Вложив очищенный медэкспертами портрет Лизы в письмо, Никас нажал на «отправить». Понаблюдав, как на мониторе качнулись миниатюрные песочные часы, гоня его послание по компьютерным проводам к Исаеву, он поднял трубку и набрал своему куратору в Интерполе:

– Да, привет. Что ты хотел? – сухо отозвался мужской голос.

– Καλημέρα (Добрый день). Хочу к вам зайти. Есть разговор.

Через двадцать минут Нико вернулся к себе с «добром» на командировку в Россию и «окей» относительно того, что выводы, которые Нико сделал о Лизе, никогда не лягут в базу данных их системы. Он не собирался давать ни шанса тому или тем, кто мог запустил «красный циркуляр» по Элизабет Эстархиди. И он не выполнил просьбу м-ль Бошо не посвящать в эти дела. Но Бошо не была его начальником, только наставником, может, другом, так что формально он ничего не нарушил. Но с этого дня их пути расходились…

В это время в Москве было почти три часа дня.

Что до Исаева, тот даже не обратил внимание на замигавшую на мониторе его ноутбука единицу в резервной почте, адрес которой он на всякий случай оставлял в Интерполе для связи, когда увольнялся оттуда. В этот момент Андрей был занят тем, что активно ругался с Вовкой Петровым относительно несделанной им презентации.

Презентация (или, если воспользоваться сленгом Вовки, «преза») должна была рассказать новым заказчикам о диверсификации «Альфы», ее услугах и всех тех качественных вещах, после которых клиент не задает вам вопросы на тему того, почему работа с вашей компанией стоит так дорого?

Погуляв по офису Андрея (гладкие голубые стены – чтобы не отвлекаться; стопка компакт-дисков на подоконнике – преимущественно книги, классика и клубные DJ-сеты; письменный стол с приставкой – можно нормально выпить кофе; в левом углу треножник с бумагой формата А1 и стопкой фломастеров – удобно рисовать схемы), Вовка обессиленно рухнул в кресло Исаева и изрек:

– Хорошо, давай я напишу, что у нас многолетний опыт и высокая квалификация?

– Вов, – Андрей поморщился, – это же общие слова.

– Тогда давай я добавлю: мы гарантируем быстрое прибытие на место группы реагирования.

– Ага. То есть если переиначить это словами заказчика, то сначала мы доводим своих клиентов до того, чтобы у них все рухнуло, зато потом ужасно как быстро отреагируем?

– Знаешь, что? У тебя ум критический, на который не угодишь, – пожаловался Петров и пригладил свою стильную стрижку.

– У меня не ум критический, а подход к делу критический, – напомнил Исаев.

– Погоди, погоди, – ни с того, ни с сего оживился Вовка, – слушай, Дрон, – словно вспомнив о чем-то, слегка загадочно начал он, – а что, если мне… ну, Ирину Игоревну насчет помочь нам с презентацией попросить? Она же у тебя в маркетинговом агентстве работает?

«Ну да, сначала Орк, потом ты. Кто следующий?.. Перебьешься!»

– Вова, – Исаев упер подбородок в узкие ладони, обозревая своего не в меру смышлёного заместителя, который, видимо, после рассказа Ладо решил ТОЖЕ сблизиться с Ирой. – Скажи мне, пожалуйста, а что в твоем понимании вообще означает «помочь»?

– Ну как? Ну, помочь. То есть помочь сделать. А в твоем понимании это что значит? – и Вова наивно захлопал ресницами.

– А в моем понимании, помочь – это дать совет или деньгами выручить. А в твоем толковании «помочь», по-моему, означает «сделать за тебя» или «с тобой». И прежде чем устраивать тут мозговой штурм и морочить мне голову, я бы на твоем месте встретился с заказчиками, с которыми мы работали, чтобы попробовать описать нашу проблематику и услуги на их языке. А не… где это? – Исаев выдернул из стопки презентационных бумаг лист и картинно поднес его к глазам: – Вот! А не пулять в меня такой ерундой: «Миссия нашего охранного предприятия заключается в том, чтобы обеспечить безопасность населения, а также предотвратить действия, которые могут нанести ущерб предприятиям и частным лицам, бла-бла-бла. И для выполнения этой задачи мы применяем… Господибожемой! современные технологии, позволяющие вовремя предупредить противоправные действия по отношению к нашим заказчикам!» Вов, это какие же такие технологии мы с тобой применяем? Технологии «быстро встал и работать пошел»? Или технологию «наш Петров и без презентации уболтает любого»?

