Глава 4. День шестой

Черный замок встретил меня уже привычным пожарищем. Сегодня огонь не бросался на меня и не ластился. Пламя разошлось, пропуская меня внутрь, и тут же вновь сомкнулось, захлопнув ловушку. Невольно усмехнулась пришедшему в голову сравнению. Ловушка… Да, пожалуй. Силок, который Вайторис накинул мне на шею в тот день, когда нашел в развалинах дома…

Я остановилась, впервые задумываясь над тем, что же случилось в тот день? Кем были мои родители? Почему они погибли, и почему Вечный пожалел меня? Чем я привлекла его внимание?

– И снова рой вопросов.

Я подняла голову и встретилась взглядом с Вечным. Вайторис вышел во двор замка встретить меня.

– Что с тобой происходит? – спросил Господин, привлекая меня к себе.

Закусила губу, не зная, что ответить. О воднике старалась не думать, понимая, что Вайтор легко уловит мои мысли. Вместо этого вспомнила Искру. Вспомнила темницу и слуг, и то, как крыса отомстила за меня.

– Забавно, – усмехнулся Господин. – У тебя появился друг.

– Она сама привязалась ко мне, – я пожала плечами.

– Ты помнишь, кому ты принадлежишь?

– Да, Господин, – покорно ответила я и опустилась перед ним на колени. – Моя душа и мое тело принадлежат тебе, Вайторис.

– Рад, что ты всё еще не забыла об этом, – ладонь моего хозяина и любовника легла мне на затылок, пальцы зарылись в волосы, но вдруг сжались в кулак, и Вайтор рывком оттянул мою голову назад. – Ты позволила себе чувствовать, Игнис. Недопустимо. Мне не нравятся перемены, которые происходят с тобой. Мне не нравится, что ты прячешь от меня свои мысли. Что ты скрываешь?

– Я не смею что-то скрывать от моего Господина, – ответила я, пытаясь не кривиться от боли, которую причиняла мне ладонь Вайтора.

– И лгать ты тоже не смеешь, но лжешь.

Он оттолкнул меня, отвернулся и сделал пару шагов прочь. Я следила за ним исподлобья. Как всегда прекрасен. Безукоризненно прекрасен. Белоснежная рубаха обтягивает широкие плечи, черные штаны подчеркивают узкие бедра. Длинные, мускулистые, стройные ноги обуты в сапоги из мягкой кожи. По голенищу змеится орнамент – языки пламени. Почти как настоящие, их вышивали лучшие мастера, никакой магии. Подняла взгляд выше. Сегодня огненно-красные волосы Вечного были собраны в хвост, и он струился между лопаток раскаленной лавой, отражавшей отсветы бушующего пламени.

– Тебя обижают?

– Нет, – ответив, я осмелилась подняться на ноги без дозволения и подойти ближе.

Вайторис, конечно же, слышал мои шаги. Он не обернулся, но и не остановил, не отогнал. Я несмело прижала ладони к спине Господина, замерла, ожидая, что он скажет, но Вайторис вновь промолчал, и я решилась обнять его. Прижалась щекой к спине, накрыла ладонями плоский живот Вечного и выдохнула с удовлетворением. Вот так было правильно, именно так, а не…

– Как? – услышала негромкий вопрос Вайтора. – Как неправильно?

– Только так правильно, Господин, – ответила я, на мгновение вспомнив глаза-озера.

Он стремительно развернулся, сжал мои плечи и испытующе заглянул в глаза:

– Это Аквей, верно? Игнис!

– Никто не сравнится с моим Господином, – прошептала я.

– Ты позволила ему осквернить свое тело? Отвечай!

– Нет, – я мотнула головой. – Аквей любит свою невесту, он верен ей. А я верна моему Господину. Мое тело – вместилище его страсти. Только его ласки услаждают меня. Нет никого, кто бы мог сравниться…

– Хватит! – неожиданно заорал Вайторис и с силой оттолкнул меня.

Я отлетела от него, напоролась спиной на каменную стену одной из построек, покрытой копотью. Удар вышиб воздух из моих легких, тело отозвалось болью, из глаз посыпались искры, готовые поспорить яркостью с пламенем Господина, и я, вскрикнув, упала на землю. Языки огня бросились ко мне, закружились, словно стайка причитающих нянек. Заскользили по телу, гладили, ласкали, успокаивали. И разлетелись по сторонам, как только Вайторис подошел ко мне. Он остановился рядом, глядя сверху вниз пустым взглядом бездушной бездны, затем опустился на одно колено и провел тыльной стороной ладони по моей щеке.

– Я создал это лицо, – сказал он. – Я подарил тебе это тело. Совершенная красота, гармония в каждой черте, безупречность в каждом движении. Я сотворил тебя. В тебе мое пламя, моя кровь и часть меня самого. От прежней тебя не осталось ничего. Всё, что зовется Игнис Сиел, принадлежит мне и только мне. Не смей забывать об этом, Игнис.

