Глава шестая

Реакция у мужика оказалась что надо, только это нас и спасло – его от смерти, меня от убийства. Кувыркнулся с постели, загремев костями, он так, что я аж в себя пришла, хотя бешенством накрыло меня знатно – ногти… вернее, уже когти, едва не вонзились ему в глаза, но Аодал все же успел отпрянуть, услышав мой рык. Настоящий, звериный, шедший из такой глубины, что у человека просто не бывает. Замерла я, похоже, на волос от обращения, удержавшись на самом краю непонятно как и непонятно чем. Вот только никакого такого предвкушения, о котором говорил муж, и близко не случилось. Никакого ожидания чуда. Одно лишь желание убивать, совладать с которым удалось с огромным трудом.

Вернув себе способность соображать, я выдохнула и быстро-быстро отползла на противоположный край кровати. Это что же выходит, Раска я перекидывала страхом, а себя сейчас – ненавистью? Просто и там, и там – на полном пределе чувств. Получается, дело как раз в этом?

А еще… показалось или я и правда в нервах умудрилась зацепить краем сознания кристалл и поймала далекий, едва уловимый отклик мужа?

Впрочем, не до размышлений сейчас. И не до осмысления случившегося – тоже. Полоумный фаолад из моей спальни никуда пока не делся, хоть и валялся теперь не на кровати, а на полу. Я спустила ноги с постели и приготовилась бежать или драться – по обстоятельствам, но, к счастью, не пришлось.

– Прости… Простите, ка-сарини, – Аодал, ошалело тряся головой, попытался приподняться, но в итоге махнул рукой да так и остался сидеть на полу, прислонившись спиной к кровати – по другую ее сторону. – Я… Не знаю. Я думал…

– Уверен, что думал?! – не удержалась я, невольно переходя на ты. – Там у тебя вообще есть чем?!

– Не… Не знаю… – Нет, это точно не было ответом на мой вопрос, я даже не уверена, что фаолад его услышал. Что-то определенно с ним творилось не то, поэтому горячиться и убивать, наверное, не стоило, хотя и очень хотелось.

– Какого черта на тебя нашло? – спустя минуту, не меньше, спросила я, уловив, что взгляд у него перестал плыть, вновь посветлев до зеленого.

– Н-да, ка-сарини, – как-то очень естественно принял он предложенный тон, – вот про «нашло» это ты сейчас хорошо сказала.

Он в последний раз встряхнулся – словно вздрогнул, и откинулся на край кровати словно на спинку кресла:

– Вот это прямо в точку, да. Рядом с тобой на меня именно что находит. Будто волна какая-то изнутри идет и топит с головой. Ни единого шанса устоять, стоит лишь чуть-чуть отвлечься и перестать держать себя в руках… – Он, не осознавая того, подтащил поближе платок Эньи, который я уронила с плеч заодно с книгой, втянул воздух, отчетливо дрогнув ноздрями и вдруг глянул искоса – скорее растерянно, чем привычно остро: – Только вот не всегда. Странно.

– Сейчас, смотрю, не так уж и затапливает, да? – кажется, я начала кое-что понимать, тем более волна, о которой он говорил, и мне была знакома. Нам с Раском знакома, если точнее.

– Да, – не перестал тот мне отвечать, наверное, все от той же растерянности. – Сейчас – не так. Говорю же, все очень странно.

– А накрывает тебя, только когда где-нибудь неподалеку еще и Энья? Это, кстати, ее шаль ты сейчас теребишь.

– Что?! – до него, кажется, тоже начало доходить. – Нет! Она же… Всего лишь…

– Служанка?

– И человек! Человек всего лишь! У нее не найти даже той доли старой крови, что есть у тебя!

– Но это ни капли не мешает твоим мозгам плыть от ее присутствия.

– Не может быть! Чушь.

– Проверь, – я тоже откинулась на спинку кровати, поняв, что мне ничего больше не грозит. – Как раз это не трудно сделать. Кстати, кто-то из ваших тоже к ней принюхивался – на переправе. Выходит, не такая уж и чушь, есть в девочке что-то.

– Этого. Не может. Быть! – казалось, повторяя это, фаолад словно надеется барьер выстроить между собой и реальностью. Очень надеется. Так отчаянно, будто за жизнь цепляется. – Я еще могу поверить, что это ты, но она… Нет!

