Глава 2
Подслушивать нехорошо, но интересно

«Берлога» поражала воображение: это был целый комплекс, состоящий из нескольких домов, окруженный массивным деревянным частоколом. На воротах висела огромная табличка из дерева, информирующая гостей, что они приехали в «Берлогу». Более не было никакой информации, что это: санаторий, турбаза или гостиница, видимо, хозяин данного заведения посчитал, что названия достаточно. Посредине участка стоял самый большой дом, построенный из огромных круглых бревен с панорамными окнами и украшенный иллюминацией. На улице уже начинались сумерки, и разноцветные огни светились, создавая новогоднее настроение.

– В таком доме должен жить Дед Мороз, – вслух сказала Беата, стоя у машины и рассматривая впечатляющее сооружение.

– Красиво? – радостно спросил Жека. – Вам туда, – гордо сказал он, словно делал Беате подарок.

– А вам? – решила повредничать она.

– Не, мы, работники, живем все вон в том доме, – Жека показал на крайний дом в глубине участка.

– А это что? – спросила Беата, указывая на второе по величине здание, соединенное с первым длинным переходом.

– Это сауна, – мечтательно пояснил водитель.

– Понятно, – Беата не любила бани. Они казались ей чем-то постыдным, скопищем порока и грязи, – обычный отдых современных буржуа, – философски заметила она вслух.

– Не, – серьезно помотал головой Жека, – буржуев у нас нет, на новогодние праздники «Берлогу» зарезервировала Агния Орлова, великая актриса.

– Ну тогда все понятно, – не стала вступать с недалеким Женькой в полемику Беата.

Он подхватил ее чемодан и понес в дом, а она решила взглянуть на Ладогу. Спуск к озеру тоже был благоустроен в духе сказочного домика с массивной деревянной лестницей. Когда Беата подошла к ступенькам, спускающимся вниз, то услышала странный разговор:

– Все пропало, все рушится, понимаешь ты или нет, – говорил молодой мужской голос. В нем чувствовались истерические нотки. Чувствовалось, что мужчина обладал тонкой душевной организацией.

– Еще все можно исправить, – женский голос тоже был расстроенным, но казалось, что представительница слабого пола старается не показать этого. Интонация выдавала в хозяйке голоса женщину в возрасте.

– Нет, ничего уже не исправишь, это конец, – показалось, что мужчина начал всхлипывать.

– Старуха может не дожить до Нового года, – сказала женщина, и было понятно, что эти слова дались ей тяжело.

– Эта тварь еще нас с тобой переживет, – все больше распалялся молодой человек, повышая голос.

– Тише, – шикнула на него женщина, и они замолчали.

Беата поняла, что если она сейчас направится в обратный путь, то ненавистный снег будет предательски скрипеть под ногами. Ветер с Ладоги уже залез под ее пуховичок, который был функционален только для московской зимы, а вязаная шапка на голове пропускала ветер, даже не думая его задерживать, заставляя свою хозяйку передергиваться от холода. Постояв еще немного, она решила, что пошли они со своими тайнами, и уже собралась идти в дом, как к ней навстречу по лестнице с берега Ладоги поднялась женщина. Вот кто был одет по погоде, так это она. На ней была огромная дубленка с капюшоном, отделанная чернобуркой. На ногах у незнакомки были красивые валенки белого цвета. Беата позавидовала ее наряду, в который раз поправив свою шапку, словно это могло хоть как-то помочь.

– Здравствуйте, – женщина улыбнулась дружелюбно, но глаза оставались холодными, как все вокруг. – Вы, наверное, Беата Иофе? – спросила она.

– Да, – подтвердила она свою личность.

– Что ж вы стоите здесь на ветру, проходите в дом. Да и одежда у вас не для этих мест, в такой одежде вы пропадете на Ладоге.

– Ну, я как-то не собиралась идти в лес, – грубо ответила Беата, – насколько понимаю, работать я все-таки буду в помещении.

Женщина, видимо не ожидая столь резкого ответа, взглянула на нее с интересом и представилась.

– Меня зовут Корнелия, – уже без особой любезности сказала она, – управляющая делами Агнии Орловой. Вы приглашены великой актрисой для работы с ее архивом. Пройдемте, я представлю вас ей.

Корнелия словно очень тонко намекнула Беате, что та лишь обслуживающий персонал, такой же, как и она сама, так что не стоит выпендриваться. Но не это поразило Беату. Вот уже второй человеке забытую всеми советскую актрису, которая, по ее мнению, не блистала талантами никогда, на полном серьезе называет великой. Что это: общий психоз поклонения идолу? Или это правила дома, которые так привыкли соблюдать, что они уже въелись в нутро? Навряд ли, еще пять минут назад эта женщина, скорее всего, именно великую актрису называла старухой, которая может не дожить до Нового года.

