Элюзаль закрыла глаза. Кажется, вся жизнь осталась где-то там – до этого момента. Всё, что она знала и понимала рушилось прямо сейчас. Под ярким солнцем, среди плеска бирюзовых волн, будто в каком-то совсем другом мире, молодой мужчина с кроваво-красными волосами говорил ей слова, за которые в её мире не могло быть прощения.

– Подождите… – девушка схватилась за плечо принца, потому что голова у неё закружилась и она снова не почувствовала ног.

Нардэн прижал Элюзаль к себе, поняв её состояние. Ещё немного и она упадёт в обморок. Это рассмешило его и он снова посадил девушку на палубу. Потом сходил к своей одежде, надел брюки, вернулся и расположился напротив Элюзаль, не сводившей с него глаз.

Она, наконец, сделала долгий вдох и внезапно очень уверенно сказала:

– Мой принц, вам надо бежать.

Теперь понимание этого стало для Элюзаль таким же ясным, как свет солнца над головой, и её обида за удушение прошла окончательно. Нардэн действительно в опасности. Последователи старой веры – враги империи, потому что знают об обмане, на котором она стоит. И как же страшно будет знати эгрессеров, если они узнают, что будущий правитель исповедует запрещённую религию.

– Вы угроза, – Элюзаль подползла ближе к принцу. – Вам надо бежать. Ведь вам не удастся скрывать вашу тайну вечно.

Нардэн улыбнулся, подумав о том, что угодливая кротость девушки, которую она так явно выставляет напоказ, помешала ему сразу увидеть её острый ум.

– Верно, – подтвердил он. – Угасающие эгрессеры, отказавшиеся от питания, не доживают до тридцати лет. У меня в запасе самое большое ещё год, и многие спросят почему я не умираю..

– Но ведь вы можете питаться, – Элюзаль взяла ладони принца в свои. – Брать по чуть-чуть, не убивая.

– Нет, – твёрдо ответил Нардэн. – Моя вера запрещает это. Даже капля биотока человека – это грех.

– А… другая энергия? – девушка покраснела. – Эгрессеры берут её и ваш брат тоже.

– Любовные биотоки? – принц отрицательно покачал головой. – Мой брат даже не знает что это. Брать эту энергию можно, но моя вера говорит, что питать любовные токи друг друга могут и должны супруги.

– И только так? – Элюзаль задышала чаще.

– Нет, – Нардэн улыбнулся, глядя на неё. – Но сама суть в том, чтобы совпали биотоки мужского и женского энергоскоплений. Тогда они усиливают друг друга и питают. А это возможно, если мужчина и женщина любят друг друга. Тогда любовные токи рождаются в их скоплениях и притягиваются. И только тогда возможен их обмен. Учение Мезамероса не говорит об этом. За любовные токи оно принимает искусственно вызванные тёплые токи возбуждения. Именно для этого сделаны интимные украшения наложниц – чтобы они всегда испытывали желание и были готовы кормить господина. Никакой это не обмен любовной энергией. Это то же самое питание, которое совершается эгрессером через половые органы. И это строго запрещено моей верой.

– И поэтому вы не берете наложниц! – поняла Элюзаль. – Мужское желание и голод эгрессера едины. Если не будет любовного тока, то вы возьмёте у них энергию жизни и нарушите заповедь.

– Да, всё так, – ответил Нардэн. – И это не единственная причина.

Девушка заставила его вспомнить то, что он держал очень глубоко в своей памяти. Элюзаль мгновенно заметила болезненное выражение на лице принца и сжала его ладонь.

– А какая другая? – прошептала она.

Нардэн заставил себя вернуться мыслями в настоящее и закрыть воспоминания, причинявшие ему боль.

– При любовном акте с половых грессов вместе с истечением семени происходит сброс биотока, – объяснил он.

– Ох, – коротко вздохнула Элюзаль, – и ожог…

– И ожог, – подтвердил принц. – Именно так погибают наложницы. Эгрессер, если не сможет вовремя остановить соитие… убивает. Поэтому я боюсь. Мой брат берёт наложниц с шестнадцати лет и сейчас, в свои двадцать два, всё равно иногда не справляется с собой. А я не делал этого с шестнадцати лет и теперь не знаю смогу ли контролировать сброс биотока.

