Человек был владельцем не очень крупной фирмы и, сидя за рулем, думал о важных вещах: новом объекте из стекла и бетона, строительство которого он задумал совместно с партнерами. Немного давала о себе знать бессонная ночь и выпитый вечером виски, но Человек привык не обращать внимания на такие мелочи.

Внезапно его мысли переключились на события прошлой ночи.

Девушка, с которой Человек познакомился в Интернете, была еще молода, и своими тонкими руками, держащими стакан виски со льдом, и светлыми, слегка вьющимися короткими волосами на косой пробор напомнила ему покойную жену. Под утро Человеку приснился сон, пришедший из далеких счастливых лет, где были смеющиеся и плачущие родные глаза, искра настоящей жизни и бедность, которая называлась счастье. В этом сне самая дорогая в его жизни женщина говорила, укоризненно качая головой с пушистыми волосами цвета спелой пшеницы: «Твой тролль очень недоволен. Ты даже корочки хлеба дома не оставляешь», но потом провела невесомой прозрачной рукой по его макушке и ласково улыбнулась. Человек подумал во сне: «Какой еще тролль?», но все равно отчего-то почувствовал себя виноватым.

Человек всегда знакомился в Интернете с девушками, внешне похожими на ту, которой не стало. Бывало, он понимал, видя живых женщин, что фотографии профилей его немного обманывали. А бывало, что обманывали и много. В них не было жизни, которую хотел найти Человек. Каждая приходила со своими надеждами, большинство внимательно осматривало хорошую квартиру, многие, выпив спиртного, становились шумными и вульгарными, но не такими, каких он искал.

Человек понимал, что виски по вечерам стало уже слишком много, немолодой организм не выдерживал марафона незнакомых женщин, но остановиться не было сил. Наутро Человек вставал и ехал на работу – строить дома из стекла и бетона, потому что о таких говорят: «старая закалка».

***

Петли тяжелой металлической двери застонали, едва выдерживая ее вес, пока тяжелое полотно не ударилось о косяк, и не раздался щелчок автоматического замка…

Этот ранний стук, как обычно, разбудил Чучо. Троллиха послюнявила мохнатую ладошку и протерла глаза, затем высунула пятачок из своего угла. Дома никого не было. За окном капал дождь, который обещал к обеду превратиться в настоящий ливень.

Чучо была троллихой из очень-очень древнего и окультуренного рода, который уходил своими корнями к самому Илиасу Гвадалахарскому (ну, вы его знаете), могучему созданию, который тридцать три года лежал на печи и встал только для того, чтобы попить воды.

В этой квартире Чучо жила давным-давно, практически с детства, с тех самых пор, как ее мать, старая троллиха Перес, подкинула ее в проживавшую здесь семью Человеков, едва Чучо научилась прятать свой хвост при ходьбе (как и принято у столичных троллей).

С детства Чучо была любопытной всезнайкой. Она перечитала все книги, стоявшие на полках у бывших жильцов, изучила высшую математику, квантовую физику, литературные труды невероятного количества писателей-Человеков и даже кулинарию (в теории), хотя вела иждивенческий образ жизни, как и все тролли, и воровала еду из холодильника. Надо сказать, что семья, при которой обитала Чучо, была очень интеллигентной, у них всегда водилась хорошая еда, каждую неделю покупалась новая книга, а, собственно, ничего другого троллихе и не нужно было, поэтому вредила она, в основном, мало, только по необходимости и из чувства долга.

Но той неприятной осенью 2005 года Человеки продали свою старинную квартиру какому-то удивительно неуютному богатому субъекту, и тут же мирная жизнь Чучо пошла под откос. На тот момент ей исполнилось тридцать с лишком (с маленьким лишком) лет, что, в принципе, немало для короткой жизни троллей.

Новый Человек в первую очередь затеял ремонт квартиры, и все то, что много лет было привычно-потертым, вдруг стало позолоченным или дубовым. Особенно расстраивалась троллиха из-за смены входной двери. Раньше вход в квартиру осуществлялся через старинную полированную двустворчатую дверь, замок которой можно было открыть одним движением кисточки хвоста и проскользнуть незаметно на улицу, чтобы помечтать под луной, вдохнуть немного автомобильных выхлопов или сходить к родственникам-троллям в гости на яблочный пирог. После ремонта квартира превратилась в настоящий бункер, проникнуть в который можно было, только отворив порядка шести различных замков на металлическом полотне. Из старых привычных вещей остался большой зеленый фикус с кривым стволом и листьями, растущими на одну сторону (раньше в этой стороне было окно), не влезший в грузовик с вещами бывших своих хозяев при переезде. Чучо любила этот фикус и про себя называла его Васей. Поливка, обрезка и рыхление земли в его горшке были единственными полезными вещами, которые троллиха позволяла себе делать вопреки долгу. Человек, по странной прихоти, оставил Васю стоять в дальнем углу сверкающей белоснежной кухни. Это место было незамедлительно облюбовано нашей героиней для отдыха.

Книги из дома исчезли навсегда, их заменили газеты, читать которые Чучо не могла, согласно своему мировоззрению. Троллиха так скучала по неповторимому запаху библиотечной пыли и шелесту желтых страниц, что, казалось, дай ей сейчас в лапы «Капитал» Карла Маркса, она незамедлительно кинулась бы читать. Немного компенсировал отсутствие книг беспроводной Интернет, где можно было порыться, когда Человек зазевается, но Чучо никак не могла украсть большой тяжелый ноутбук и утащить его хотя бы под фикус или под ванну.

