Рад, что нашли время приехать, – протянул бате руку и почувствовал, что в мгновение что-то изменилось. И только когда оказался в медвежьих объятиях Богданова-старшего, понял что.
– Сын, ты прости меня, – зашептал он над макушкой, сжимая меня так, что ребра затрещали, и на глазах от боли выступили слезы, – я ж хотел как лучше, но видишь, как все вышло. Все же к лучшему. И вы с… – он запнулся, видимо, не знал, как правильно назвать Дашу.
– Да, с Дашей, – ответил охрипшим голосом. – Пап, отпусти, не позорь меня, а? Мне ж потом с этим жить, если что.
– Даня, мальчик мой, – наступила очередь мамы, – ты прости дурака этого непутевого…
– Мать, мать, полегче на поворотах. Я, может, и не путевый, но далеко не дурак, – вступается батя за свою поруганную честь.