Элюзаль слушала Нардэна, глядя в его глаза и думала только о том, что даже если он причинит ей боль, ей будет всё равно. Она застонет от удовольствия, если он хотя бы прикоснётся к ней. Принц с интересом вгляделся в лицо девушки и протянул руку к её животу, выпуская грессы на ладони.

– Что ты делаешь? – Элюзаль, без страха оглядывая красное сияние, даже не заметила, что обращается к его высочеству на «ты».

– Хочу посмотреть, что ты чувствуешь, – улыбнулся Нардэн. – Из любопытства. Можно?

Ему действительно стало интересно. Он ведь не проверял тёплые биотоки такой нежной с ним наложницы, зная, что она исполняет приказы управляющей гарема. А госпожа Тэда Манора, несмотря на свою безмерную заботу о своих подопечных, требует от них безукоризненного любовного служения. И Нардэн был уверен, что попытки ласкать его Элюзаль предпринимает именно поэтому – ей приказано делать так.

Но теперь он сомневался и, поднеся ладонь к животу девушки, внезапно ощутил сильное приятное покалывание в грессах. Их коснулись токи, исходящие от тела Элюзаль. А она сама почувствовала тёплую дрожь внутри и колкие иголочки на коже, возникшие от близости шипов.

Нардэн опустил ладонь на живот девушки, чтобы поймать энергию женского скопления, и едва сделал это, как Элюзаль вскрикнула. Щекочущая горячая волна прокатилась одновременно вверх по её спине, заставив выгнуться; и вниз к пяткам, отчего ноги сами собой раскрылись в стороны так, будто всё её тело превратилось в мгновенно распустившийся цветок, широко распахнувший все лепестки.

Нардэн отдёрнул ладонь, но биотоки Элюзаль оказались настолько стремительными, что ринулись по его гресс-жилам глубоко в живот, и буквально укусили его скопление, вызвав немедленный яростный ответ. Принц охнул и застонал, положив руку на пах. Пришлось закрыть глаза, чтобы успокоить собственное тело. Он даже потерял чувство времени, казалось, сознание действительно погрузилось во тьму.

Но вот Нардэн вернулся из неё и взглянул на Элюзаль. Она сидела в той же позе раскрытого цветка, неистово тёрла стопы о покрытие палубы и сжимала пальцы ног, пытаясь справиться с ощущениями. При этом выдыхала с тихими стонами и смотрела вопросительно.

Нардэну тоже было интересно, что произошло. Ничего подобного он не чувствовал, когда касался женского энергоскопления. В девушках, которых пытались сделать его наложницами, всегда были токи возбуждения и страха, трепета и желания подчинения ему, но это что-то совсем иное…

– Кажется, ты меня укусила, – невольно засмеялся принц.

– А ты меня-я-я, а-а-а… – Элюзаль просто пела в стонах от невероятных ощущений.

Казалось, горячие волны всё еще раскатываются от её легкого воздушного живота и поднимают её на гребни. Это прикосновение Нардэна стало камушком, брошенным в воду, от которого пошли круги. Только камушком была комета с огненным шлейфом и упала она в океан.

Такой взрыв заставил Элюзаль забыть о страхе и смирении. Она села прямо, смело глядя в глаза принца. Теперь можно сказать, что она чувствует, не боясь обидеть его. Теперь он знает, что она не обманывает. И она всё равно не сможет смолчать! Слова уже выливались в дрожащие губы, их было не сдержать.

– Я говорила… – горячо зашептала девушка, – никто не приказывал мне целовать тебя! Я сделала это сама! Я этого захотела. Я спрашивала тебя, потому что мне было больно от того, что ты отдашь меня или оставишь. Я испугалась, а ты мне не поверил!..

Нардэн привлек её к себе и крепко обнял, отчего Элюзаль сразу умолкла и обвила его плечи руками.

– Не поверил, – прошептал принц. – Прости.

