Глава 3.

Пока итальянский юг замер в ожидании туристического сезона, в центре застрял антициклон и жара уже в мае стояла невыносимая. Что же будет в июле и августе, спрашивали себя жители, задыхаясь от духоты.

Саша сто раз пожалела, что приехала к подруге Соньке в Эмилию-Романью. В Тоскане хотя бы в погребе замка прохладно, а винодельня семьи Россетти арендовала под склад своего ламбруско погреба соседей. Не придешь, не попросишься отсидеться пару часиков.

Сонькиным близнецам жара нипочем, носятся по двору и виноградникам, домой не загонишь. А во взрослых уже и вино не влезало, лишь сок, разбавленный водой. Кондиционеров в старинном каменном доме не было, оставалось лежать на кроватях, ленясь даже шевелиться, и болтать о каких-то незначащих вещах. Лишь вечером, когда спускалась темнота и приезжал с работы Марко, муж Сони, они выползали в аркаду дома поужинать и слегка оживали.

«Надо было лететь с Лапо в Америку» – грустила Саша, забывая, что не полетела именно потому, что не способна на длительные перелеты. Да и у Лапо – командировка по винным делам, зачем мешать. Но зной она не выносила еще сильнее и теперь кручинилась и ругала себя. Но не сильно, на сильные эмоции сил не было – жара!

В таком состоянии ее и застал неожиданный звонок.

Они давно не общались с Бальери, поздравляли друг друга с праздниками, вот и все общение. Саша следила за его писательской карьерой, вздыхала, вспоминая свою глупую влюбленность и печалилась, что от некогда блистательного Лиса на фотографиях осталась лишь тень. Становилось ужасно грустно, ведь осознание того, что какая-то часть жизни ушла безвозвратно, всегда вызывает грусть. Ах, каким он был, неподражаемый, ироничный, харизматичный, невероятно умный и элегантный Лис!

И вдруг – он звонит. Душное оцепенение пропало как по взмаху волшебной палочки, стоило увидеть номер на дисплее телефона. Лет восемь назад она бы многое отдала за этот звонок…

– Жарко? Привет, Аликс, как вы там терпите этот ужас?

Никто больше не называет ее так…

– А вы не терпите? – Вместо приветствия поинтересовалась Саша.– В Риме не прохладнее.

– А я не в Риме, я в очаровательной деревне под названием Позитано, о которой вы непременно слышали. За балконом бескрайнее море, воздух пахнет апельсинами и – вот как раз сейчас – белые яхты скользят по синей глади.

– Я смотрю, писательство въелось в вашу кровь, то-то вы выражаетесь так образно! Так и вижу и море, и яхты. Но если вы позвонили, чтобы потравить душу человеку, изнывающему от сорока трех градусов выше нуля среди виноградников Романьи, то…

– Я позвонил совсем не за этим, хотя надеялся, признаюсь, что описание пейзажа тронет вашу душу. Тьфу, я и правда разучился выражаться нормальным языком. Аликс, я хочу позвать вас в Позитано, если супруг не будет возражать. Скажите, что я беру на себя всю ответственность!

– В посягательстве на мою честь вы никогда не были замечены,– фыркнула Саша. -Так что… Но с чего вы решили меня пригласить?

– Я предлагаю сменить жару и скуку на морской бриз, южные пейзажи и небольшое расследование. Совершенно неопасное, я присмотрю за вами.

– Расследование? Это по вашей части!

– Уже нет, Аликс. И потом, я дал слово… я никоим образом не могу вмешиваться в работу местной полиции. Вы – другое дело. Как вы всегда говорите – обычному человеку рассказывают больше, чем полиции. Так я могу надеяться? Хотите я сам позвоню вашему мужу.

– Который уехал по делам в Америку аж на две недели. И я с удовольствием приеду, как минимум есть повод убежать от жары.

– Вы будете жить в очаровательном пансионе с балконом на море.

И Саше захотелось немедленно оказаться на том балконе! Сонька не обидится, за два дня они поболтали обо всем, что пришло в голову, а что не пришло – на то все равно не было сил.