– Ты, можно подумать, не уболтаешь, – намекнул на Самойлову Вовка.

Вместо ответа Исаев молча полез в ящик стола, вытащил из него пакетик с неочищенным фундуком, после чего аккуратно пристроил один орех на коврик для «мыши» и неуловимым движением ладони расколол его надвое.

– А вот это сейчас к чему? – выпрямился в кресле Петров.

– А это тебе, – беспечно усмехнулся Андрей. – На, для стимуляции мозговой деятельности ядрышко съешь.

– Да не хочу я. Ладно, пойду я что-нибудь наваяю. И кстати, – вспомнил, поднимаясь, Петров, – я, между прочим, пока ты в отпуске был, тоже не куковал, а с парой наших клиенток встречался. И они слили мне информацию о новых услугах, которые в ближайшие дни собираются выводить на рынок наши конкуренты. Вот так.

Последнее прозвучало, как «ну что, съел? У меня тоже все на мази». Впрочем, насчет того, что после встречи с Петровым клиенты, и особенно женщины, могли слить тому хоть всю свою подноготную, Исаев даже не сомневался.

– Ну и чего ты тогда молчал? – Андрей наклонился, высыпая в ведро под столом скорлупу. – Это же интересно. Рассказывай.

– А кофе?

Исаев поднял глаза. Секунда, другая – и кончилось тем, что Вовка и без кофе в деталях вывалил Исаеву все, что выдали ему клиенты, после чего снова поднялся:

– И между прочим, я действительно хотел, чтобы Ира мне всего лишь с презентацией помогла, – безмятежно добавил он, явно собезьянничав эту интонацию у Андрея.

Исаев быстро достал из пакета второй орех, сложил пальцы, прищурился и щелчком загнал второй орех прямо в Вовку. Причем весь процесс «избиения зарвавшегося младенца» занял йоту секунды. Петров, не успев увернуться, крякнул (следом в коридоре весело захихикала наблюдавшая за этим секретарша Фадеева). Орех, подпрыгивая, ритмично застучал по ламинату, а Вовка демонстративно захлопнул за собой дверь, чтобы через два часа с небольшим прислать Андрею на почту абсолютно внятную презентацию.

За это время Исаев успел провернуть небольшое камерное совещание с дознавателем, переодеться в костюм и съездить по делам в Министерство Юстиции. Вернувшись в свой кабинет, он первым делом пристроил пиджак висеть на спинке стула, закатал до локтей рукава, плюхнулся в кресло и с интересом полистал Вовкину презентацию.

«Идейно. Норм., пойдет», – отправляя Петрову ответ, Исаев наконец обратил внимание на единицу в резервном ящике.

«Ну и кто же нам пишет?» Андрей открыл файл, удивившись имени отправителя (nikas.milo@interpol. хх. ххх), и быстро пробежал глазами послание. Затем, уже медленней, перечитал его еще раз. На автомате проведя большим пальцем по верхней губе, Исаев прищурился. Затем, помедлив, открыл вложенный файл, увеличил портрет – и резко вдохнул, заметив эту характерную полуулыбку.

Он видел ее только у одной девушки, и эту девушка он хорошо знал. И эта девушка много раз была в его доме. Но самое оглушительное для Исаева состояло в том, что разгадка тайны была настолько элементарной, что в истину было просто невозможно поверить. Андрей нервно хмыкнул и закусил губу, подумав о том, что если сейчас его предположение подтвердится, то он был дураком, потому что отгадка личности Лизы все это время лежала перед ним на поверхности.

***

В этот момент Андрей задал себе, пожалуй, самый резонный вопрос: что он вообще знал о ней или (чего уж там теперь?) об этой Лизе-Алисе-Элисон Грейсон, кроме того, что это милая, остроумная и чертовски умная девочка? Только придуманную ею легенду, общую для чеха и для него, хотя Алексу лже-Элисон наверняка рассказывала о себе намного больше. И эта легенда заключалась в том (Андрей не заметил, как раздраженно забарабанил пальцами по столу, набирая ударами темп), что ее «родители» много лет назад переехали в Эдинбург, а потом перебрались в какую-то богом забытую дыру в Шотландии.