Солнце по-прежнему отдыхало золотыми лучами на бирюзовых волнах. Снова над спокойным морем Ирмеды летела тишина, перешёптываясь с плеском воды, и небо нежно обнимало всё, что лежало под ним. Элюзаль растворилась в объятиях Нардэна и молчала какое-то время, но её тревожные мысли становились всё яснее.

– Мой принц, что ты будешь делать? – прошептала она.

Нардэн наматывал на пальцы шёлковые волосы девушки, испытывая от этого совсем новые приятные ощущения, и тоже задавал себе этот вопрос. Но всё больше понимал, что ничего не изменилось в худшую сторону. Скорее, наоборот. Кажется, боги по-прежнему помогают ему. Вчера он просил ещё одну каплю сил для веры в то, что сможет сделать всё, что задумал. И вот – упавшая капля в его руках.

– Для начала вернёмся в резиденцию, – ответил принц. – Я пока не знаю получится ли всё так, как я хочу. Если получится, то улетим отсюда.

– Улетим? – Элюзаль вздохнула с волнением. – То есть?..

– Ты можешь представить, что после всего, что ты теперь знаешь, я могу тебя оставить? – Нардэн засмеялся. – Ты получила то, о чём просила, наложница, или ты уже не рада этому?

Элюзаль уткнулась лицом в его грудь:

– Я рада, мой господин.

Нардэн держал её в объятиях ещё какое-то время, но оно заканчивалось, и, наконец отпустив девушку, принц поднялся на ноги.

– Мы должны вернуться к прибытию императора, – сказал он, начав одеваться.

Элюзаль наблюдала за ним. Надев и запахнув тунику, Нардэн остановился. Нужно было сделать кое-что. Он поднял руки и раскрыл ладони:

– Я не могу оставить это.

Элюзаль всё поняла. Принц должен поддерживать легенду о том, что отказался от питания и не позволить никому узнать, что он берёт силы из источников, известных только последователям старой религии. А значит, никто не должен видеть его таким, какой он сейчас. Можно только представить, насколько ему становится нехорошо от того, что приходится опустошать себя.

Нардэн прислушался к своему телу. Энергия текла в нём волнами, проходя сквозь органы по кровеносным сосудам и нервам, по каждой живой клеточке через её ядро. Он – океан из молний, но ему снова пора осушить себя и оставить этой манны лишь на донышке.

Элюзаль, задержав дыхание, наблюдала за тем, как красное сияние мягко сходит с грессов и, обращаясь в бело-голубую дымку, стекает с рук принца в воздух. И вслед за этим меркли его красные волосы, теряя цвет, бледнела и иссыхала кожа, худели мышцы. Таял цвет в насыщенно-кобальтовой радужной оболочке его глаз, и она снова становилась светло-серой, почти бесцветной.

Нардэн остановил сброс через минуты, щёлкнув пальцами.

– Не волнуйся, мне хватит на несколько недель, – ответил он на полный тревоги взгляд Элюзаль.

Девушка оглядывала исхудавшие и постаревшие лицо и тело принца. Но теперь она понимала, что несмотря на такой вид, Нардэн сильнее других эгрессеров. Даже сильнее его брата! Который только и делает, что ублажает себя.

Элюзаль снова поймала себя на чувствах и ощущениях – её опять охватывал трепет и приятная горячая дрожь. Она вдруг подумала, что принц мог легко убить её, чтобы не рисковать своим планом. Планом выжить и не быть казнённым. Как он и сказал: теперь его жизнь в её руках. Она свидетель, которого можно использовать против него. И всё же он пощадил её.

Элюзаль встала, подошла к Нардэну, застегнула пуговицы его кафтана и когда закончила, взяла его ладонь в свои и начала целовать. При этом смотрела в его глаза, наблюдая за реакцией. Дыхание принца изменилось, но он не прервал её.

Сейчас Нардэн верил в эту ласку, поэтому улыбнулся, наклонился к девушке и занял поцелуем её рот, властно вжимаясь в губы. Не думая ни о чём, просто чувствуя нежность и влажность Элюзаль… и её послушный язык, сразу лёгший под его…

Принц резко разорвал поцелуй. Не так просто ласкать женщину и остановиться. Грессы в паху уже горели, и сам орган, налившись весом и силой, заставил наклониться от его тяжести и приятной дрожи, охватившей ноги и спину до самых лопаток.