Глава 4.

– Вы будете жить в нашей лучшей комнате! Принцесса. – Худенькая светловолосая девушка бежала впереди Саши и все пыталась отнять у нее чемодан. Два часа назад Бальери встретил ее на вокзале в Риме, повезло быстро добраться без пробок.

– Principessa… – Снова повторила девушка, покатав на языке непривычное слово, за всю жизнь ни с одной принцессой она и рядом не стояла.

– Давай договоримся, мы на «ты» и никаких принцесс. Это титул мужа, я тут совсем не причем. И кстати, у меня тут наше лучшее вино, «Липпина», так что давайте откроем бутылку и потом ты мне все расскажешь. В принципе дотторе Бальери ввел меня в курс дела.

Вино разлили на террасе. Легкий морской ветерок шевелил белую скатерть, смешивал аромат апельсинов с морской солью. Адское пекло осталось позади и Саша впервые за последние дни почувствовала зверский голод, организм требовал наверстать упущенное.

Бриана поставила на стол глиняное блюдо с шариками фрикаделек польпеттини, лоснящимися в лимонном соусе, густом, как золотое море на закате. На блюде взрывались алым пламенем дольки помидор с серебристыми анчоусами – солеными, тающими на языке, как морская пена на горячем песке.

Из глиняного кувшинчика полилось оливковое масло, зеленое, тягучее; хрустит корочка еще теплого хлеба, крошки падают в тарелку, оставляя масляные лужицы, но новый ломоть хлеба подбирает их дочиста. Саше показалось, что пальцы пахнут морем, солнцем и счастьем. Она жмурилась, впитывая восхитительный вкус, боясь открыть глаза и увидеть, что все это лишь снится и она снова умирает от жары.

На сковороде шипели le uova in purgatorio – неаполитанское блюдо один в один напоминавшее грузинскую шакшуку, только со средиземноморскими травками. Конечно, ни в каком Чистилище яйца не томились и даже об адском огне ничего не напоминало, никаких острых перчиков или избытка чеснока.

– Телевизионщикам не разрешили покидать Позитано. Продюсер в состоянии оплатить дорогой отель, а вот его помощница Фифетта живет у нас и я даже слегка снизила ей цену за номер. Продюсер потянет это без труда и… если она останется здесь мы сможем узнать много интересного.

Бальери взглянул на Сашу и в глазах его читалось: «Я же говорил, что девочка умница».

Саша кивнула, поняв Лиса без слов.

– Итак, в пансионе кроме нас с вами… то есть нас с тобой и Фифетты живет только пожилая пара из Германии, синьоры Крюгер, Лора и Вернер. Они очень приятные, воспитанные, не из тех немцев, что… ну, вы понимаете. Лора родилась в Италии и еще ребенком уехала с семьей в Германию. Супруги знакомы с детства. Она домохозяйка, он врач скорой помощи на пенсии, сюда приехали отметить юбилей совместной жизни.

– То есть когда этот маэстро пришел сюда и… э… помер, Фифетты здесь еще не было, а к остальным он прийти не мог. А кстати, почему маэстро? Он же не художник. Если он что-то готовит на камеру, то скорее шеф Макс. И как его зовут на самом деле?

– Зовут его Массимо Томмазини, но официально он больше известен как маэстро Макс. Маэстро потому, что он приравнивает себя к художникам, он творит чудеса и создает настоящие произведения искусства из ароматов, в первую очередь он парфюмер.

– Надувательство. – покачал головой Бальери. – Духи невозможно создавать перед камерой в прямом эфире Нужны температуры, специальное помещение… Если он действительно сам создает духи, то делает это в другом месте, для зрителей лишь устраивают представление.

– И что, он создает известные ароматы?

– Не слишком известные, но очень дорогие. Это не массовое производство, как у каких-нибудь Дольче и Габбана, его ароматы в парфюмерном отделе универмага не купишь. Только по специальной подписке.

