Каждый раз у него вызывало изумление это чудное колдовство. Он никак не мог понять, как Зеркальщикам удается перейти в любую точку мира через карманное зеркало или отражение в самоваре. Однако та сила, которая делала обычных людей магами, подчинялась совсем другим законам, исправно выполняя манипуляции с пространством. Вот он стоит на площади, а в другой миг уже выходит из зеркала, будто из двери. И что с того, что обе стекляшки совсем не подходят в размерах, дабы пропустить взрослого человека? С помощью невиданной силы их границы стирались, оставалась лишь суть. Именно из-за этого колдовства обычные люди и боялись Зеркальных магов, закрывая окна ставнями и занавешивая зеркала в домах.

Оказавшись внутри башни, Митя заозирался. В комнатке царила темнота, и он вновь использовал зеркальце. Теперь оно освещало ему дорогу, как солнечный зайчик. Льющийся из зерцала свет послушно перепрыгивал с одного предмета на другой. Выскочив в коридор, Митя прислушался. Ему почудился шум в основном зале, и он, поспешив туда, вытаращил глаза от увиденного.

В комнате с агрегатом валялся венский стул, а рядом – одинокая черная туфелька. Над ними же на проводе, перекинутом через деревянную балку, висела Анна. Ноги ее в шерстяных коричневых чулках дергались, как язык колокола, не находя опоры. Пальцы скребли шею, которую все сильнее стягивал провод.

Подле девушки суетился Игнат Исаакович.

Анна захрипела, и Митя бросился вперед, но начальник опередил его, легко, словно перышко, подхватил девушку и рявкнул:

– Провод режь!

Митя заметался в поисках ножа, потом устыдился своей несообразительности и обрубил его острым Зеркальным краем.

Анна закатила глаза и обмякла в объятиях Зеркальщика.

– Игнат Исаакович, как же так?! – Митя смотрел на начальника, не веря своим глазам. – Вы же клятву давали!

Маг обернулся и медленно, будто впервые увидев, смерил Митю взглядом. А тот продолжал с нарастающим волнением:

– Как же вы могли причинить вред человеку, девушке?! А заповеди Зеркальщика – «не убий»?! Я считал, что вы их чтите! А ведь еще и Агриппину пытались подставить – конечно, вы, как старший маг, наверняка имеете возможность попасть в тот чуланчик. Эх, Игнат Исаакович!

– Дмитрий, ты дурак?

Митя обмер. Во-первых, полным именем его называл только отец, и то перед тем, как пороть, а во‐вторых, вопрос его просто огорошил.

– Что, простите? – зачем-то переспросил он.

– Ты дурак или ротозей? Неужто тебе могло прийти в голову, что это моих рук дело? А главное, зачем?!

– Вы прогресс не уважаете, – стремительно краснея, пролепетал Митя, чувствуя себя идиотом.

– О прогрессе мы после поговорим, а сейчас бегом за врачом, или грех на душу возьмешь, позволишь девушке преставиться?

Митя ошарашенно замотал головой и развернулся к выходу.

– Куда! – настиг его окрик наставника. – Через зеркало давай!

Ругая себя за несообразительность, Митя глянул в зеркало, но увидел лишь темноту.

– У них зеркало зашторено, – признался он, – а через витрину я еще не тренировался.

Игнат Исаакович возвел глаза к потолку, как бы вопрошая, за что ему такой ученик, и тут же рявкнул:

– Тогда бегом! Одна нога здесь…

Не слыша окончания фразы, стажер выбежал прочь.

Он мчался по спящим улочкам и сам не понял, как оказался возле аптекарской лавки. Словно утопающий, хватающийся за соломинку, стажер заколотил в дверь.

Почти сразу, будто хозяева и не спали, послышались шаги. Дверь распахнулась, и неровное пламя керосиновой лампы осветило аптекаря.

– Дочка? – подался мужчина вперед, но, едва увидев Митю, сник. Однако стажер не придал этому значения, его миссия была куда важнее.

– Там в башне Анна, ей плохо. Помощь нужна, – пробормотал стажер, не зная, что можно сказать, а что нет.