– Всё, Элюзаль… – Нардэн отстранил её от себя, едва справляясь с прерывистым хриплым дыханием.

При этом ожидал снова увидеть обиду, но нет, совершенно неожиданно девушка посмотрела на него, игриво прикусив губу.

– Это больше, чем утром, мой принц, – заметила она. – Дама Тэда сейчас похвалила бы нас обоих.

Хотя дышать всё ещё было тяжело, Нардэн расхохотался:

– Элюзаль, ты прекрасна.

***

Кортеж Мезамероса прибыл к назначенному времени, одновременно с летакором императорского военно-воздушного флота, доставившего делегацию Бреганы на встречу. Корабли один за другим приземлялись на площадки порта резиденции Ириды. Старший офицер протокольный службы сообщил вельможе Талану, что мероприятие пройдёт по упрощённой процедуре. Торжественного приёма не требуется, размещения тоже. Нужно обеспечить только место для переговоров. Брегане не останутся после встречи, сразу отправятся домой.

К прибытию императора управляющий дворца вместе с дамой Манорой явились в порт резиденции. Офицеры стражи выстроились для почётной встречи, и принц Обран ждал отца на главной площадке.

Первыми императорский борт покинул полковник Ланор – командир идемов – офицеров особой службы личной охраны императорских особ, и шестеро его людей. Едва ступив на площадку, они сразу разошлись в стороны, исчезая из виду.

Идемов отличала форма – чёрная простая одежда без знаков отличия, капюшоны и маски, всегда скрывающие голову и лицо. Этим офицерам предписывалось не выставлять себя на показ. Их оружием было как обычное электро-стрелковое, так и традиционное. Все идемы, находящиеся сейчас на площадке прибытия императора, имели при себе остро заточенные сабли в поясных ножнах.

Сам полковник Ланор вышел с капюшоном, скинутым на плечи, и без чёрной маски на лице. Высшему командиру императорской стражи можно было не скрывать себя. Он находился под охраной своих людей. К тому же он сам и старшие офицеры в его подчинении были эгрессерами. Сложно было представить, что таким профессиональным военным со специальными навыками смог бы кто-то угрожать.

Император спустился по трапу с генералом Диселисом и двумя адъютантами, взглянул на сына, опустившего голову в поклоне, сразу прошёлся по всем лицам острым взглядом и понял, что Нардэна нет. Мельседей не позволил себе эмоций по этому поводу. Его любимый сын отвергал подчинение ему с шестнадцати лет, и его пренебрежение правилами давно не удивляло. Но это, наконец, придётся решить и, похоже, именно сегодня.

Принц Обран поприветствовал отца поклоном:

– Добро пожаловать в резиденцию Ириды, мой император.

– Благодарю, сын мой, – ответил Мельседей, глядя на офицеров протокольной службы, которые вели к нему делегатов Бреганы.

Доставивший их летакор приземлился на соседней площадке, и едва трап опустился, все четверо прибывших покинули борт.

Глава племён Бреганы – владыка Цангр, взял на переговоры только своего сына Самбира и двух старших воинов. Тех же самых, с которыми пять лет назад они уже проделывали этот путь в земли империи. За прошедшее с момента заключения договора время, Цангр сделал много выводов для себя, и точно знал, чего хочет от этой встречи.

До того, как империя Азор-сура вторглась в Прибрежье, на этих землях враждовало много племён. Мельседей Мезамерос не стал мешать местным распрям. Как и любой мудрый правитель он понял, как это использовать. Цангр, хотя и будучи намного моложе императора, но проведя всю жизнь воином, оценил действия врага. Тот пробил себе дорогу в земли Прибрежья и основал анклав прямо в центре, между владениями трёх больших племен – бреган, долян и нимран, но дальше не двинулся.