– Не знаю, как у него, а у Дольче и Габбана я последнее время духи не узнаю. Как будто подделка в знакомом флаконе.

– Это не подделка. – На террасу впорхнула невысокая кудрявая девушка. – Во-первых, натуральные компоненты духов не могут быть одинаковыми, они растут в природной среде с разными погодными условиями в зависимости от года. Жасмин прошлого года и этого года могут иметь разный аромат! А во-вторых, чаще всего натуральные ингредиенты заменяются теперь синтетическими, а это уже совсем другой запах.

– Для удешевления производства?

– Не только. В парфюмерном мире всем заправляет организация IFRA- международная ассоциация ароматов. Она определяет стандарты безопасности парфюмерной продукции. Парфюмеры вынуждены подчиняться этим требованиям и либо убирать отдушку из аромата, либо заменять натуральную на синтетическую. «Шанель # 5» пахнет сегодня совсем не так, как десять лет назад.

– Ничего себе. И парфюмеры правда обязаны это делать?

– Конечно. Иначе им придется снимать духи с производства.

– Знакомьтесь,– включилась Бриана. – Это Алессандра, а это Фифетта.

– Вы хорошо подготовились к сьемкам. Помощник телевизионного продюсера знает все о духах. Brava. – Сказал Бальери.

– Так мой шеф не телевизионный продюсер. Он персональный продюсер маэстро Макса. Был… То есть он вел все его дела, включая съемки.

– И вы каждый раз готовите все эти вкусные и красивые блюда?– поинтересовалась Бриана.

– Что вы, конечно нет! Большинство пирожных – это просто муляжи. Можно испечь одно, чтобы красиво откусить перед камерой, но остальные – искусственные. Они хорошо сморятся на экране, у натуральных может что-то потечь или растаять, а муляжи остаются свежи и прекрасны.

– Нам осталось услышать, что маэстро Макс не создает ароматы перед камерой.

Девушка покраснела. – В принципе не создает… все это делается в лаборатории, но перед камерой он повторяет все основные действия. Нельзя же снимать изготовление духов целый день, это долгий процесс, зрителям просто надоест.

– Надувательство. – Резюмировал довольный Бальери.– Я оказался прав! Но расскажите нам дорогая Фифетта, что происходило в то утро, когда… когда маэстро Макс умер.

– Да ничего особенного не происходило.

– А вы постарайтесь вспомнить. Полиция все равно будет спрашивать вас об этом еще много раз, так давайте вспоминать, вдруг вы забыли какую-то деталь?

– Все, как обычно, Мы собирались репетировать. Луиджи, продюсер, и маэстро Макс выпили по чашечке кофе. Я приготовила реквизит для съемок, принесла полотенца для Макса.

– Которыми он вытирал руки на съемках?

– Нет, что вы. Мы всегда оставляем пакет с полотенцами, пропитанными настоем лаванды. Когда слишком жарко или Макс нервничает, он просто вытирает лицо полотенцем с лавандой и успокаивается. Он сам придумал такой способ. Я такая рассеянная, забыла эти полотенца в пансионе. Пришлось возвращаться. В то утро пришла эта женщина…

– Какая женщина?

– Хозяйка местного кафе. Где должны быть съемки. Нелли или Ненелла, как-то так ее зовут.

– Анналена. – Подсказал Бальери.

– Да, точно, Анналена. Она всех разозлила, а особенно – Макса. Притащила свою перечницу, она, видите ли, нанесла на нее логотип и хотела, чтобы перечница стояла на столе и попадала в кадр. Представляете, решила бесплатную рекламу получить!

– Как можно разглядеть что-то на перечнице? – Удивилась Саша.

– Так это высокая деревянная перечница, которую обычно используют в ресторанах, ну, знаете, такая – сантиметров 50, как большая скалка. Из оливкового дерева. Она увидела, что у Макса такая же и решила, что можно заменить на ее собственную.

– Не заменили?

– Конечно, нет.

– Еще раз по порядку,– сказал Бальери. – Собрались все вместе, Луиджи и Макс выпили кофе, вы подготовили реквизит и полотенца. Пришла Нунция с перечницей. Что дальше?