«Кстати, узнать бы у Алекса, как эта „дыра“ называется. А вообще, было очень удобно „сослать“ родителей куда подальше, чтобы не знакомить их с работодателем в лице Алекса!»

Далее, придуманная ею биография говорила, что ее папа, которому лже-Элисон дала имя Валентин (видимо, чтобы не уходить далеко от семейной истории), называл ее Алисой, поскольку очень любил русский рок. И самый прикол был в том, что «ее папа» и правда его любил. Исаев своими глазами видел у Домбровского на столе компакт-диски с записями «Чайфа» и Сукачева.

Следующим номером программы, который отколола эта актриса («Ее бы в пару к Алексу в театр, отбоя от зрителей не было бы», – мстительно подумал Андрей), стали умело слитые ею в небытие несколько лет собственной жизни. «Ребя-ата, – Исаев прямо-таки передразнил ее интонацию, – ничего интересного со мной тогда не происходило».

Затем эта поганка без перехода, прямо сходу открыла перед Алексом и Андреем новую главу своей жизни и рассказала, что сначала она поступила в университет «Ковентри» (а это так, на минуточку, один из престижнейших ВУЗов Великобритании). После чего втерла им, что на втором году обучения в «Ковентри» она взяла академический отпуск, чтобы… «Как это она загнула мне тогда? – окончательно разозлился Исаев. – Ах да, „попутешествовать по миру“!.. Посмотрел бы я на эти ее „путешествия“, где так здорово преподают чешский. И кстати, узнать бы еще у нее и у „ее папы“, какими другими иностранными языками она владеет».

И, наконец, после «Ковентри» лже-Элисон (а это было три года назад) поступила в Манчестерский университет, который, к слову, также является одним из ведущих английских ВУЗов, где ее и нашел Алекс. Или, скорей уж, это она на него вышла. Ну, а поскольку этот чешский лопух («И я тоже хорош!») не стал проверять, откуда у ее родителей, проживавших в «богом забытой шотландской дыре», такие деньги на ее обучение в «Ковентри» и «Манчестере», она засадила Андрею и Алексу еще одну байку о том, что ее «родители долго копили на ее образование». А поскольку Алекс, этот дважды лопух, не сфотографировал ее водительские права, чтобы переслать их Андрею («А я, дурак в квадрате, не удосужился их у нее попросить, хотя мог пробить в Интерполе ее ID»), то «милую девочку» остается только еще раз поздравить! Но не совсем. Потому как теперь у Андрея появилась к ней целая куча вопросов.

Во-первых, какого черта он повелся на ее когда-то вскользь брошенные ему нелестные слова о том, что она «не хочет с ним тесно сближаться?» И не в ее придуманной антипатии дело. Она раз пятнадцать была у него в гостях вместе с bro, она и Андрей прекрасно общались, перешучивались и перезванивались (вспомнить хотя бы ту недавнюю историю с сыром). Но это она пыталась отогнать его от себя, чтобы он не прищучил ее. И он на это повелся.

Далее, хотелось бы знать, кто на самом деле оплачивал проживание, траты, грубо говоря, кто содержал Элисон на момент ее обучения в «Ковентри» и «Манчестере»? Потому как «ее папа» вообще считал, что она безвылазно сидит себе в Греции, и только два года назад, когда Элисон покинула (или была вынуждена покинуть) Манчестерский университет, возникла эта бизнес-школа в Швейцарии. Это – два.

Три. Почему она бросила «Ковентри», «Манчестер» и бизнес-школу, так и недоучившись? А ведь ей нравилось там, он еще помнил ее фразу на этот счет, когда она вместе с Алексом в первый раз была у него дома. И, кстати, куда делся шрам на ее запястье, о котором несколько раз упоминал Домбровский? Она носила открытые платья, и Андрей бы точно заметил вспухшую линию на ее руке. Но шрама не было. Это – четыре.

Пять. Почему Лиза-Алиса-Элисон, три года назад подписав с Алексом контракт на ее PR-услуги, первые полтора года категорически отказывалась ездить с чехом в командировки? И почему она до сих пор избегает мелькать в телевизоре? Боится, что отец увидит ее? Сомнительно. Для отца у нее была припасена внешность чужой тому Элисон. Есть другой ответ: она кого-то боялась. Или до сих пор кого-то боится.

