История первая. Нинель

Тот памятный вечер, который сделал их родителями семерых дочерей, Максимилиан помнил так чётко, будто это случилось вчера.

Годы пролетели быстро, быстрее, чем хотелось бы. Но несмотря на это, и несмотря на трудности, которые с появлением детей свалились на чету Тенявцевых подобно снежному кому, который неожиданно валиться на голову, он ни разу не пожалел о принятом решении.

И когда Максимилиан бурчал или ругался (по-своему, самому себе под нос), то делал это только из важности. Ну и в целях воспитания, как-никак хозяин большой семьи, отвечающий за её благополучие.

Однако был человек, которого он не смел задевать и даже побаивался, исключительно из уважения – собственная жена.

Вот и сейчас Максимилиан вернулся с работы, когда все домашние уже давно легли спать. Так как жилые комнаты располагались на втором этаже дома, на первом можно было шуметь, сколько влезет.

– Все дома? – спросил он у Липучки, разуваясь или скорее, стряхивая ботинки на пол. – Проверяю… Все дома.

– В своих комнатах?

– Проверяю… Все в своих комнатах за исключением Виолы.

– А она где?

– Ждёт вас в кабинете.

Ну вот! Его взгляд быстро пробежался мимо кухни в сторону виртуального игрового зала, где можно было бы спрятаться.

Не успел.

– Дорогой!

Виола стояла на пороге кабинета. Вначале Максимилиан замер, а потом расплылся в улыбке – всё же она у него красавица. В этом фиолетовом платье до пола – прямая, эффектная, и талия, несмотря на возраст, на месте, и цветы в локонах.

Взгляд вот только слишком добренький. И голос слишком сладенький.

– Ты сделал, что я просила?

Максимилиан воровато оглянулся на лестницу, ведущую на второй этаж, вздохнул, понимая, что не скоро попадёт в спальню и ответил:

– Пошли в кабинет, всё расскажу.

Жена позволила ему пойти первому и послушно шла следом, почти не издавая сердитого сопения.

В кабинете Максимилиан упал на стул и спросил:

– А ты уверена? Не нравится мне всё это.

Виола степенно уселась напротив.

– Конечно, уверена!

– Да ты же видела его всего несколько минут? С чего ты взяла, что он подходит в мужья нашим девочкам?

– Во-первых, несколько минут мы разговаривали, так, о ерунде, а всё важное я и без его участия узнала. Видел его страницу в сети, во Всемирке? Он всегда общается корректно и по делу. А историю его просмотров?

– Как тебе удалось залезть в историю его просмотров? – нахмурился Максимилиан. – Это незаконно!

– Я же не могла отдать нашу дочь, не убедившись, что он достойный человек! В истории всё чисто – работа, работа и ещё раз работа. Он работает с двадцати лет, представляешь?

– Тоже мне удивила. Половина наших дочерей работают с пяти.

– Да, но на семью. Да и по правде, какая там работа? Больше игра! А он открыл кондитерский киоск и стал работать на себя! Отличный кондитер. А через семь лет у него уже сеть. Лучшие сладости из самых качественных, натуральных ингредиентов. Это честь, что он хочет закупать нашу продукцию.

– На нашу продукцию и без того хороший спрос! Сейчас мало желающих держать в хозяйстве живую корову и кур. Большинство считает, что разницы между настоящими и синтетическими молоком и яйцами нет, а те, кто не считает, готовы хорошо за экопродукты платить.

– Но недостаточно хорошо. А насчёт разницы, ты прав – он считает, есть! Говорит, дело в мелочах, тонкостях, оттенках вкуса. Он идеально подходит. Да, да, не морщись! Отличный кондитер, трудолюбивый до чёртиков и способный различать нюансы практически одинакового вкуса. Он просто идеально подойдёт нашей Нинель!

Максимилиан опешил.

– Как Нинель? Трудолюбивый до чёртиков кондитер нашей лентяйке, мечтающей питаться одними сладостями? Да пожалей парня!

Взгляд и голос Виолы заледенел. Она ещё больше выпрямилась и процедила:

– Надеюсь, ты сейчас шутишь?

– Нет, – заупрямился Максимилиан, совсем не к месту демонстрируя мужскую солидарность. – Я до сих пор сержусь на неё за тот случай с дойкой! Всего-то навсего надо было принять новые аппараты и расписаться за их получение. А она что? Пригласила доставщиков себе в комнату, где улеглась на кровати с компрессом на лбу, в пижаме, с синим лицом, будто вот-вот помрёт! Все в округе смеются, говорят, я даже мёртвого работать заставлю!

