Несколько минут потребовалось для того, чтобы взять себя в руки. Сжав кулаки, я решительно направилась к ресторану: нужно по звонить Игорю Николаевичу, рассказать о том, что произошло. Но вдруг я поняла, что не знаю номера его телефона. Придется вернуться домой и порыться в блокнотах отца. Возможно, он где-то записан. Я вызвала техпомощь.
Ожидая мастера, я медленно ходила около «Форда», пытаясь унять противную дрожь в коленях. Произошедшее не укладывалось в голове: трое бандитов похищают человека средь бела дня в самом центре города, и никто на это даже не обратил внимания… Прямо как в гангстерском фильме…
Рассчитавшись с мастером за колесо, я поехала домой. Когда увидела реку, поняла, что нужно остановиться: мне представилась страшная мумия, которая сейчас плывет, вернее, лежит на дне реки. На глаза навернулись слезы. Заглянув в бардачок, я увидела пачку сигарет и закурила. Это бывает крайне редко, только в тех случаях, когда я нервничаю. Сегодняшний денек выбил меня из размеренной жизни. Знакомство с Виктором, труп в кабинете отца, а затем похищение Виктора прямо у меня на глазах. Возможно, Игорь Николаевич уже в курсе этого похищения и предпринимает соответствующие меры. Для чего похищают человека? Конечно же для того, чтобы потребовать выкуп. Если бы Виктора хотели убить, убили бы сразу. Если Игорь Николаевич начальник Виктора, то звонить и требовать выкуп будут именно с него. Да какой он, к черту, начальник! Обыкновенный бандюга, только повыше рангом.
Мой отец был известным адвокатом, не проигравшим ни одного процесса. Его клиентура состояла из отъявленных бандитов и закоренелых отморозков. Они платили ему баснословные деньги, которыми мой папаша никогда не брезговал, а он с удовольствием вытаскивал каждого из любого дерьма. Его так и называли «криминальный адвокат». Помимо адвокатской деятельности, отец с удовольствием подрабатывал частным сыщиком: разоблачал неверных жен и мужей, собирал компромат на различных людей, занимался съемкой скрытой камерой и всем, что приходится делать детективу. Игорь Николаевич был большим другом моего отца и довольно часто пользовался его услугами. Виктора могут убить только в том случае, если Игорь Николаевич пожадничает и откажется платить похитителям.
Выкинув сигарету, я промокнула глаза платочком и устыдилась своих мыслей. А почему я, собственно, должна переживать за какого-то Виктора?! В конце концов, кто он мне? Никто. Так, посторонний человек, случайно во шедший в мой дом… Тем более что я прекрасно запомнила разговор, который услышала в кабинете отца. Виктор назвал меня умалишенной и поинтересовался, есть ли у адвоката еще наследники на дорогой, безумно красивый, нафаршированный всякой всячиной дома? Если честно, то у меня нет ни малейшего желания разыскивать Игоря Николаевича и докладывать ему историю, в которую попал Виктор. И все же… Виктор помог мне избавиться от жуткого трупа…
Я открыла бардачок и сразу наткнулась на пачку презервативов. Повертев упаковку, я увидела еще три точно такие же разноцветные коробочки и ухмыльнулась. Господи, да куда же ему столько! Прямо настоящий половой гигант. Сразу видно, охотник до женщин, любитель потрахаться. Кинув презервативы обратно, я запустила руку поглубже и извлекла из бардачка тоненькие женские трусики. По всей вероятности, их кто-то просто забыл надеть. Сморщившись, я кинула трусы на место. С виду порядочный мужик, а на самом деле… И угораздило же меня пойти с ним в ресторан!
Я вышла из машины. Подняв голову, облегченно вздохнула. Наступило мое самое любимое время суток, которое зовется ночью.