– Дальше мы обговорили, как построим репетицию, до нее оставался час и… и все разошлись с террасы по своим комнатам. А потом… Макс не пришел на репетицию, мы его искали, звонили и… узнали, что он умер.

– Посторонних на террасе не было?

– Только эта женщина, Анналена. Любопытствующие заглядывали, но на террасу не выходили. А операторы пришли за несколько минут до съемок.

– Вы ничего или никого не забыли, Фифетта?

– Нет! Больше ничего не было. Простите, но мне пора, Луиджи ждет. Я все еще на него работаю! – Фифетта упорхнула.

Бриана смущенно откашлялась.

– Я забыла… только сейчас вспомнила… это плохо, да?

– Что вы забыли?

– Вечером… за день до того, как… ну, вы поняли… я пошла прогуляться по пляжу и увидела парочку. Я бы не обратила на них внимания, но женщина… она была необычной.

– В каком смысле?

– Она была красивой. Не просто красивой, а в таком старомодном стиле, настоящая кинозвезда! Была такая актриса или стриптизерша, во всех журналах печатали ее фото, Дита фон Тиз. Она одевалась в стиле 30х годов. Так же красилась, прическу старомодную делала, лицо выбеливала… А эта женщина, ей не надо было специально наряжаться, в ней это было – особый шарм. Ну… как Мэрилин Монро. Просто потрясающая!

– И почему вы вспомнили сейчас про эту женщину, Бриана?

– Потому что мужчина с ней был маэстро Макс.

– Вы уверены?

– Да, уверена. Я просто только сейчас вспомнила.

– Что еще вы забыли? Сначала вы запамятовали, что в доме кто-то был или вам это почудилось, теперь о встрече с Максом за день до его смерти, что еще, Бриана?

– Больше ничего…

– Как вела себя парочка?

– Они шли по пляжу. Он так смотрел на нее… он точно был по уши влюблен! А она вела себя отстраненно.

– Как она выглядела?

– Глаза огромные, миндалевидные, высокие скулы. Блондинка, длинные волосы локонами. Знаете, женщины обычно находят недостатки в других женщинах, но эта была совершенством.

– Дита фон Тиз – жгучая брюнетка,– сказал Бальери, а Саша ухмыльнулась. Так-так, стриптизершами интересуемся, значит.

– А Мэрилин Монро- блондинка. Я же о стиле, в целом.

– Итальянка?

– Тогда я подумала, что иностранка, но теперь не уверена. Итальянка, но не наша, с севера.

– Итак, он влюбленно смотрел на женщину, а та отстранялась?

– Она смотрела на Макса с пустым выражением лица. Знаете, вроде изображала интерес, но на самом деле ей не было до него дела. А потом она сказала что-то резкое и оттолкнула его, да так сильно, что ему пришлось схватиться за фонарный столб, чтобы не упасть. А она развернулась и убежала.

– Какие страсти! – Присвистнула Саша.

– И вы забыли такую сцену? – Недоверчиво спросил Бальери.

– Если бы вы нашли труп, тоже обо всем на свете забыли бы!

Саша и Бальери посмотрели друг на друга и расхохотались.

Бриана убирала посуду, а Саша облокотилась о парапет террасы и любовалась видом. На небе ни облачка, солнце опускается к кромке моря, сливающегося с небом, только чуть более темного оттенка. Оно кажется неподвижным, лишь единственный парусник напоминает, что это вода. Жаркий южный день подходил к концу. Хотя разве это жара после только что пережитого в Романье…

– Устала или по аперолю? – Спросил Бальери. – Посмотришь на гламурную жизнь нашего роскошного местечка. Кстати, ходи здесь осторожно, в Позитано настолько узкие и кривые улочки, что чуть зазеваешься, или vespa собьет, или сумасшедший велосипедист.