– Я помню, Вайторис, – сипло ответила я, превозмогая боль. – Ты оказал мне честь, обратив на меня свой взор. Ты подарил мне жизнь и позволил быть рядом. Ты и только ты владеешь моим телом и моей душой. Только ты решаешь жить мне или умереть. Ты мой Создатель и Господин.

– Повторяй это каждый день, пока я ни приду и ни заберу тебя в свой замок, – холодно велел Вечный. – И когда ты займешь положенное тебе место, мы исправим все ошибки, свершенные за время нашей разлуки. Ты вновь станешь той, кем была. И в этот раз я не оставлю тебе ничего человеческого. Не для того я столетия создавал подобие себя, чтобы лишиться в одно мгновение.

И я неожиданно поняла – у меня никогда не было выбора, лишь его видимость. И в тот день, когда стояла перед Гранями, я всего лишь прошла одно из испытаний моей преданности. Он не отпустил бы меня…

– Отпустил бы, – ответил Вечный.

– И я бы сама вскоре попросилась назад, да?

– Да.

– Зачем ты создал меня?

Вайторис промолчал. Он осторожно приподнял меня, накрыл ладонью затылок…

– Прости меня, Игнис, – сказал Господин, рассматривая ладонь, которую только что прижимал к моей голове, ладонь была в крови. – Я не хотел причинять тебе боль, но твоя ложь разозлила меня.

Боль оставляла меня медленно и неохотно. Она цеплялась когтями, пыталась держаться клыками, вгрызаясь в плоть, но отступала, покорная воле моего Господина. Я шумно выдохнула и прижалась лбом к плечу Вайториса. Кости вставали на место, срастались, исчезали трещины, полученные от удара. Не думала, что в этом месте всё может быть настолько реальным.

– Реальность – это то, во что ты веришь, Игнис. – Он обнял меня за плечи, и я ощутила легкий поцелуй в макушку. Вскинула голову и встретилась с Вечным взглядом.

– Почему у меня никогда не было друзей? – вопрос стал неожиданным даже для меня самой. Никогда не страдала из-за того, что у меня был лишь мой Хозяин, но почему-то сейчас меня это взволновало.

– Зачем тебе друзья? – Господин сдул прядку волос с моего лба. – У тебя есть я, этого достаточно.

– А питомца? Почему у меня никогда не было питомца?

– Ты не можешь делить себя между мной и кем-то еще. Питомец – это привязанность. Вся твоя привязанность принадлежит мне одному.

Я опустила голову, закусила губу, пытаясь удержать рвущиеся с языка слова, но все-таки решилась и выпалила:

– Зачем тебе другие любовницы? Почему ты делишь себя между всеми нами? Разве я так плоха на ложе, что ты ищешь утешения в чужих объятьях?

Вайторис вдруг улыбнулся и мягко сжал пальцами мой подбородок.

– Плоха? – переспросил он. – Ты лучшая во всем, мое пламя. Ты первая среди всех, кто мне служит. Разве я не доказал тебе этого? Кто, кроме тебя вхож в мои покои? Кто делит со мной ложе еженощно? С того дня, как твое девство окрасило кровью простынь, ты уже не покидаешь моей постели. Ты – мой глас в человеческих землях. Ты – мой карающий клинок, ты – моя воля, мой гнев, моя пощада и возмездие. Ты стоишь над всеми. Первая и единственная. Разве же мало тебе всего этого?

– Первая, но не единственная, – невесело усмехнувшись, я мотнула головой и освободилась от хватки Вайториса. После поднялась в полный рост и теперь я смотрела сверху вниз. – Первая, но одна из многих. Подле тебя, но в твоей тени.

На дне бездны затеплился первый огонек. Пугающий знак, но я отмахнулась от него, неожиданно вспомнив, кем он был для меня когда-то. Моя первая любовь, робкая, но всепоглощающая. Я готова была на всё, чтобы заслужить его похвалу и улыбку, редко касавшуюся глаз. Пятьдесят лет щенячьей преданности и безнадежной любви.

Он всегда держал меня обособленно от всех. Покои рядом с его покоями, совместные трапезы, редкие прогулки, вечерние посиделки и долгие беседы, когда мой Господин открывал передо мной свой мир. Его ласкающие прикосновения, больше напоминающие отцовские. Погладил по волосам, поддел пальцем кончик носа. Журил за ошибки, хвалил за победы, воспитывал, приручал, учил повиновению, жестко гася мои вспышки еще не угасших чувств и эмоций. И наказания тогда были мягкими. Лишил вечерней беседы, запретил покидать свою комнату, завтрак в одиночестве. Но этого хватало для того, чтобы я «виляла хвостом» при следующей встрече, чтобы загладить вину и вернуть себе его внимание.

