ГЛАВА 8

Прижав колени к груди, я уткнулась в них лбом и горько заплакала. В темном гнилом убежище посреди леса в полном одиночестве, дала волю чувствам, оплакивая свое ужасное положение. Теперь и впрямь казалось, что никто не найдет меня в этом проклятом Нижнем мире, где повсюду поджидает смерть. Шаг вправо – снасильничают, шаг влево – сожрут! Как здесь можно жить?! Не зря Великий дракон Дорхейм пожертвовал собой, чтобы отгородить Санабул от этих нелюдей. Но сейчас не было смысла вспоминать историю империи и сокрушаться о несправедливости случившегося.

Каурчик – дикарь и просто волосатая сволочь, ускакал незнамо куда и оставил меня совсем одну. Хорошо хоть воды и еды оставил! Зеленая, как лягушка, воняющая лесной травой и землей, я потерла глаза, прогоняя слезы. Подползла к мешку и принялась изучать его содержимое.

– О! – обрадовалась, когда отыскала дамскую сумочку, которую очень любила – подарок отца. – Хозяйственный гад оказался! И когда только успел прихватить ее с собой?

Первым делом наткнулась на зеркальце, которое обычно находила в последнюю очередь. Усыпанное камнями золото круглой крышечки потеплело в моей ладони. С тоской и страхом я гладила драгоценную поверхность и вспоминала, как однажды пробралась в комнату покойной матери. Я видела ее прекрасный образ только на портретах, ведь она умерла при родах. Воплощение матери, как говорил обо мне весь дворец. Папа заботился о своей девочке так, как только мог, старался, ни в чем никогда не отказывал, баловал. Но заменить мать не сможет даже самый любящий отец. Я всегда ощущала крупицу пустоты в сердце. Ее не заполнить богатством.

Комната матери поманила меня в тот день магнитом. Я долго трогала ее вещи, нюхала их, примеряла, а перед тем, как уйти, прихватила зеркальце. Оно стало для меня чем-то вроде талисмана, в котором я часто видела отражение мамы. Наверное, поэтому хотела лицезреть в зеркале самое красивое лицо империи? Сейчас же не решилась его открыть. Зачем? Чтобы снова разрыдаться от того, что наследница Санабула превратилась в гадкую и грязную жабу?

Тяжело вздохнула и уложила зеркальце на дно сумочки. Живот требовательно заурчал, выражая недовольство моим сантиментам. Голод подтолкнул на раскопки запасов оборотня. В жизни бы не притронулась к той дряни, что нашла! Но выбора на этом нищем пиршестве не оказалось.

Трясущимися руками я рвала жесткую лепешку и заглатывала, не прожевывая, пресную гадость. Мясо походило на подошву моих прохудившихся сапожек, но это не помешало в один присест поглотить почти все запасы Каура.

Чувствуя тяжесть в животе, улеглась на спину, и меня тут же сморило. Тягучим и липким кошмаром, в котором я куда-то бежала и постоянно попадала в ловушки, а Каурчик меня спасал и его пухлые губы… А вот об этом даже во сне думать не прилично! Фу! И как только мозг сумел изобразить подобное?! Я ведь даже с Кэнтоном лишь однажды поцеловалась и то только в щечку!

Проснулась в холодном поту от боли в ребрах и от сумбура в голове. Наглое лицо оборотня так и стояло перед глазами. Улыбался гад! Скалился! Вот что за бред? Похоже, схожу с ума! Я вообще не привыкла так долго находиться наедине с собой. Всегда любила шумные компании подруг и бесконечные балы, где можно показаться во всей красе. А что теперь? Сижу в затхлом ущелье под деревом и мерзну. Зуб на зуб не попадает. Трясет, как при лихорадке. Конечности затекли. Хорошо бы размяться, но похититель запретил выходить из убежища.

– А-а-а! – это невыносимо!

Начала от нечего делать разглядывать свое тело.

– О, великий дракон! Мое бедное-бедное тело!

