как объяснить, – при этих словах Аня раскрыла сумку, в которой лежала кукла, и извлекла её оттуда.

– Ой, – неожиданно произнесла женщина, – а откуда у вас эта кукла?

– Понимаете, когда-то давно эту куклу ваша мама подарила моей дочери.

Женщина побледнела и положила руку на сердце.

– Ваша дочь жива? – едва слышно спросила она.

– Да, – ответила Анна и уже было хотела начать рассказывать о болезни, как женщина протянула руку вперёд, давая понять, чтобы она замолчала.

– У моей мамы была сестра, – начала говорить женщина. – Они были близнецами. Всегда и везде вместе. Родители безумно любили девочек, всячески старались им угодить. Каждый раз, уезжая в село по делам, они привозили им по кукле.

Моя мама, Ирина, не очень любила кукол. Её всегда пугала их безликость, а мамина сестра, Марина, напротив, этих кукол обожала, спать их с собой клала. Случилось так, что сестра заболела, и родители, как могли, баловали дочь. У Марины очень испортился характер. То ли болезнь на неё так повлияла, то ли родители, пытающиеся во всём угодить больной дочери, только становилась она злее и придирчивее день ото дня. Врачи так и не смогли спасти девочку.

В возрасте тринадцати лет Марина умерла. Родители очень сильно горевали по дочери, даже батюшка приходил к ним домой и говорил, что нельзя так долго оплакивать покойников. Почти каждый день родители ходили на могилу дочери. Однажды Ирине приснился сон. Сидит её сестра в комнате и играет в свои любимые куклы. «Марина, почему ты здесь? – спросила она. – Ведь мы тебя похоронили». «Мама мне уйти не дала. Да и не хочу я уходить, здесь всё моё», – ответила девочка. Проснулась Ира и видит, что куклы на полу лежат. Рассказала матери про это и про сон. Ох и перепугалась та! Привела в дом колдуна, который в деревне жил, и тот весь дом какими-то травами окуривал да слова странные говорил. Больше Марина во сне никому не снилась. Прошло много лет. Родители умерли. Мама моя серьёзно траволечением занялась, к ней даже из города приезжали. Многих своими травками на ноги поставила. Приезжали к ней и взрослые, и дети. И вот детишки-то на кукол стали посматривать, а она возьми да и раздай их всем, кому они приглянулись.

Да вот как вам, – привела пример женщина. – Всех за пару недель и раздала. Чего им на полке пылиться? А так хоть детишки поиграют. Да только один за одним стали к маме возвращаться те, кому она кукол подарила. Дети стали чахнуть на глазах, и врачи не могли установить, что с ними происходит. Мама все рецепты, что знала, пыталась в дело применить, лишь бы ребятишек вылечить, а всё без толку. Дети теряли силы и задыхались.

И вот однажды снится маме сон, будто она опять маленькая и стоит перед ней Марина. Руки в боки, смотрит зло на неё и говорит: «Ты зачем мои игрушки отдала?! А ну-ка быстро их назад воротила. А то задушу тебя! Мои они, слышишь! И ничьи больше!» – и тянет к сестре свои холодные руки. Проснулась Ирина в холодном поту. Поняла, что колдун тот не прогнал дух Марины, а просто утихомирил его, и всё это время она так и жила тут, в своём доме, со своими игрушками. То-то Ира замечала иногда, что на некоторых куклах пыль будто стряхнули, но и не думала, что это могут быть проделки призрака. А как поняла, что детишек своими руками к погибели обрекла, так и слегла.

На смертном одре наказала мне найти всех, кто мог кукол этих себе забрать, да и вернуть сюда, в дом. Ох уж мы их искали. Благо, четырёх из них забрали дети с нашей же деревни. Ещё двух мы забрали у людей, которые детей к маме же на лечение и везли. А вот про вас-то мы и не знали! Мама не помнила точное количество кукол. Как только мы их всех собрали, мама приказала отнести их на кладбище и прямо на могиле сестры сжечь, а пепел внутрь закопать. И ведь, знаете, детишки и впрямь на поправку с той поры пошли, а бабушке совсем плохо стало. Ей под конец сон опять про сестру приснился, только рассказать она нам его так и не смогла полностью: речь у неё отнялась, да словно в забытьё впала. Пару раз, приходя в сознание, она всё нас жестами к себе подзывала и палец один, указательный, показывала. Это теперь я понимаю, что этот жест обозначал. Видимо, мучила её сестра, куклу последнюю требовала. Вот так вот, девоньки! Хотите – верьте, хотите – нет, – заканчивала свой рассказ женщина, разводя руками. – Вы уж простите, что так получилось. Разве ж мама могла знать?

Спустя полчаса на кладбище стояли три фигуры. Они смотрели, как на одной из могил догорала большая тряпичная кукла.

– Мам Лен, – бросился Сенька навстречу входящей в дом Лене, – а Андрей обещал нас на рыбалку с собой взять. На настоящую, взрослую!

– Так уж и на настоящую? – улыбалась Лена Андрею, старшему сыну Анны, который стоял поодаль.

– Мам Лен, ну отпустишь, а? – не унимался сын.

Сзади подошла Аня и подтолкнула Лену к комнате, где спала Софья.

Девочка мирно сопела в кровати, и на её лице появился лёгкий румянец.

– Век с тобой не расплачусь, – шёпотом произнесла Анна и, заплакав, обняла Лену.

– Ну как же, – попыталась пошутить Лена, – вон, уже и плату озвучили: рыбалка по-настоящему, по-взрослому…