***

Кафе, где должны были проходить съемки, оказалось закрытым, но на удивление тихим. Прошло чуть больше суток после обнаружения тела Макса и Саша полагала, что увидит полицейскую ленту, ведь полиция наверняка должна провести тщательный обыск и в отеле и в кафе. Но никаких лент не наблюдалось. Быстро они тут управляются, а еще говорят о южной неторопливости!

И тут раздался крик. Саша и Бальери переглянулись и, не сговариваясь, толкнули двери кафе, оказавшиеся не запертыми. Лис удержал ее на пороге:

– Я первый. Жди здесь.

Саша, естественно, не послушалась и они одновременно вбежали в зал.

Там стояла растерянная Фифетта, а у ее ног – расколотая фотокамера.

Увидев выражение лиц вошедших, девушка заторопилась:

– Я могу объяснить, я ничего не сделала.

– Мы слушаем.

– Я вернулась после того, как полиция ушла, и обнаружила, что задняя дверь осталась незапертой.

– Не похоже, чтобы полиция могла забыть.

– Может, они торопились, я не знаю, но я вошла… я ничего не вскрывала!

– Ты бы не заметила, что дверь не заперта, если бы не собиралась войти в кафе. Зачем?

– Здесь остался реквизит. Я хотела сфотографировать его для моего портфолио. Мне же придется искать работу!

– Именно сейчас? Раздался голос за спиной.

Саша обернулась и увидела незнакомого темноволосого мужчину в белой рубашке и джинсах. Он кивнул Бальери, удостоился ответного кивка и уже все трое вопросительно смотрели на Фифетту.

– Я жду.

– Я сегодня рассказывала про поддельные сладости… – девушка посмотрела на Сашу. – Они получились как настоящие. Я сама их сделала! Я побоялась, что их выбросят, а у меня нет фото. Мне же придется искать другую работу!

– Почему вы не спросили разрешения? Фактически вы вломились в чужую собственность. – Мужчина несомненно был полицейским.

– Так я собиралась, поэтому и пришла сюда! Я думала, что найду здесь полицию. Но никого не было.

– Она сказала, что дверь была открыта. – Сообщила Саша.

Мужчина вопросительно взглянул на Бальери.

– Разрешите представить вам главу местной полиции Луку Романо. Лука, это принцесса Орсини.

Глаза полицейского округлились, но Саша готова была поклясться, что видит в них искорки смеха, уж очень нелепым казалось сочетание всех, встретившихся в пустом кафе.

– Я помню свое обещание. Мы просто шли мимо и услышали крик. – Сказал Бальери.

– Я уронила камеру и она разлетелась… Вы же понимаете, такие снимки не делают на телефон! И закричала, я так испугалась! Это ведь не моя камера, а Луиджи, продюсера. И теперь мне придется работать на него бесплатно, – Девушка всхлипнула, неловко повернулась и смахнула со стола стопку блокнотов и книг. Два блокнота рассыпались на листы, сложенный тетрадный листок упал прямо у ног полицейского.

«Встретимся во вторник вечером в Le Sirenuse. Mamma Lola». – прочитал Лука вслух, а Бальери пробормотал еле слышно: – Обыск, значит, проводили?

– Это не место преступления и даже не номер, в котором проживал маэстро Макс. – Лука скривил гримасу. – Но я понимаю, что это не оправдание… Хотя и записка могла быть предназначена другому человеку.

– Поэтому и лежала в блокноте маэстро Макса,– Бальери поднял то, что осталось от блокнота. – Я же не ошибаюсь?

Фифетта закивала головой. – Это его блокнот.

– Кто такая мама Лола? – Спросил Лука.

Девушка пожала плечами: – Никогда не слышала.

– Кто-нибудь встречал это имя?

Присутствующие замотали головами.

– Может, она из Позитано? – Спросила Саша

– Деревня маленькая, я бы знал. – ответил полицейский.

– Идеальное имя для стриптизерши,– состроила гримасу Сашу. И есть только один способ узнать, кто она такая. – Все повернулись к девушке, та выждала мгновение для большего эффекта. – Сегодня же вторник? Я еще успеваю переодеться к ужину в вашем шикарном ресторане.