Отсюда вытекает вопрос номер шесть. Почему по словам Алекса лже-Элисон еще в первый год работы на него предложила ему купить и зарегистрировать на его имя телефонную симку для нее плюс снять на его же имя квартиру ей в Праге для деловых встреч, за которые, правда, сама же аккуратно платила? У нее были средства? Чудесно, откуда? Тем более, что Андрей несколько раз замечал, что она предпочитает расплачиваться только наличными.

И, наконец, седьмой вопрос. Хотя это уже не вопрос, а факт чистой воды. Только последний месяц Алекс и его, черт ее раздери, пресс-атташе более-менее регулярно вместе куда-то ездят. А до этого (и это в течение двух с половиной лет!) Элисон находила время увидеться с Алексом только два-три раза в месяц. Хотя (опять же, по словам чеха) регулярно звонила ему и общалась с ним по «Фейстайм» (причем, как мы помним, сим-карта и телефон были куплены и зарегистрированы на имя Алекса). Ссылаясь на заботу о родителях, в основном, о матери, Элисон не всегда сразу отвечала на звонки, но всегда перезванивала и предельно честно и четко выполняла свои обязанности. А что, если часть PR-дел для Алекса исполняла не она, а кто-то другой? Ей было вполне по силам оплатить услуги какого-нибудь небольшого, но толкового PR-агентства.

И вот здесь любой нормальный человек сделал бы следующее. Позвонил бы телохранителям, приставленным в Чехии к Алексу, и потребовал, чтобы те поймали ее, потуже ее спеленали и, как посылку с зеленым горошком, доставили бы в Москву, где ее ожидала бы очная ставка со всеми отсюда вытекающими, но… Но нормальным человеком в обывательском смысле слова Андрей Исаев не был.

Проблема в том, что он поверил ей. И несмотря ни на что, продолжал ей верить. Опираясь только на собственное чутье, интуицию и что там еще в нем сидело, Андрей действительно верил в то, что Лиза не навредит чеху. Скорей уж, она бы его защитила, как защищала его, выдирая его из «Панкраца». Но теперь она сама нуждалась в защите. Потому что Никас Мило при всех его видимых плюсах и минусах совсем не тот добрый самаритянин, которым хочет казаться. И письмо Андрею он отправил не просто так. Он землю роет, чтобы ее найти. И он найдет ее, если ей не помочь. Так что Исаев все-таки поднял трубку и набрал русскоговорящему телохранителю Ресля.

Парня звали Вадим. Именно он был старшим в группе, которая сейчас страховала чеха.

– Привет.

– Добрый день.

– Вадим, где объект?

Объектом значился Алекс. А Лиза, как подозреваемая, была на их сленге ведомой.

– В настоящую минуту вместе с девушкой находится в аэропорту Гавела и регистрируется на рейс, вылетающий в Санкт-Петербург.

– С какой… девушкой? – моргнул Исаев и выпрямился в кресле.

– С Элисон Грейсон. А что, есть проблемы?

Андрей на секунду прикрыл глаза.

«Проблемы? Ага, есть. И еще какие!»

– Кстати, ты в курсе, – броневиком врезался в его мысли Вадим, – что у объекта отношения с этой девушкой?

– Мм, я в курсе, что у объекта отношения с этой де… – на автомате начал Исаев, и тут до него дошел смысл вопроса. – Какие еще отношения?!

– Ну, – замялся Вадим, – я бы сказал, что тесные.

– Насколько тесные? Они в песочнице вместе, что ли, играют? Не любовные же?

– Ну, вообще-то, так точнее. Да, любовные.

«Ах ты, господи…»

– И как давно? – потерянным голосом поинтересовался Андрей, в понимании которого ситуация час от часу становилась лишь хуже.

«И что теперь делать-то? Давай, быстро соображай. Что, снимать Алекса и лже-Элисон с рейса? Но будет скандал. К тому же, в аэропорту всегда много людей. И bro точно в это полезет, он не даст так просто забрать ее у него и… Да к черту! Зачем ты себя-то обманываешь?! Bro не будет стоять в сторонке и, как малахольный, визжать: „Помогите! Полиция!“ Это он с виду у нас милый эльф. А на деле это тренированный спортивный чувак, причем, без особых комплексов. И он полезет ее защищать, и в аэропорту будет драка. И вот этого он мне уже не простит. А с другой стороны…»

– Что «как давно»? – между тем не понял Вадим.