Вместо этого пообещал жизнь и процветание каждому народу, кто примет его волю и защиту. Цангр принял это предложение, как и владыка долян – Терех, и нимранский правитель – Лимер. В тот момент не было другого выбора. Проклятые демоны-эгрессеры, пробивая себе дорогу в Прибрежье, шли не только через леса, но и через народы. И проредили каждый настолько, что многие из племён просто исчезли, а от остальных остались разве что мелкие деревни.

Приняв предложение императора, уцелели только брегане, доляне и нимране. Только их он пощадил и оставил в покое, заключив с ними договор о мире. Его срок – пять лет. И он истекает ровно через месяц от этого дня.

Цангру было нужно установить новый срок и оставить мир между империей и Бреганой в силе. Владыка нимран Лимер поддержал его в этом желании. Об этом Цангр поговорил с ним перед отбытием летакора из Намры. Брегане сначала прибыли туда – в главный город анклава, и уже оттуда их доставили в резиденцию Ириды.

Лимер не мог бы желать иного. Анклав, основанный империей, занял часть территории нимран вместе с их городом Намра. Столица и главный воздушный порт, через который шли все поставки и перелёты, расположился именно здесь, а владыка Лимер получил от императора должность наместника всего анклава. Из трёх народов Прибрежья именно нимране получили наибольшие привилегии. Не желать мира с империей Лимер не мог.

Брегане и доляне оказались в менее выгодном положении, но у первых нашлись неожиданные преимущества. Во-первых, личное отношение императора Мельседея. Они понравились ему. Цангр хорошо помнил, как после сражения, в котором его народ проиграл, и все они стояли на коленях на месте того последнего боя, утопая в крови, правитель эгрессеров сам подошёл к нему.

– Достойно сражался, Цангр, – произнёс тогда император, – хотя ты и молод, из всех моих противников я преклонил бы колено перед тобой. Решим с тобой как спасти твой народ?

Это было сказано громко, так, чтобы слышали все. Ровно так же Мельседей сказал, что расправы не будет. Что он хочет дружбы с бреганами и даст всё, что будет нужно для этого, но и потребует кое-что взамен.

Цангр сделал тот выбор – принял дружбу, с ней учение Мезамероса и служение эгрессерам, и Мельседей не нарушил слово. Брегана осталась свободной, её население живым. Их обязали отдавать ценные виды руды и не более. Ценные для империи – для строительства кораблей и оружия. Для бреган, даже не знавших о такой технике до вторжения демонов, эти природные богатства не имели значения.

Вторым преимуществом бреган оказалось то, что как пища, они эгрессерам не подошли. Цангр, несмотря на то, что принял учение Мезамероса, как и все племена Прибрежья, часто в молитвах обращался к своим старым богам и благодарил их за то, что они создали их именно такими. За то, что в их жилах течёт кровь людей и урсидов – древних медведей, населявших Брегану в давние времена. Эгрессеры считали, что питание животными оскверняет их, и животная примесь в крови бреган избавила их от жертвенной жатвы и трапезы.

А сейчас император Мельседей радушно принял поклоны своих гостей, оглядывая их с улыбкой. Цангр и его воины, соблюдая правила этикета империи, поклонились, хотя в их исполнении наклон головы выглядел угрожающе. Ниже двух метров роста среди бреган не бывало. Все от природы с широкими плечами и крепкими мышцами. Длинные волосы было не принято стричь и обычно их убирали назад в хвосты или заплетали. Тёмная одежда из кожаной ткани и байки, облегающая мощные фигуры, только добавляла им ширины.

Прибывшим на эту встречу разрешили оставить своё традиционное оружие, и за спиной каждого сверкал металл остро заточенных боевых топоров. Кроме холодного оружия народам Прибрежья не разрешалось более ничего. Условия мирного договора запретили им даже прикасаться к электро-стрелковому оружию солдат армии империи, а за владение таковым полагалась смерть.

– Приветствую, друг мой, – произнёс Мельседей. – Рад снова видеть тебя.

– Как и я тебя, – ответил Цангр.

Присутствующим офицерам и чиновникам дворца – вельможе Брачису и даме Маноре, было дико слышать такое обращение к императору. Но у владыки Цангра было личное разрешение Мельседея говорить ему «ты». Просто потому, что в языке бреган не было слова «вы».