– Как скажешь, – не стала я спорить. Зачем? Если слышать он сейчас все равно ничего не хочет? Но именно это мое спокойствие, сдается, и пробило его щит.

– Будьте вы прокляты! – выдал он с непритворным отчаянием. – И ты, и Раскиль! За то, что вернули все это!

– Знать бы еще, что именно мы вернули. Или ты сейчас только про истинность? Без всего остального?

– Мой род никогда мне этого не простит!

– Служанку не простит? Или человека? Кстати, даже не думай к ней прикасаться! Понял?

Того аж передернуло, причем совершенно непритворно. И я продолжила еще злее:

– Потому что если она все-таки истинная, и ты ее не удержишь… В общем, боюсь, когда дорастешь до наследников, уже поздно будет.

– Дорастешь? – поднял тот брови, наконец-то полностью приходя в себя. – Девочка, знала бы ты сколько мне лет… Ладно. Зачем звала-то? Если не хотела просто спровоцировать?

– Спровоцировать?! – я все-таки не выдержала. – Ты о чем, а?! О чем, спрашиваю? Кто тебя трогал? Или не видел, что у меня муж есть?

И сунула ему под нос ногти.

– Вообще-то, такое и нарисовать можно, – отвернувшись, а потому не слишком убедительно процедил тот.

– Ты что же, – подалась я вперед с непритворным любопытством, – не веришь, что Раск и в самом деле обернулся?

– Я этого не видел, – дернул тот плечом. – А даже если и так… Ты ведь знаешь, что он не совсем по обычаю тебя заполучил?

– Что? – я вдруг поняла: всех этих деталей, на которые тот намекает, и в самом деле не знаю. Просто не могу знать – неоткуда. И мне тут же охотно, чуть ли не со смаком это подтвердили, навалив подробностей:

– Он просто пришел и взял! Он не дрался за тебя. Он не бежал за тобой и ты не дала ему себя догнать. А если бы пришлось… Кто знает, как бы оно там повернулось? А? Будь у тебя выбор?

– Да точно так же и повернулось бы, уверяю, – хмыкнула я. – Меня-то ты сейчас видел, правда? Так впечатлился, что вон аж с кровати снесло.

– Тебя видел, да, ка-сарини. – Спорить с очевидным тот не стал. – Ладно, рассказывай, зачем звала и что происходит. Должен же я что-то с того иметь, раз уж не тебя.

– Даже не думай! Понял?!

– Посмотрим. – Подняться тот и не пытался, предпочитая по прежнему сидеть возле постели, привалившись к ней спиной и уставившись в угол так, что видела я лишь профиль. – Все-таки о тебе думать мне нравится больше, чем о твоей служанке.

Что меня сейчас дразнят я сообразила мигом, и так же быстро успокоилась – не хватало еще вестись на подобное на радость всяким там…

– То есть Раска ты не сильно боишься?

– Боюсь? Нет, вот это точно – нет.

– Слушай, а почему больше никто из ваших так и не обернулся пока? – неожиданно для себя спросила я.

– Да кто ж его знает? – пожал тот плечами, демонстрируя гораздо больше равнодушия, чем там было на самом деле. – Причины у всех какие-то разные, а вот результат – один… Ты говорить-то будешь, что от меня хотела? Или я пошел уже?

– Там рядом с тобой книга лежит, видишь?

– Угу. – Тот выпустил, наконец, шаль Эньи и подтянул к себе поближе не пострадавший, к счастью, том – надежный переплет с застежками не дал ему даже раскрыться.

– Сможешь это прочесть, сарин Аодал? Мне почему-то кажется, что да.

– Откуда оно у тебя? – выдал тот через пару минут, клацнув медью застежки и прошуршав страницами.

– У князя здешнего одолжила. Так как?

– Могу, тут ты угадала, ка-сарини. Но вообще-то, со мной тебе здорово повезло, сейчас такое уже мало кто может.

– Ну да, мне так и сказали. – Спорить я не стала. – Что это? Что за книга?

– Хроники, кажется. Или что-то вроде того. Хочешь, чтобы я тебе почитал?

– Лучше ты ее сам сначала почитай. А потом расскажешь мне все интересное. Так пойдет?