Увидев тропинку, я узнала место, где мы останавливались с Виктором, и решила пойти посмотреть на место преступления. Спустившись к реке, я спряталась за огромным деревом. Из-за него хорошо была видна та самая лодка, на которой еще несколько часов назад лодочник погрузил мумию. Лодка одиноко покачивалась на воде, привязанная к берегу ржавой цепью. Оно и понятно. Лодочник получил желаемые деньги, сделал свое дело и удалился пьянствовать. Я уже хотела было вернуться к машине, как неожиданно послышался шорох колес. Рядом со мной остановился серебристый «Опель». Я почувствовала, как снова ослабели мои колени, затаила дыхание и постаралась взять себя в руки. Это ж надо было так нарваться! Угораздило меня сюда припереться! Я бесшумно отодвинулась в темноту. По всей вероятности, люди на серебристом «Опеле» явились сюда за тем же, за чем приезжали и мы. Сейчас выйдет мужчина, достанет из багажника криминальный мешок и начнет искать лодочника. Лодочник был прав: его частное предпринимательство пользуется необычайной популярностью! Как я и предполагала, из «Опеля» вылез тучный мужчина и огляделся по сторонам. Я мысленно ему посочувствовала. Он нажал на сигнал, и, словно по команде, рядом с лодкой возник лодочник. К моему глубокому сожалению, их разговор не был слышен, но я догадывалась, о чем они говорят. Лодочник подошел к лодке, откинул брезент и достал из нее мешок, сноровисто его развязал и извлек нашу с Виктором находку. Я пришла в ужас. Почувствовав, что покрылась холодным потом, я на коленях подползла поближе, чтобы слышать, о чем они говорят. Благо меня скрывала темнота и высокая трава. Я напрягла слух.
– Щас я подсвечу, а то ни хрена не видно, – сказал мужчина и включил фары серебристого «Опеля». – Так кто тебе этого жмурика привез?
– Я же тебе говорю, – произнес, по-пьяному растягивая слова, лодочник. – Мужик с бабой. Его рожу я хорошо запомнил, да и бабу… такая красивая… Ее грех не запомнить. У нее даже отличительная черта есть, сразу бросается в глаза.
– Какая?
– Я таких белых баб еще никогда не видел.
– А какая же она должна, по-твоему, быть, черная, что ли? – усмехнулся мужчина и закурил.
– Вернее, она такая белокожая, словно на воздухе вообще не бывает и никогда не загорала.
– Тоже мне отличительная черта… Водку жрать меньше надо, тогда будешь хорошо людей запоминать. Белая… Таких белых полгорода ходит. Сегодня она бледная, а завтра станет румяная, как матрешка. Хрен моржовый!
– Да не кипятись ты, Леонидыч. Сам подумай, лето в самом разгаре, а баба белокожая, словно смерть. Я тебе зуб даю, что она никогда в жизни не загорала, морда и руки у нее словно снег. Одета прилично. Видно, что при деньгах. Может, она болеет чем? Короче, они мне мешок оставили, денег дали и ушли. А я не дурак, я следом за ними пошел, да так аккуратно, чтобы никто не заметил. Я, Леонидыч, твои инструкции строго соблюдаю. Я видел, на какой они машине уехали.
– Что, и номер запомнил?
– Запомнил, а почему бы мне его не запомнить?
– Вот это другое дело. Это по-нашему, а то пошел мне теле́жить про какую-то бледность.
– Темно-синий «Форд», а номер – три восьмерки.
– Номер блатной.
– Не знаю, блатной не блатной, а запоминается легко. По номеру ты всегда хозяина можешь вычислить, если, конечно, мужик не по доверенности ездит.
– Что я дальше буду делать, тебя не касается. Ты, главное, свою работу выполняй, а в мою не лезь.
– А я свою работу хорошо выполнил. Я номер запомнил и марку машины. Куда уж лучше-то! Видишь, Леонидыч, как мне твой сотовый телефон пригодился. Как только они отъехали, я сразу тебе позвонил. Только ты так долго ехал…
– Я на другом конце города был, кое-какие дела решал. Да и ехать сюда черт знает сколько времени. Я же не на вертолете летаю! Дай мне телефон, посмотрю, сколько там осталось.
Лодочник достал из кармана сотовый телефон и протянул мужчине.
– Я же тебе говорил, кроме меня, никому не звони, а ты болтаешь хрен знает с кем. Я положу еще пятьдесят баксов, смотри, экономь.
– Леонидыч, я всегда экономлю. Ты не переживай. Я знаешь, что подумал… Труп какой-то странный. Сразу видно, что ему уже не одна неделя. И вот что меня насторожило: он не сгнил, а высох. На мумию похож. Словно его чем-то облили, чтобы он засох. Заметь, он даже не воняет.
– Воняет. Просто ты свой нюх на водку променял. Ты вот что… В воду его не скидывай. Замотай скотчем и спрячь где-нибудь рядом со своей сторожкой. Он нам может понадобиться.
– Само собой.
Лодочник достал папиросу. Неожиданно мне в нос попала травинка. Защекотала с такой бешеной силой, что я просто не могла сдержаться и чихнула. Поняв, что прятаться бессмысленно, я вскочила и побежала к машине.