– Связь у них как давно?! – рявкнул Исаев.

– Со вчерашнего дня. Она, как я выяснил, вчера сняла номер в гостинице. Он остался у нее ночевать, а утром…

«Все, bro, я тебя поздравляю. Я не знаю, как ты умудрился с ней переспать и знаешь ли ты, что это Лиза. Но если сюда добавить „радость“ Домбровского от этого известия, то тебе светит уже не СИЗО, а форменная крышка».

– … утром они вместе пошли в кафе, потом он ей цветы купил, и она поехала к нему домой, откуда они вместе отправились в аэропорт. Кстати, у них даже сумка одна на двоих… Андрей!

– А?

«Давай, убивай меня до конца, чтобы я больше не мучился».

– Посадку на их рейс объявили. Так мне останавливать их или нет? Но если что, мы с коллегами билеты на тот же рейс уже взяли.

– Понятно. Не надо их останавливать… – («Дам им день, может, два, пока сам во всем окончательно не разберусь.») – Приедете в Питере, поставьте в их номер в гостинице видеокамеру. И вообще, глаз с них там не спускайте.

– Не понял. Ты что, хочешь, чтобы я за их ночными сеансами любви наблюдал? Слушай, тут давай уже без меня, потому что я…

«Ты придурок?!!»

– Мать твою! Вадим, я знать хочу, что к ним никто не ворвется, что им не навредят и что их никто не тронет! – пожалуй, впервые за многие годы взорвался Андрей и бросил трубку, не услышав, как при этих словах Вадим изумленно и обиженно фыркнул.

Знаете, есть такое понятие: «Авторский блок»? По-другому это можно выразить так: «Писателю больше нечего сказать читателям». Так вот, сейчас у Исаева был как раз такой блок. Сказать ему было попросту нечего. Зато очень хотелось прийти в себя и еще больше – закурить. Что он и сделал: достал пачку, выбил щелчком сигарету, открыл окно и, собирая в голове распотрошенные мысли, уставился на оживленный в это время проспект. По тротуару шли люди. Молодой парень, не допив, бросил под ноги банку с какой-то розовой слабоалкогольной гадостью. У входа в метро мялась бабулька, продавая тюльпаны с рук. А Исаев все гонял и гонял в голове вопрос: «За что мне все это?» Нет, он, конечно, хотел, чтобы у bro все было хорошо. Но не такими же средствами? А с другой стороны, может, он себя накрутил, и Элисон вовсе не Лиза?

«Ладно, хватит ныть. Пора собирать доказательства. Если я их еще, конечно, найду». – Андрей ввинтил бычок в пепельницу и набрал Вовке.

– Что, опять презентацию делать? – обреченно поинтересовался Петров.

– Нет, другое делать будем. Зайдешь ко мне?

Через минуту Вовка стоял на пороге.

– Садись.

«Хорошенькое начало», – подумал Петров. Между тем Исаев принялся ясно и недвусмысленно обрисовать ему ситуацию.

– Это она? – Вовка посмотрел на портрет Лизы, к тому времени распечатанный Андреем на принтере.

– Она. А, может, и не она. Вот поэтому ты сейчас следственный эксперимент проведешь.

– А что сам?

– А я, как лицо заинтересованное, могу начать подгонять услышанное к мной увиденному. А мне голые факты нужны.

И вот здесь надо кое-что пояснить.

При всей своей кажущейся легкомысленности Петров был в «Альфе» далеко не статистом. Во-первых, он очень быстро, практически сразу въезжал в любую самую сложную ситуацию. Вот и сейчас он задал Исаеву только один вопрос:

– Фадеев в курсе?

– Нет, но скоро будет.

По сути это означало карт-бланш для Петрова («Вов, если шеф придет с этим к тебе, ты не подставляешься. Либо валишь все на меня, либо говоришь ему только то, что сам слышал, что знаешь»).

Во-вторых, у Петрова был какой-то невероятный дар доставать из, казалось бы, самого безнадежного свидетеля максимально подробное описание подозреваемого. Происходило это примерно так:

– Ну так как все-таки выглядел этот мужчина?

– А я помню? – собеседник уныло пожимает плечами. – Я видел его неделю назад.

– И он был афроамериканцем.

– Да вы что? – смеется свидетель. – У него была обычная славянская внешность.

– И лицо смуглое, как у южанина.