Проследовав за строгой Корнелией, Беата все же обернулась в надежде увидеть малахольного молодого человека, пять минут назад проливавшего слезы в дубленку строгой управляющей, но его по-прежнему не было.

Дом был великолепен, высокие потолки и огромные панорамные окна в сочетании с натуральными бревнами и идеальным, по мнению Беаты, дизайном делали его сказочным. Эдаким современным домиком волшебника, затаившегося в карельском лесу. «Хорошая фактура для детективного сюжета», – вдруг подумалось ей.

Когда Корнелия сняла верхнюю одежду, оказалось, что это маленькая женщина лет пятидесяти с жидкими волосами, убранными в шишку, и печальным лицом, не знающим косметики. Конечно, не Беате об этом судить. После того как Степан ушел, она полностью ударилась в работу, оставляя то немногое время, которое у нее оставалось от работы, сыну. Поэтому ее лицо ничем не отличалось от лица помощницы, разве что молодостью. Ну, конечно, спасением были и ее кудрявые от природы волосы, которые без всяких усилий со стороны их обладательницы складывались в красивую прическу, эдакое каре из локонов естественного русого цвета.

– Агния просила, как только вы приедете, сразу направить вас к ней, – сказала Корнелия.

Одета она была в строгое черное платье со старомодными вязаными манжетами и таким же воротником. Беате вспомнилось, как в детстве мама учила ее вязать крючком такие же ажурные вещи. Все это придавало некую сюрреалистичность ситуации, поэтому она в джинсах и черной водолазке чувствовала себя неуютно, словно тоже должна была нарядиться в скромное платье прошлого века.

– Правое крыло первого этажа полностью принадлежит Агнии, – говорила Корнелия, попутно проводя экскурсию по дому, – сюда можно заходить только с разрешения хозяйки. Остальные гости находятся либо в гостиной-столовой в левом крыле, либо в комнатах на втором этаже.

– Остальные? – удивленно спросила Беата. – В доме стоит такая тишина, что я думала, мы здесь одни.

– Что вы, – сказала Корнелия, – сейчас в доме почти все родственники, приехали на юбилей Агнии.

– Да вы что, – решила поддержать разговор Беата. – И когда же столь радостное событие?

– Через два дня, двадцать девятого декабря, вы тоже приглашены, – сказала Корнелия и постучалась в массивную дверь.

– Почему-то меня это не радует, – тихо пробурчала Беата, входя в роскошную комнату.

Глава 3
Волосы или прическа

Старушечьи глаза всматривались в Беату, словно хотели пронзить ее насквозь. Вот уже пять минут она стояла перед пожилой дамой, восседающей в огромном кресле, похожем на трон, и казалось, что молчание несколько затянулось. Именно сейчас ей вспомнилось выражение одного прощелыги-журналиста, с которым перед отъездом она поговорила. Беате очень хотелось узнать что-то о женщине, которая за семь дней работы предлагает такую щедрую плату. Вениамин работал на соседнем, конкурирующем канале, и поэтому пришлось поднимать все имеющиеся знакомства для встречи с ним. Просто никто другой так и не смог взять у нее интервью за последнее время. Из ныне живущих очкарик Веня был единственным журналистом, допущенным к телу престарелой звезды.

– Ты знаешь, я был атеистом до встречи со старухой, но сейчас я уверен, что она продала душу дьяволу. Задорого продала, наверняка торговалась, потому как везучая дама до чертиков, а души в ней нет.

И вот сейчас, глядя в бездонные глаза пожилой женщины, Беата тоже не видела в них души, только холодный, почти ледяной расчет.

– Подхожу? – не выдержав такой открытой оценки, задала она вопрос, но старуха лишь ухмыльнулась еле заметно и жестом пригласила ее сесть за большой письменный стол.

– Мне от тебя необходима кое-какая работа, – она сразу перешла на ты, и Беату от этого покорежило, она не любила панибратства. Хотя на телевидении, где она работала журналистом, это было нормой, но даже этих раздолбаев Беата приучила, что грубая девушка с юга не терпит, когда ее стучат по плечу. Папа, который всю свою жизнь проработал директором, еще в детстве дал ей несколько советов. Один из них звучал так: если не хочешь проблем в коллективе, не позволяй ни начальству, ни подчиненным хлопать себя по плечу. А отец для Беаты был авторитетом всегда, и даже сейчас, после смерти, остается таковым.

– Давайте мы с вами перейдем на вы, – перебила она старуху, – думаю, это будет удобнее и мне, и вам.

Пожилая актриса удивленно подняла бровь и продолжила, словно не услышав предложения Беаты. На руках ее красовались перстни разных цветов и размеров – от огромного с ярко-красным рубином до небольшого с камнем, очень похожим на бриллиант, но чересчур, по мнению Беаты, большого для драгоценного камня.

– Сядь, – указала она на письменный стол, взмахнув своими перстнями, так что даже солнечные зайчики пробежались по комнате.