– Уже бегу, – пообещал аптекарь и исчез в недрах дома. Митя слышал, как он засуетился, заскрипели под ногами разбуженных жильцов половицы. Он не стал ждать, когда тот выйдет, а медленно поплелся в сторону департамента. Чувствовал себя Зеркальщик преотвратно. За одни сутки он подвел девушку, допустив нападение на нее, а также оклеветал и ведьму, и наставника.

– Вернусь в академию, как хотел батюшка, – бормотал себе под нос Митя, пиная невидимый камешек по мостовой. – Толку-то, что маг, хуже изгоев себя веду, подозреваю и обвиняю всех подряд, вру…

Он зло взлохматил волосы и прибавил шагу, твердо решив, что сейчас зайдет в департамент за тем малым, что принадлежало ему, уйдет навсегда и после никогда в жизни не вспомнит о своей избранности. Когда он добрался до кирпичного здания, пошел дождь. Запах сырости впитывался в стены, в одежду, превращал утоптанную глину в грязь под ногами. Уставший и вымокший, Митя прошел служебным ходом в департамент. Общая комната пустовала, лишь телефонный аппарат поблескивал лаковым боком. Митя похлопал по нему, как по верному другу, и уже собрался пройти в свою каморку, когда услышал в коридоре возню. Затем короткий девичий крик – и все смолкло. Митя осторожно прошел вперед и едва не столкнулся с Агриппиной.

В дорожной одежде, с потертым саквояжем, ведьма походила на кладбищенскую ворону, готовую к перелету. Увидев Митю, она прикрыла спиной зеркало и натянуто улыбнулась:

– Ты чего тут, милок? Час-то поздний.

– Я так, за своим, – буркнул Митя и задумчиво посмотрел на Агриппину. – А вы ничего не слышали?

– Нет, что ты, – отмахнулась старушка. – Вот забежала за травками.

– Ночью? – Митю разбирало внезапно накатившее любопытство.

– Ну а что же, когда надо, тогда и забежала, – огрызнулась ведьма, елозя по стеклу, точно прилипшая. – Ладно, пора мне.

– Куда? – Митя шагнул вперед.

– Вот ты неугомонный! К сестре, приболела она, доволен? А теперь брысь!

– Ночью? – снова повторил Митя.

– Да чтоб тебя! Не мешайся под ногами, целее будешь! – рявкнула старуха, и снова, как и вчера, почудилось стажеру, что глядит на него само зло.

– Это вы напали на Анну, я прав?

– На кого? – переспросила ведьма и тут же отмахнулась: – А хоть бы и так, поделом ей – не будет лезть куда не положено! Я даже мать ее предупреждала, все без толку!

– Да она-то тут при чем?! Это прогресс, вы его не остановите! – Он потянулся к телефонному рожку, но ведьма заметила.

Агриппина подскочила к Мите и, схватив его за ворот, легко встряхнула, точно был он не статным юношей, а нашкодившим щенком. Но более его поразила не сила старухи, а то, что открылось ему в зазеркалье. Там, замерев, точно муха в янтаре, лежала Варенька. Русые волосы рассыпались по плечам, на лице тревога, левая рука придерживает пуховый платок, накинутый на плечи. Будто спящая красавица из сказки, уколовшаяся ядовитым веретеном.

– Да вы совсем обезумели! – воскликнул стажер, пытаясь вырваться. Но куда там, Агриппина и слушать его не стала. Вместо этого ведьма толкнула его вперед, и он не успел понять, что происходит, как угодил в зеркало, оборвав телефонный провод.

Серебристая поверхность пошла неприятными пузырями и с чавкающим, трясинным звуком втянула юного Зеркальщика внутрь себя.

Мите показалось, что на него упала каменная плита. Невиданная тяжесть прямо-таки прижала его к земле.

– Сдался мне твой прогресс, – зло сплюнула ведьма. – Полюбуйся-ка лучше, какая силища! – Она вздернула подбородок, явно гордясь своими поступками.

Митя с неприязнью глянул на старуху: нашла чем гордиться! Куда важней ему было вытащить отсюда Варю. Он понимал, что долго девушка не продержится. Того и гляди обезумевшая ведьма разобьет ее на мелкие осколки, да и его, Митю, тоже. Таким, как она, изгоям, клятвопреступникам, свидетели не нужны.