В доме часто появлялись незнакомые женщины. Чучо тоскливо сидела в ванной комнате, слушая звон стаканов и разговоры Человеков. Незнакомки оставались ночевать, и под утро Человек вызывал им такси, говорил на прощание: «До встречи», но Чучо знала, что встреча эта никогда не состоится, потому что пройдет день-два, быть может, неделя, придет другая женщина, и все повторится сначала и закончится также.

Питался Человек в ресторанах. Холодильник стал предлагать исключительно бутылки дорогого шотландского виски, но Чучо не злоупотребляла никогда в своей жизни, и на тот момент начинать не собиралась.

Условия жизни мирной троллихи становились все сложнее, и у нее стал портиться нрав, потому что с тоски появилось острое желание вредить, которое вылилось, в первую очередь, в воровство чистого постельного белья из шкафа. Украв лишнюю наволочку, Чучо чувствовала себя менее нервозно в новой неблагоприятной обстановке. Некоторую радость ей доставляли персидские ковры, потому что заглушали стук копытцев, когда она ходила по комнате, уныло волоча свой хвост, который длиной был более метра.

Иногда Чучо так все надоедало, что она потихоньку выбиралась по ночам на улицу через окно, спускалась с риском для жизни по водосточной трубе и трусила к своей матери Перес, плакаться в жилетку.

Перес считала Чучо своим самым неудачным, ни к чему не приспособленным ребенком. Другие двое детей – брат и сестра Чучо – всегда вредили исключительно удачно, хоть и были младше Чучо на целый десяток лет. Перес вздыхала: «Ничего не поделаешь, ты такая с самого детства. Ну, хоть работать тебя отправляй! (про фикус Васю пожилая троллиха ничего не знала). Может, Зезе тебя научит?»

От этих слов в родительском доме тоже становилось неуютно и по-настоящему грустно. Повесив уши, Чучо посматривала в сторону своего младшего брата Зезе. Тот прославился, в первую очередь, своими путешествиями по миру. Едва покрывшись шерстью, молодой тролль поселился в центральном офисе туристической фирмы, откуда он и осуществлял свои международные вылазки в чемоданах клиентов. В последнее время Зезе увлекся вождением самолетов и въехал в квартиру профессионального пилота, путаясь под ногами которого проникал в кабину управления при каждом полете. Чучо всегда робко говорила: «Слава Богу, Зезе, что ты не вредишь в кабине!», а младший братишка при этом лукаво улыбался: «Жаль, что другой тролль сидел в кабине, когда Юрий Гагарин сказал: «Поехали!». Я уверен, он там был и корчил рожицы на взлете!»

Сестра Чучо, Христа, поселилась в редакции светского журнала и тоже была уважаемой троллихой, в первую очередь потому, что знала все последние сплетни о кинозвездах и богемной жизни. Любимой актрисой Христы была знаменитая латиноамериканка Пончита Эссуарес, поражающая своими идеальными формами и эксклюзивными нарядами светской львицы. Чучо слушала рассказы Христы и тоже через пятое-десятое узнавала знаменитостей на фотографиях. А уж о Пончите знала практически все.

Может, Зезе и Христа и были успешными троллями, но яблочные пироги, которые добывала Перес, они уплетали с не меньшим аппетитом, чем Чучо, а та старалась за один приход в гости к матери наесться минимум на месяц. Затем она возвращалась в «свою» квартиру, думая, что лучше все-таки быть голодной, но более-менее самостоятельной, чем ежедневно находиться в тени одаренных родственников. И, если честно, Чучо даже в своем недетском возрасте еще верила в чудеса, прекрасно понимая, что мы их делаем сами. «Просто», – считала троллиха, – «должен подвернуться случай, который перевернет всю мою жизнь». А жизни, в общем-то, оставалось все меньше и меньше…

И этот случай однажды произошел.

Чучо едет в Зеленецкий лес

Утром того дня Чучо проснулась необыкновенно поздно, даже не осознав, что металлическая дверь с утра не скрипела и не лязгала. Она вылезла из-под фикуса, пригладила черную мягкую шерстку на голове, проверила, хорошо ли работают уши-локаторы, доставшиеся ей по материнской линии от самого Илиаса (ну, вы его знаете), сделала упражнения для хвоста, затянула поясок на вечно голодном животике, вздохнула и привычно пошла вредить.

Раньше она первым делом заходила в ванную комнату, чтобы насыпать мелкой соли в крем после бритья. Это был один из самых надежных трюков троллихи, после того, как у нее стал портиться нрав. Он срабатывал безотказно. Человек перепробовал кремы после бритья абсолютно всех фирм, и ни один не подошел к его «сверхчувствительной коже». Но так как Человек был старой закалки, то решил этот вопрос, отпустив бороду. Ничего более вредного Чучо придумать не могла, поэтому стала каждое утро разливать стакан виски на деловые бумаги, лежащие в кабинете на письменном столе.

Вот и сегодня Чучо направилась было в кабинет, как вдруг обнаружила, что Человек,