Опять слезы на глаза навернулись, но вдруг я застыла без движения, услышав чьи-то шаги снаружи. Потом стон. А потом вообще мужской крик. Короткий такой. Жуткий. Сердце забилось подстреленной птицей. Что буду делать, если Каур умрет? Может, это его последний крик пронзил пустоту леса? Леденящий душу ужас заполонил сознание и поставил перед выбором. Выйти посмотреть или остаться здесь, отсчитывая часы в ожидании.

Никогда не отличалась особым послушанием. И вообще, всегда делала только то, что хочу, не взирая на предписания и запреты. Даже теперь ни страх, ни здравый смысл не перебороли любопытство. В конце концов, я должна уже сейчас понимать, на что рассчитывать и точно знать, жив мой похититель или мертв.

Медленно поползла к выходу и остановилась у корней, прислушиваясь. Ни единого звука! Странно. Пролезла через корни дерева гибкой змеей и прищурилась от лучей солнца, что резанули по глазам. Уткнулась взглядом в траву и поползла дальше.

Когда поняла, что никого рядом нет, поднялась на ноги и, пока разминала затекшие конечности, увидела окровавленное тело голого мужчины.

Меня охватило таким ужасом, что забыла, как дышать.

Инстинктивно ринулась к телу и узнала Каурчика по черной гриве волос. Упала на колени и потянулась к его испещренной ранами спине. Не решилась прикоснуться. Заозиралась по сторонам.

Сглотнула ком в горе и прошептала:

– Эй, ты живой?

Ни ответа, ни движения не последовало, из чего я сделала не утешительные выводы. Легла с ним рядом прямо на траву и посмотрела на сень деревьев. Повернула голову и коснулась его безжизненной руки.

– Теплая! – даже горячая!

Подскочила с места и начала нагло тормошить оборотня.

– Каур, вставай! Слышишь меня?! Вставай, пожалуйста! Давай! – потянула в отчаянии за руку и услышала легкий стон.

Жив блохастый гаденыш!!!

Не думала, что обрадуюсь этому событию настолько, чтобы улыбнуться во весь рот.

Ладно. И что теперь делать? Не оставлять же одного посреди леса? Того гляди звери растащат на куски последнюю надежду на спасение! Как бы прискорбно не звучало, но именно наглый похититель был единственным, кто не хотел меня снасильничать или убить в этом мире. Хотя…

Вот с какой целью он притащил меня в Фирнабул? Заказ? Это я уже уяснила, но о подробностях этот лешак не распространялся. Значит, ничего хорошего в этих подробностях для меня нет. Поэтому надо попытаться сохранить ему жизнь любыми способами, а потом уговорить отправить обратно домой за огромную плату. Чего-чего, а золота мне хватит, чтобы купит десяток таких варваров!

Пришлось на собственном горбу, падая и спотыкаясь, ругаясь на весь свет, тащить эту огромную тушу в убежище. Уже у корней дерева я окончательно выдохлась. С меня сошло семь потов, а предстояло еще и впихнуть оборотня в проход и уложить его в тесном подземелье так, чтобы уместиться там самой.

– Будь проклят тот день, когда я прикоснулась к стеклу! Пусть кара великого дракона настигнет весь этот гнилой мир! – сокрушалась я, размахивая руками и взывая к небу. – За что, о боги! За что вы покарали меня так жестоко! Почему мне сейчас приходится тащить голого мужика на своих плечах? – взгляд невольно упал на выпирающее достоинство оборотня, от чего я зашлась краской, опрометью бросилась к ближайшим кустам и сорвала лист лопуха. Быстро прикрыла смущающее до жути место и запричитала с новой силой.

– Ничего, ничего… Вот очухаешься и отправишь меня домой. Живи еще. Вот, зараза!

Никак не получалось пропихнуть тело в дыру. Пришлось самой туда залезть и схватить его за плечи. Потянула тушку на себя, попятилась.

– Да почему ты такой тяжелый?! Больше фруктов и овощей надо есть. Лепешки с мясом – это зло! Запомни!