– Вы арестованы! – просипел Митя.

Ведьма зло прищурилась и, пропустив слова стажера мимо ушей, продолжила прерванный разговор:

– А вы у себя под носом ничего не видите. Как кутята слепые, а еще великие Зеркальщики. Вон как Игнат этим кичится, и ты таким станешь, не сейчас – так позже. Еще и прогресс свой сюда приплетешь. Жаль мне тебя, горемычного, и Варюшку жаль, да только у нас, ведьм, свои заповеди есть, по ним жить надо.

Митя постарался призвать силу, вырваться из омута колдовского зеркала. Однако сил хватило только на то, чтоб рожок от телефона в его руках превратился в рог. Наверное, в такой трубили древние воины, кидаясь в битву. И Митя затрубил в него из последних сил.

– Ты чего это удумал? – спохватилась ведьма, однако в тот же миг раздался оглушительный звон, точно задребезжал гигантский телефон. Мир озарила яркая вспышка, и Митя скользнул в спасительную тьму.

Сквозь подзоры на окне в комнату пробивался теплый солнечный свет. Пахло сиренью и свежестью.

Митя заморгал и с удивлением понял, что лежит не в своей кровати, а на кушетке в кабинете начальника, под верблюжьим одеялом. Не зная, что и думать, он сел на кровати и начал одеваться. Минут через пять в комнату вошел Игнат Исаакович.

– Ну что, боец, выспался? – поинтересовался Зеркальщик.

Митя кивнул.

– Это хорошо, тогда жду только тебя, дело есть срочное. Убийство в Остроленском, как раз по нашему профилю.

Митя тихо спросил:

– Что с Варенькой?

Начальник снял пенсне, протер стекла:

– В порядке она, в порядке. Не знаю, зачем Агриппина ее уморить хотела, но, видно, совсем из ума выжила. Я девушке память подправил, так что и не вспомнит о своих злоключениях. Да право сказать, она толкового ничего не рассказала. Мол, вышла старуха из зеркала да утащила ее за собой. Как в страшилках детских, ей-богу.

– А Агриппина, – не сдавался стажер, – с ней что будет?

– Будет. – Игнат точно прожевал слово. – Ничего не будет. Ее больше нет, за это, Митя, можете не волноваться.

– Ясно. – Стажер кивнул. – Вы простите меня, я повел себя как болван, сам не знаю, что на меня нашло. Только я одно в толк не возьму, как вы меня спасли?

– Коммутатор. Он уловил ваш сигнал из зазеркалья. Странно это, но та часть телефона, которую вы утащили с собой, сработала. В башню пришел сигнал из департамента. Я сразу понял, что вы, друг мой, снова вляпались. А подоспев, спас не вас одного, а двоих.

– Неужто Агриппина так ненавидела будущее, что готова была безвинных людей извести? И я этого не осознал. – Митя помрачнел.

– Так и я не осознал, а ведь у меня опыта куда больше, – признался Игнат Исаакович, – что ж теперь горевать.

– Уйти хочу, наверное, мне среди Зеркальщиков не место, – решил Митя, не сводя глаз с зеркала в резной раме, что стояло в кабинете начальника, весь разговор ему чудилось, будто серебристая гладь волнуется, переливается. Точно некто с той стороны слушает их беседу.

– Позвольте, а где же вам место? – удивился Игнат, разглядывая ученика.

– Среди людей, буду служить прогрессу.

– Служите бога ради, – волшебник поднялся, заслоняя собой зеркало, точь-в-точь как ведьма накануне, – но чтобы на дежурствах в департаменте были как штык! Или мне прикажете одному за порядком следить и за изгоями гоняться? – Он похлопал по резной раме, и Митя облегченно вздохнул: конечно, наставник всего лишь настроил портал. – Ну так что? – Игнат все еще ждал ответа.

Митя замотал головой и, смущаясь, спросил:

– А раз вы не против прогресса, можно я для департамента паровое авто приобрету? Быстрее полицейских будем на место прибывать.

Игнат Исаакович как-то тоскливо взглянул на стажера, затем потер переносицу, надел пенсне и молча шагнул сквозь Зеркальную гладь.