Беата решила, что показывать характер пора заканчивать, уговорив себя, что прощает старухе все за ее преклонный возраст и хороший гонорар, за последнее особенно.

– На столе стоит коробка, открой, – удивительно, но, несмотря на возраст, голос у Агнии был высокий и звонкий, словно и не исполняется ей на днях девяносто лет.

Беата подошла к большому дубовому столу, глядя на шикарное кожаное кресло, немного посомневалась, но садиться в него все же не стала, а просто открыла старую потрепанную коробку.

– Это письма от одного прекрасного человека, который любил меня всю свою жизнь. Любил по-настоящему меня ту, которая я есть на самом деле, и еще я очень ему обязана. Я хочу, чтоб ты из писем сделала красивую историю любви. Врать и придумывать ничего не надо, собери просто все в одну книгу.

– Продать хотите? – спросила по-деловому Беата, она была самой прямолинейной и беспринципной в их отделе. Никто бы в здравом уме и светлой памяти не дал снежной королеве Беате делать репортаж о любви, а уж разбирать любовные послания полувековой давности тем более. Странно, что такая скрупулезная в выборе журналистов дама не подготовилась и не уточнила информацию о той, кого нанимала.

– Нет, – сказала Агния, хотя Беата не ждала ответа, вопрос был риторический.

Оттого услышанное поразило циничную журналистку, и она уточнила:

– Зачем тогда вам ворошить эти розовые сопли?

– Ради любви, – мечтательно ответила Агния, – ради памяти.

– Ну, вы и так помните, – логично рассудила Беата и спросила у пожилой актрисы: – Зачем об этой любви помнить кому-то еще?

– Это личное, и вообще, я пригласила тебя не для того, чтоб ты задавала оскорбительные вопросы, – разумно возмутилась Агния Орлова. – Делай то, за что тебе платят, или проваливай.

– Не хотела вас обидеть, – ничуть не раскаиваясь, сказала Беата, – мои вопросы связаны именно с работой. Я должна знать, зачем вам эта книга, кто ее будет читать, какую смысловую нагрузку она должна нести.

– Интересно, кто же из тебя, такой молодой, уже успел сделать стерву. Я думаю, это первая любовь, хотя нет, – было видно, что Агнии не нужен ответ Беаты, она рассуждала вслух и наслаждалась этим, – тебе двадцать восемь, и про первую любовь ты, скорее всего, уже забыла. Этот поганец, твой муж, он изменяет тебе направо и налево, хотя тоже не так, – Агния засмеялась, сейчас она как будто была в своей стихии, – он бросил тебя, изменил с твоей подругой в твоей же кровати. Точно, и теперь ты озлоблена на весь мир, стараешься работать так, чтоб он узнал о твоих успехах и пожалел о том, что бросил. Своего жилья у тебя нет, съемная квартира и кошка. Хотя, о чем это я, ты же живешь на работе, и твоя кошка, если она когда-то была, давно уже сдохла.

– Вы правы, – согласилась Беата, улыбаясь, – ее звали Муму. Сначала я подумала, что это карма имени, но сейчас вы мне открыли глаза на истинную причину безвременной кончины родного животного.

– Шутишь? – усмехнулась Агния. – Это тоже часть защиты, только дура ты. Ушел он от тебя не потому, что ты была неуспешная, а потому, что ты не женщина. Ты посмотри на себя в зеркало, даже я в свои девяносто выгляжу лучше. Что у тебя на голове?

– Всегда думала, что волосы, но, по-моему, у вас другой вариант? – пыталась дерзить Беата.

– Вот именно, тусклые волосы, – продолжала топить ее Агния, – волосы, за которыми никто не ухаживает, натурального, хотя честно скажем, никакого цвета с такими же натуральными неуклюжими буклями. Молодость немного спасает тебя, даря им густоту, но помни: она быстротечна. Знаешь ли ты, что должно быть у настоящей женщины на голове? – в этот момент великая актриса сделала мхатовскую паузу и торжественно ответила на свой же вопрос: – На голове у настоящей женщины должны быть не волосы, а прическа. Ну да, я думаю, твои букли об этом даже не слышали.

– Я обязательно им расскажу и при случае свожу на экскурсию в салон.

– Ты бы лучше свое лицо туда сводила. Если бы в мои годы было столько всяких разных уходов, то я сейчас выглядела бы твоей ровесницей, – сказала Агния, сверкнув перстнями.

– Не скромничайте, вы так и выглядите, – поддакнула Беата.

– Я знаю, – очень достойно ответила та и продолжила: – Что за цвет лица, а круги под глазами, как у панды, ужас.

– Не обижайте милое животное, я его недостойна, – продолжала дерзить Беата, но сдерживаться становилось все тяжелее.

– Про твою одежду я вообще молчу, черная водолазка и синие джинсы – это моветон, ты бы хоть какое-нибудь украшение надела. Могу поспорить, что приехала ты в пуховике и вязаной шапке черного цвета, потому что так удобно.