– У девочки болел живот!

– Сладкого нужно было меньше есть. – Максимилиан отвернулся, утомившись от спора.

– Дорогой, ну не злись. – Виола смягчилась, подошла, принялась массировать ему шею и плечи. Мышцы на глазах расслаблялись, муж добрел. – И не говори так хотя бы на людях. Они могут подумать, что ты её не любишь. А я ведь знаю, она тебе очень близка. Вы можете сердиться друг на друга сколько влезет, но, если нужно, сделаете друг для друга всё и даже больше.

Голос жены убаюкивал, массаж расслаблял, Максимилиан прикрыл от удовольствия глаза.

– Ну так ты попросил его приехать и лично убедиться, что наше производство экологически чистое? Идеальное!

Что на это сказать? Разве можно переубедить женщину, которая руководствуется желанием кого-то осчастливить? Максимилиан вздохнул и смирился.

– Да. Он прилетит послезавтра.

⁂

Завтрак в их доме всегда походил на шумную карусель. Круглый стол, посреди которого механизированный повар-подавальщик, много стульев и трёхмерный телевизор под потолком.

Сегодня на завтрак подавали овсянку. Когда Нинель вышла из комнаты, поправляя домашнее платье (Виола требовала от дочерей даже в домашней одежде выглядеть превосходно), родители ещё не явились. Младшие сидели вместе, о чём-то хихикали и шептались, Мария и Яу смотрели новости. Первая была в голубом платье, вторая в розоватом. Обоим платья невероятно шли.

Нинель с тоской покосилась на своё бежевое с клетчатыми вставками, скучное, но зато не душное, плюхнулась рядом с Марией и пробормотала:

– Кофе.

Подавальщик тут же занялся приготовлением заказа.

Снова взглянув на сестёр, Нинель спросила:

– Чего нового?

– Объявлен набор в новую колонию на Зерест, – не отрывая взгляда от экрана, сообщила Мария.

– Да плевать на Зерест! У нас чего нового?

Яу фыркнула. Носик на её тонком изящном личике забавно сморщился.

– Не выражайся.

– Нет же никого.

Мария пожала плечами, осторожно, чтобы не сбить на бок свои чудные белоснежные кудри и высокомерно поинтересовалась:

– Чем тебе не угодил Зерест?

– Тем, что он далеко. Расскажи лучше, что там вчера было на балу у Звягиных?

– Ну… – Яу прижала указательный палец к губам и задумалась.

– Нужно было самой идти и смотреть! – Мария отвела взгляд от новостей и нервно расправила рюши на платье, хотя они были отглажены и лежали идеально.

– А сложно сказать?

– Нет, не сложно. Говорят, старая Ватрушкина подхватила где-то скоромную болезнь и собирается на Луну, в изолированный санаторий, лечить её инкогнито. – Бодро отрапортовала Мария и мстительно улыбнулась.

– Фу! Не о таких новостях! Фу, ну не за завтраком же! Отчего вы сегодня такие вредные и недогадливые? Прямо говори – болтали там о продаже земли или нет?

– Нет! – Яу улыбнулась, привычно сглаживая ссору между двумя сёстрами. Обе уродились жутко упрямыми и не желали друг другу уступать даже в мелочах. – Враньё это всё, ничего не собираются они продавать. Даже больше – Звягин сказал, что планирует в следующем году сажать лаванду, она, мол, будет в новом сезоне в моде.

– Всё равно у тебя нет денег, чтобы купить землю. – Едко вставила Мария.

Нинель только открыла рот…

– А ещё, – Яу покосилась на младших, а потом наклонилась к сёстрам и зашептала. – Ещё говорят, что мама интересовалась вчера у соседей их сыновьями. Говорят, она хочет найти нам женихов.

– Врут, – буркнула Нинель, чью светлую голову больше волновал вопрос, где достать деньги на покупку земли. Ей хотелось свою ферму, где она станет разводить овечек. Всё рассчитано – шерсть пользуется спросом и, как любой натуральный продукт, стоит бешеных денег. И ухода за овечками особого не нужно – пустил на поля и пусть себе гуляют, травку щиплют.