– Леонидыч, это и есть та девка! – закричал лодочник.
Все дальнейшее пронеслось в моей голове, словно ветер, и я с трудом вспоминаю свои действия. Включая зажигание, я с ужасом увидела, что преследователи уже подбегают к «Форду». Я нажала на газ и поехала прямо на них. Они мгновенно отскочили в разные стороны. Хозяин машины выхватил пистолет, правда, никакого выстрела не последовало.
Через несколько минут я уже неслась по шоссе и до упора давила на газ, не забывая постоянно оглядываться. Погони не было. Петляя с одного шоссе на другое, я успокоилась и поняла, что меня никто не преследует. Теперь предстояло решить, что делать с этим засвеченным «Фордом». Первое, что пришло в голову, – бросить его к чертовой матери, поймать попутку и вернуться домой. В конце концов, Виктор оставил его у ресторана, и я не обязана спасать его от автомобильных воров. Может, я вообще машину водить не умею! Может, я прямо от ресторана уехала домой на такси. Но все же как-никак, а я его должница, значит, просто обязана спасти эту гребаную машину. Он помог мне избавиться от трупа… Правда, так, как он по – мог… Лучше бы не помогал… Какого черта он обратился к этому лодочнику?! Ладно, поставлю «Форд» в своем подземном гараже, а там будет видно. По крайней мере, я к этому «Форду» никакого отношения не имею, поэтому через машину на меня никак не выйдешь. А если через нее попытаться отыскать Виктора, то его сейчас днем с огнем не найдешь.
Я поставила «Форд» в подземный гараж рядом с отцовской машиной. В том, что тут его никто не найдет, я не сомневалась.
Как обычно, с подсвечником в руке я вошла в кабинет. Одного взгляда на дубовый стол было достаточно, чтобы убедиться – номер телефона Игоря Николаевича найти в этой свалке практически невозможно. Но в следующую минуту Игорь Николаевич позвонил сам, будто услышал мои мысли.
– Женя, куда подевался Виктор? Никак не мог тебе дозвониться…
– Меня не было дома.
– Странно. Обычно ты редко выходишь из дому. Ты же домашняя девушка.
– А если я иногда все же выхожу на улицу, это значит, что я уличная? Виктор пригласил меня в ресторан.
– В ресторан?
– Да. Что тут удивительного? Меня что, нельзя пригласить в ресторан?
– Можно, конечно. Просто он меня не поставил в известность. Он нашел папку?
– Нет. Он хотел поискать ее после ресторана, но его похитили.
– Кого?
– Виктора. Мы вышли из ресторана и увидели, что у машины спущено колесо. В этот момент подъехал джип. Трое мужчин скрутили Виктору руки, бросили его в машину и увезли.
– Ты запомнила их?
– На них были черные костюмы и черные очки. Все стриженые и плотные. Там особо нечего запоминать. Сегодня ночью я попробую найти вашу папку.
– Я буду тебе очень признателен. Позвоню позже.
– Игорь Николаевич, а что будет с Виктором?
– Как – что? Буду его искать.
– Удачи вам, – спокойно сказала я и положила трубку.
После долгих поисков я убедилась, что никакой папки с фамилией Чичерин в отцовском кабинете нет…
Немного побродив по дому, я легла спать, но сон никак не шел. Завтра будет новое испытание. Мне придется встретить своего сводного братца, еще одного законного и полноправного наследника…
Проснулась я поздно. Взглянув на часы, вскочила с кровати. Надо успеть выпить хотя бы чашечку кофе перед тем, как ехать в аэропорт. Буквально на ходу сделала несколько глотков и побежала одеваться. Времени на размышления не оставалось. Схватив ярко-лиловый костюм, который отец привез из Франции, приложила его к себе и удовлетворенно кивнула. Суперкороткая юбка и длинный пиджак – в этом что-то есть. Одевшись, я грустно посмотрела на свое бледное лицо. Черт побери, и почему я так ненавижу солнце… Слегка подкрасившись, я вновь оглядела себя придирчивым взглядом и улыбнулась. Ведь это не просто встреча… Это встреча с моим братом… После стольких лет…
Отец отправил его учиться в Англию, когда брату было одиннадцать лет. Роберт с отличием закончил колледж, поступил в академию, а затем приехал в Питер и плотно там обосновался. После нескольких телефонных звонков я поняла, что дела у него пошли в гору. Собственная просторная квартира, собственный доходный бизнес и собственная жизнь… У него было все, чего не было у меня. Свобода, самостоятельность и блестящие перспективы. На все мои просьбы поехать в Англию отец отвечал отказом. Как только я закончила начальную школу, он нанял мне преподавателей и устроил обучение на дому. Наш дом оказался самой настоящей тюрьмой, и я завидовала своим сверстникам, которые сидели за школьными партами, бегали на переменках и хватали девчонок за косички. Потом я привыкла. Человек так устроен, что привыкает буквально ко всему, даже к тому, к чему, кажется, нельзя привыкнуть. Я поняла, что я не такая, как все. Я закрылась в мастерской. Шли годы, а я все сидела среди красок и холстов и писала, писала картины. Я отвыкла от людей. Я стала бояться и просто-напросто избегать их. У меня появилась своя жизнь, свой внутренний мир… А затем я стала бояться не только людей, я стала бояться света. Я полюбила темноту и приобрела привычку прятать глаза от солнца.