Фух! Еще какое зло! Сама страдала от этой падали. Неповоротливая, побитая и страшная…

Хоть плачь!

Не знаю, каким чудом мне удалось уложить его на листья в убежище так, чтобы сесть рядом. Взглянула на глубокие раны оборотня и ужаснулась. На ягодицах присохла кровь, и я решила хоть немного его отмыть, чтобы точно понимать, где грязь, а где раны. Нашла тряпицу в его сумке и смочила ее водой. Аккуратно очистила спину и остановилась. Почесала затылок и снова смочила тряпку.

Никогда еще мои глаза не видели такой срамоты и тем более руки не касались таких интимных частей мужского тела.

– Ладно. Не страшно. Представь себя лекарем. – Вслух уговаривала себя. – Ну что такого?

Лишь краем глаза поглядывая на филейную часть Каура, я дрожащей рукой протирала кожу, смывая сгустки крови. И вдруг прикипела шокированным взглядом к метке дракона. Нет! Не печать, а ее маленький кусочек, больше напоминающий родинку. Очертания клыкастой морды, только уменьшенная в стократ.

Сразу вспомнила занятия с профессором истории и тот момент, когда он рассказывал об изгнанниках империи. Люди, маги и оборотни когда-то жили в мире и согласии, но с приходом войны, окропленные кровью дракона, оборотни предали людской род, заняв сторону врага, за что были вовек изгнаны из Санабула вместе с магами. И сейчас я, Лирайя кунг Доркайм, мыла задницу одному из них! Чудно!

Психанув, кинула тряпку под ноги, понимая, что Каурналь Дикий один из потомков предателей моей империи. Враг, каких вешали на площади без суда и следствия.

Зашевелился гад, будто почувствовал, что о нем думаю, застонал и снова застыл.

– Вот что с тобой делать? Могу и добить, – пнула его ногой.

Злиться можно сколько угодно, но спасаться как-то надо. И раз уж эта мерзкая псина – единственная надежда выжить, придется пойти на крайние меры. Лишь близкий круг придворных знал, что с полной печатью дракона на спине мне передалась часть магического дара. Парадокс в том, что применить его к себе не могла, слишком слабый. Я лишь недавно поняла, что он вообще у меня есть. Это случилось во время прогулки по дворцовому парку. Там, в клетках, жили канарейки. Отцу нравились эти птицы за красивый щебет, а мне полюбилась лишь одна. Она, как человек, чувствовала мое приближение, и заводила какую-то особенную прекрасную трель.

Я часто открывала клетку, чтобы птичка полетать, расправить крылышки и спеть свою необыкновенную песню. Но в тот день Люциано – наш рыжий кот, потерялся. Обнаружила я его в парке, с ужасом заметив, что клетка пуста, а он держит птичку в пасти. Испугавшись, кот бросил добычу и убежал, а я взяла в ладони птичку и расплакалась от того, что она умирала. Мне не верилось, что больше никогда не услышу ее особенной песни. И тогда почувствовала, как кожа рук загорелась драконьим пламенем, как легкая мерцающая дымка окутала канарейку, и увидела, как ее раны заживают. Спустя мгновение, она полетела в небо целая и невредимая.

Отец сказал, что во мне есть магия дракона, которую надо изучать и развивать, но подготовка к свадьбе нарушила планы. Мы успели понять только то, что у меня есть способности к исцелению. Что ж, а чем волчара не канарейка? Я пожала плечами. Попытка не пытка.

Прикоснулась к самой глубокой ране на его спине сначала одной рукой, а потом уже двумя. Снова ощутила тот знакомый жар и улыбнулась, когда увидела, что медленно, но верно рана затягивается. Кожей чувствовала, как силы меня покидают, опустошая не великие запасы на лечение раны.

Даже когда повело от головокружения, я не отняла рук до тех пор, пока рана не затянулась окончательно. Тяжело задышала и поняла, что нельзя больше лечить. Моих умений едва хватило на одну рану.

Каур застонал и зашевелился. Я быстро укрыла его шкурой и легла рядом, обессилив.