Конечно, в наше время с голоду не помрёшь, даже ничего не делая, но жить в стандартизированной клетушке и питаться выверенной по содержанию витаминов и минералов смесью для поддержания жизненно важных функций организма неприлично! Таких людей презирают и уж точно не станут на них равняться.

– Ничего не врут! – возразила Мария. – Мне тётка София тоже говорила, когда слишком много приняла за ужином, что мама давно, когда нас только взяли, обещала выдать нас, как только повзрослеем, замуж! А вы знаете, какая она упёртая.

– Надеюсь, это неправда, – смягчила ужасную новость Яу. – Мне вовсе не хочется замуж!

– Никому не хочется, – педантичным тоном сказала Мария.

Нинель зевнула. В её голове по мягкой травке бегали и резвились овечки, которые позволят ей плашмя лежать неподалёку, наслаждаться свободой и ничего не делать. Никому не быть ни за что обязанной.

Нет, она благодарна, конечно, за то, что ей подарили семью, но свободу выбора никто не отменял!

– Доброе утро!

Показались родители, которые неторопливо подходили к столу. Дочери дружно вскочили и присели в реверансе. Нинель снова подумала, увидев их вдвоём, что это одно из самых приятных зрелищ, которое только можно вообразить. Вот бы найти свою половину, чтобы в старости было кому так же тепло улыбаться.

– Доброе утро!

Виола просто светилась. Её причёска, как обычно, была идеальной, а цвет лица здоровым. Максимилиан, наоборот, не выспался, вероятно, сидел в игровой до утра, играл в виртуальную леталку. Все в семье знали о его пристрастии к космическим играм, где нужно отстреливать корабли неприятелей.

Камзол отца топорщился в районе спины, а широкий подбородок был покрыт седой щетиной.

– Рада всех видеть в добром здравии. Овсянку с ягодами и чай, – попросила Виола подавальщика.

– Чёрный чай без сахара, – простонал Максимилиан.

Все уселись на свои места. Младшие девочки по правую руку от родителей, старшие по левую. Завтрак продолжался.

– До летних каникул две недели, – Виола поглядела на младших. – Помним, что расслабляться рано? Умницы! И вот ещё, кто не сдаст годовые тесты, не поедет на море.

– Совсем? – воскликнула Анника. – Ни на денёчек?

– Ни на денёчек, – спокойно подтвердила Виола.

– Будет вместо этого пасти коровок, – страшным голосом сказала Мария.

– Не пасти коровок, а следить по камерам за биотом-пастухом! – недовольно поправил Максимилиан, который каждый камень в сторону своей любимой фермы воспринимал с обидой. – Вам стоит поучить историю и сравнить, как пасли коровок в прошлые века и как пасут в наше время! Это совершенно разные трудовые нагрузки!

– Прости, папа, – Мария тут же примиряюще улыбнулась. – Я неудачно пошутила.

Все дружно замолчали и опустили глаза в тарелки.

Однако не прошло и двух минут, как Виола вновь заговорила:

– Мария, как твои занятия по живописи?

– Спасибо, мама, всё в порядке. Я придерживаюсь заданий и очень довольна новым онлайн-преподавателем.

– Замечательно. Нинель, скоро деревенский праздник шеста с лентами. Осталось чуть больше месяца. В детстве ты его обожала! Никто не носился столько времени вокруг столба, как наша Нинель. В этом году тоже пойдёшь?

– Нет. Ничего не хочу, – Нинель подпёрла щёку кулаком и со слепой ненавистью уставилась на овсянку, которую ей пододвинул подавальщик. – Можно я просто буду сидеть в своей комнате и не выходить?

– То есть как? А воскресное чаепитие?

– Не хочу.

– Шопинг с сёстрами?

– Скукота.

– Милая, может быть, у тебя депрессия? Давай пригласим доктора Василевска?

– Нету у меня депрессии!

– Смотри-ка, ты повышаешь голос! Раздражительность – первый признак депрессии, – с нарастающей тревогой воскликнула Виола.

Нинель покраснела, опустила глаза, слушая, как хихикают сёстры.

К счастью, не получив ответа, Виола тут же переключилась на остальных девочек, интересуясь делами каждой. Всё-таки когда в семье много детей, в этом есть свои плюсы – родительское внимание хочешь не хочешь рассеивается, а не проецируется на одном объекте.

– Яу, детка, тебе завтра особое задание – придётся встретить нашего нового поставщика. Показать ему ферму. Создать хорошее впечатление о нашей семье. Мы надеемся, заказы увеличатся, закупочные цены возрастут, тогда в следующем году мы сможет полететь в отпуск на Цирцею!