– Пойдет, – тот, наконец, поднялся – со странной грацией, скорее рыси, чем человека. Глаза эти зеленые опять же… Занятный из него, должно быть получится волк…. – То есть досуг на сегодняшнюю ночь ты мне все же обеспечила.

– Дверь – вон там! – Определенно, все эти намеки мне не сильно нравились. Не походили они на то уважение, которое положено испытывать к своей ка-сарини, оттого и титулование это в устах Аодала не переставало отдавать чем-то шутовским. А уж как все это не понравится Раску, если до него дойдет… Представить, и то страшно. – Я тебя не задерживаю больше.

– Понял, а как же, – не переставая коситься в мою сторону, фаолад не глядя шагнул в проем, и тут же в передней комнате, раздался грохот падения чего-то тяжелого.

Я слетела с кровати ничего не соображая, и пока добежала до двери, успела передумать столько и такого, что опять едва не перекинулась с перепугу. Но на пороге застыла, не зная, то ли смеяться, то ли плакать.

– Энья! – не выдержала я через пару секунд потрясенной тишины. – Да что ж ты творишь-то?

И все-таки фыркнула, не удержавшись, и в надежде, что получилось оно не слишком громко. Зря надеялась. Аодал, снова растянувшийся во весь рост на тонком слое устилавшей пол соломы, не пропустил, увы ничего.

– Простите меня, княгиня, – девчонка уставилась прямо перед собой и выглядела как сама скромность. – Я тут вот перевернула случайно, убрать не успела. А господин этот совсем под ноги не смотрит.

Невольно глянув, куда она ткнула рукой, я не могла не признать – ловушка была подстроена мастерски. Корзинка с оставшимися плюшками оказалась перевернута и рассыпана под порог так, что миновать эту пропитанную маслом сдобу шансов практически не было. Тем более, под ноги тут и в самом деле никто особо не смотрел.

Но сказать что-либо просто не успела – вмешался сам фаолад:

– Сарин, – теперь он поднимался с пола вовсе не так легко, как в прошлый раз – явно умудрился что-то себе отбить. – Не господин, а сарин. Запомни.

И дохромав до выхода, внимательно осмотрел порог в коридор, прежде чем осторожно его переступить, коротко поклонившись на прощанье:

– До завтра, ка-сарини Идета. Пусть сны ваши как пух будут. – И невольно покосился назад, на совсем не пуховый каменный пол, который почтил сейчас своей задницей.

А едва створка за ним негромко хлопнула в полной тишине, Энья как-то странно, рвано вздохнула, и…разревелась! Перемежая отчаянные всхлипы малопонятными, но не менее отчаянными фразами:

– Госпожа… госпожа Идета… ну зачем… зачем двое, а?.. Зачем вам двое-то?..

– С ума сошла?! – не сразу, но до меня все же дошло. – Какие двое, ты о чем вообще?! Мне мужа вполне достаточно!

– Но…

– Нет, это ты послушай! Тот, кого ты мне сейчас приписать пытаешься… он ведь и тебе не нужен. Понимаешь? Никому он на самом деле не нужен! Это сокровище вообще лучше прямо с порога – да веником! Да так, чтобы у него даже мысли вернуться потом не возникло! Вот, кстати, надо бы его и сейчас поперек спины как раз перетянуть, чтоб не думал больше меня перед тобой позорить. И вообще, позорить…

Но тут до меня вдруг еще одна вещь дошла – это ж сколько Энья сейчас услышать успела? И что именно, если такое могла подумать?

– Погоди, – перебила я сама себя и ткнула в рассыпанные плюшки, – а ты это ему или мне подложила?

И получила в ответ рыдания еще более горькие и отчаянные.

Поймав ее за плечи, и не позволив вывернуться, я прижала хлюпающий нос к своему плечу и осторожно погладила по выбившимся волосам:

– Ну тихо, тихо девочка. Тихо… Он ведь и правда не для тебя. Хороша ты для него слишком. Зачем тебе эти слезы, а? От него ведь другого не будет. Особенно таким, как ты – честным да наивным.

И когда та, наконец, притихла, спросила:

– Ну, поняла?

– Да, госпожа Идета… Да, я поняла. Но давайте в другой раз вы его все-таки веником?

– Чтобы он потом сразу к тебе побежал? – с подозрением уточнила я.

Третий раунд рыданий вышел у нее самым горьким.