Я постаралась взять себя в руки, сдержать не вовремя выступившие слезы. Проходя мимо «портрета» отца, остановилась и помахала ему рукой:
– Здравствуй, папа. Твой любимый сынок приезжает. Твой наследник. Твой любимчик. Ты решил, что он будет твоим единственным наследником, и даже не упомянул меня в завещании, но ты недооценил свою доченьку. Я никогда и никому не отдам то, что по праву принадлежит только мне. Я не умею делиться, папа. Это твоя черта. Этому научил меня ты. Ты закрыл меня от внешнего мира и спрятал от посторонних глаз. Ты не хотел делить меня ни с кем. Люди говорят, что я сумасшедшая. Это ты сделал меня такой. После стольких лет страшной, жестокой жизни, которые ты мне подарил, ты даже не упомянул обо мне в завещании! Будь ты проклят! Ты уже и так проклят! Скоро ты увидишь, как я затвердила твои уроки. Это будет скоро, потому что приезжает твой сын…
Задув свечи, я вышла из дома. В аэропорту купила небольшой букетик цветов. «Это для второй претендентки», – ухмыльнулась я.
Я ненавидела избранницу Роберта, даже ни разу не видя ее. Я точно знала одно: раньше мне предстояло сражаться с одним Робертом, а теперь вместо одного заклятого врага у меня появился второй.
Объявили посадку самолета, и вскоре в зале прилета появился Роберт. Такой же красивый, как и раньше. Он был в дорогом элегантном костюме с ярким галстуком. Рядом чинно-благородно вышагивала симпатичная молоденькая девушка, разодетая словно разноцветный попугай.
– Женька, привет! – издалека крикнул Роберт и помахал мне рукой.
Я приветливо улыбнулась и наигранно бросилась к братцу на шею. Поцеловав в губы, я прикусила мочку его уха так, чтобы он почувствовал мурашки на теле. Я проделывала такие номера в детстве, и Роберту это очень нравилось. Брат слегка растерялся, но быстро пришел в себя и спокойно сказал:
– Женька, знакомься. Это Светлана. Моя вторая половина.
– Как, уже?
– Ну, скоро будет, – пожал плечами Роберт и чмокнул меня в щеку.
– Вот когда будет, тогда и назовешь ее второй половиной. А сейчас она всего-навсего невеста, – отчеканила я и протянула новоиспеченной невесте букет.
Светлана взяла цветы. На ее лице явно читалась попытка скрыть недовольство от моих слов. По дороге к машине мы болтали о всякой ерунде. Я положила руку Роберта себе на плечо и умышленно не давала Светлане вставить в наш разговор ни единого слова. В машине Роберт снял галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки.
– Ну и жарища у вас тут. Давно так палит?
– Наверное. Я не часто бываю на улице. Ты же знаешь, все время пропадаю в мастерской. У меня много работы. Только закончу одну картину, а в голове уже возникла другая. И так без остановки.
– А ты не думаешь устроить выставку?
– Пока нет. Не испытываю такой потребности. Главное – моральное удовлетворение.
– Морального удовлетворения не бывает без материального. Тебе нужно выставляться. Люди будут покупать твои картины, ты сможешь получать за них деньги. Ты прославишься. Мы еще поговорим об этом.
– Женя художница? – как-то слишком любезно поинтересовалась Светлана и приветливо взглянула на меня.
– Художница. Только упорно не хочет показывать свои работы. Я поставлю на этом добровольном затворничестве жирную точку.
О проекте
О подписке