– Я? – Глаза у Яу стремительно расширились. – Но почему я?

– Боюсь, мы с отцом будем вынуждены уехать по делам. У Марии в это время запланирован урок живописи, у Нинель депрессия, так что остаёшься только ты. Не волнуйся и не бледней так! Я уверена, ты сделаешь всё, как нужно.

Нинель собралась было возразить, что никакой депрессии у неё нет, но осеклась, сообразив, что тогда, вполне вероятно, встречать закупщика отправят её. А это ведь выходить из дому, утруждаться…

– Его зовут Эрим. Эрим Бослонцев. Вы должно быть, слышали?

Младшие тут же оживились, позабыв, о чём болтали секунду назад. Глаза разгорелись, щёки заалели.

– Это не тот ли Бослонцев, который владеет кондитерскими по всему округу? – слишком покладистым тоном спросила Мария.

– Он самый! Очень, очень приятный молодой человек. Серьёзный, воспитанный, обеспеченный. Симпатичный, – подумав, добавила мама. – Я бы гордилась таким сыном.

Мария скорчила мину, а Яу так и сидела, широко открыв испуганные глаза и практически не дыша.

– Но мама… – прошептала она из последних сил.

– Так, значит, решено. Заканчиваем завтрак и за работу!

Виола не собиралась никого слушать, сказано делать – делай. Да и как иначе, если у тебя семеро дочерей, каждая из которых так и норовит раскапризничаться?

Нинель ещё немного посмотрела на овсянку. Хотя там плавали ягоды черники и малины, но хотелось не овсянку, а пирожное, к примеру. Это упоминание о кондитерских… Разве бывают на свете места, более привлекательные, чем кондитерская? Чтобы пахло кофе и ванилью, глаза радовали цветы из радужного масляного крема, и ты стояла среди подносов, полных разнообразных вкусностей и выбирала. Жалела, что можешь съесть всего одно-два, а не сразу всё.

Перед глазами так и замелькали бисквиты, корзиночки, безе и птифуры.

Нинель даже вздохнула, когда поняла, что замечталась и на самом деле всей этой прелести вовсе не существует. А потом увидела Яу. Сестра сидела, понурившись, и её губы дрожали. Нинель быстро-быстро отвела глаза, сделала вид, будто ничего не замечает.

День пошёл своим чередом: учёба, работа, совместный обед и ужин.

К вечеру Яу совсем раскуксилась. Старшие сёстры часто собирались перед сном у Марии, обсуждали, как провели время, чем занимались, сколько работы переделали, ну и без сплетен не обходилось, конечно, хотя они старались держать себя в руках. Собрались и сегодня.

Яу была квёлая, несчастная, даже её каштановые крутые кудряшки, аккуратно собранные на макушке и украшенные ниткой жемчуга, вяло поникли. Нинель отошла от обычного своего поведения – скучающего всезнания и показного равнодушия, веселила сестру как могла, но результата достичь не сумела.

– Да что с тобой такое? – рассердилась, в конце концов, Нинель. – Зачем устраивать такую трагедию? Тебя же не в рабство продали! Ну встретишься ты с этим великолепным, прости господи, молодым человеком, ну поболтаешь немного о том о сём – что тут такого смертельного?

– Разве ты не понимаешь? – еле слышно ответила Яу. – Мама не просто так его пригласила. И меня отправила его встречать не просто так. Она хочет выдать меня за него замуж!

Нинель закатила глаза:

– Ну понятное дело, хочет. Но ты же не обязана ей подчиняться.

Голос Яу дрожал от волнения.

– Если мама что-то решила, я не смогу ей противиться. Я ей стольким обязана. Я не смогу, нет.

Яу сглотнула и зажмурилась.

– А ты что думаешь? – спросила Нинель Марию, которая сегодня была на редкость молчалива и только и делала, что стреляла своими голубыми глазами. – Ты бы смогла противиться маминому решению? Отказаться выйти замуж, если бы она прямо приказала?

Та с жалостью посмотрела на Яу и ответила:

– Наверное, нет.

– Ну вы даёте! – Нинель рассердилась ещё больше, прищурилась, почти чувствуя, как из глаз сыплются искры. – Я бы запросто смогла!

– Но ведь это не тебя посылают завтра встречать этого… этого… жениха! – в отчаянии крикнула Яу. Слово «жених» прозвучало в её устах жутким оскорблением, прямо словно монстра-людоеда какого-то помянули.

– Ну всё! – Нинель вскочила, расставила ноги и упёрлась руками в бока. Ей казалось, у неё даже щёки запылали, настолько она рассердилась. – Хватит плакать. Я пойду вместо тебя! Скажу, что я – это ты, наплету что-нибудь ерундовое и выставлю его прочь несолоно хлебавши.

– Правда?

Обе сестры уставились на Нинель, словно она пообещала убить и закопать этого гостя на газоне.

Даже Марии стало не по себе. Она, хоть и храбрилась, так же боялась врать матери. Так же боялась идти наперекор или не выполнять полученные от родителей задания. А тут – настоящая подмена!

– Но нам нужен этот закупщик!

Нинель хмыкнула, снисходительно скосив глаза:

– Сидите в комнате и ждите. Клиента мы не потеряем, не бойтесь. А насчёт остального, увидите – после завтрашнего, даже если мама прикажет, он ни за что и никогда не женится ни на одной из Тенявцевых!

Звучало как смертельная клятва. Даже молчание грозное воцарилось.

Сказано – сделано.

На следующий день после завтрака, когда родители улетели, прихватив младших сестёр, Нинель вырыла из платяного шкафа старый рабочий костюм, выцветший и потёртый, да ещё и маловатый, прихватила расхлябанные сапоги отца и его самую непрезентабельную джинсовую панаму, заплела косу так, чтобы волосы во все стороны торчали и отправилась встречать поставщика.

Продумав полночи, Нинель выбрала для дела роль дурочки, которая, впрочем, умеет много и хорошо работать. Это чтобы не провалить задание – всё-таки завлечь крупного закупщика и полететь на Цирцею хотелось. Так что грубить нельзя и измываться нельзя, нужно просто пресечь всяческие матримониальные планы, заменив их на деловые.

– Камеры отключены, – влезла Липучка. Ура. Яу справилась, отключила слежку с домового пульта! А то вдруг по возвращению родители захотят посмотреть, как провёл время гость, а дочь тут в непрезентабельном виде, да ещё и не та! Расстроятся ещё, лучше подстраховаться, позаботиться о Виоле и Максимилиане, лишить их повода волноваться по пустякам.

И вот на пороге комнаты появилась сама Яу. От переизбытка чувств она вся дрожала.

– Липучка говорит, он подлетает!

– Иду.

Нинель выскочила и побежала вниз. В последний раз взглянула в зеркало, парящее у стены в холле. Просто картинка! Тёмно-русая коса, светло-карие глаза и морковная помада на губах – всё это великолепие увенчано дряхлой панамой.

Сунув руки в карманы, она прошла мимо сестры, подмигнула той и, напевая и стуча каблуками, направилась в сторону фермы.

Площадка для флаек располагалась прямо по дороге – тёмно-серое пятно с жёлтой разметкой среди зелёного поля травы.

Нинель успела вовремя – гость подлетал.

Флайка у него была чёрная, вытянутая, обтекаемая, так и блестела лаковыми боками на солнце. На верхней части сверкала эмблема одной из самых известных фирм – орёл. Летательный аппарат завис над площадкой и стал медленно опускаться вниз. В последний раз вздрогнув, флайка уселась на поверхность и затихла. Дверца открылась, гость высунулся из флайки, спрыгнул на землю и выпрямился. Стал оглядываться.

Вначале Нинель собиралась броситься вперёд, размахивая руками, но решила подождать и вначале его хорошенечко рассмотреть.

Итак, высокий, хорошо скроенный, хотя и довольно худощавый, светленький и главное – кудрявый. Волосы хоть и короткие, но видно, что плотно вьются. А одет, ну курам на смех – в светлые брюки и плотный модный пиджак.

Ага, гость тоже нашёл взглядом Нинель, больше-то никого рядом не было. В отличие от неё, Эрим не стал беспардонно глазеть, а сразу пошёл навстречу. Остановился напротив, слегка поклонился.

– Добрый день. Я Эрим Бослонцев, у меня назначена здесь встреча с Максимилианом Тенявцевым.

Голос у него был спокойным, очень приятным. И посмотрел он с интересом, но без высокомерия. Скорее, с долей недоумения. Нинель даже чуть не покраснела, представив, как выглядит в своём нелепом костюме со стороны, но вовремя вспомнила о главной цели.