А потом была ТА ночь, когда я впервые познала своего единственного мужчину – моего Господина. О-о, в ту ночь он был нежен со мной. Никакой огненной страсти. Каждое касание, как ласковое дуновение летнего ветерка, каждый поцелуй, как вкуснейшая сладость. Неспешно, со смаком и удовольствием он будил мою чувственность. Изводил ласками, заставлял парить над землей, стонать до изнеможения, бесконечно произнося его имя. И лишь насытившись моим наслаждением, он позволил мне ощутить на себе тяжесть его тела. А когда возбужденная плоть Вайториса уничтожила то, что еще оставалось у меня от прежней человеческой жизни, я окончательно растворилась в своем Хозяине.

Но прошло еще немного времени, и я увидела… Мой обожаемый Вайтор совокуплялся с какой-то рыжеволосой бабой на полу в тронном зале, куда я вбежала, чтобы рассказать о своем очередном успехе. Она стояла на четвереньках, подвывая от наслаждения, а Вечный ожесточенно вбивался в нее. Я потрясенно смотрела на груди рыжей, содрогавшиеся от каждого нового резкого толчка, и почему-то именно эти груди ярче всего запомнились мне после всех событий того дня. Даже приказ Господина, отданный ледяным тоном:

– Игнис, уйди, – так не потряс меня, как два подрагивающих мешочка плоти, увенчанные ровозыми ареолами.

Осознание, что я всего лишь одна из многих, стало самым сильным потрясением тех лет, и первым шагом к новой Игнис. Он лепил меня так, как считал нужным, и я, пережив и привыкнув, перестала обращать внимание на любовниц Вайториса. Мне стало на них попросту наплевать.

– Потому что ты другая. Ты не такая, как все, мое пламя.

Я вскинула взгляд на Вайториса.

– Но зачем они тебе?

– А зачем тебе понадобился этот водник? Зачем были нужны другие твои игрушки? – с едва уловимой насмешкой спросил меня Вечный. – У каждого свои забавы и развлечения, так? Ты пьешь вкус чужих страданий, а я…

– А ты наслаждение, – осознала я.

Ну, конечно! Если он помог пробудиться скрытому в крови, а во мне его кровь, то…

– Я обладаю тем же, чем и ты, Игнис.

Странно, почему за несколько столетий я ни разу не думала об этом? Почему всегда воспринимала, как должное?

– Потому что тебе не нужно было думать об этом. Для тебя это и было должным. Твой привычный уклад, устоявшийся мир. Уютная скорлупа, из которой не приходилось высовывать нос. И за то, что этот мир дал трещину, я тоже накажу Аквея. Я признал его виновным и приговорил к смерти. Но теперь я не доверю этого никому. Скайрен Аквей мой личный должник.

– Скай…

– Скай?

Я поперхнулась, сообразив, что назвала Аквея по имени… не просто по имени!

– С-с-кай?!

Он в одно мгновение оказался рядом, и огонь взревел с необузданной силой. Бездна в глазах Вечного окончательно заполнилась пламенем, черты лица стали жестче. На меня смотрел оскалившийся хищник, вселяя в душу животный ужас своей яростью. Великая Тьма! Таким взбешенным он не был даже после того, как застал меня едва ли не на воднике.

Я упала на колени, сорвала с плеч платье, оголяя спину, перекинула волосы вперед и накрыла голову руками, бесконечно повторяя:

– Нет никого, кто бы мог сравниться с моим Господином. Нет никого, кто бы мог сравниться с моим Господином. Нет никого, кто бы мог сравниться с моим Господином. Нет никого…

– И пора об это вспомнить, – глухо произнес Вайторис.

Я ожидала боли, ожидала что по моей спине пройдется огненная плеть, пропоров плоть до самой кости, и оставит ожоги, чтобы стать напоминанием моей вины, но… Ладони Господина легли мне на спину, и я поняла, что он стоит на коленях за моей спиной. Он подтолкнул меня, вынуждая опуститься на четвереньки. Я с готовностью уперлась ладонями в каменные плиты двора, закрыла глаза и облизала губы, ощущая предвкушение скорого проникновения. Вайторис одним рывком разорвал платье, и оно опала по обе стороны от меня, словно распластанные крылья.

Мужские ладони сжали мои ягодицы, почти причинив боль, затем нежно огладили, и правую ягодицу обожгла боль от удара. Только вместо страха перед наказанием, я почувствовала острый прилив возбуждения. Охнула, подалась вперед, и тут же пальцы Вайториса впились мне в бедра, возвращая на прежнее место. Ладонь снова огладила ягодицу и скользнула ниже. И когда я протяжно застонала в преддверии подступающего наслаждения, удар по левой ягодице ослепил, заставил взвиться, но Вайторис вновь удержал и одним мощным толчком заполнил меня.

– Вайтор! – взвыла я, когда тело содрогнулось от острого удовольствия.

Он сжал в ладони мои волосы, намотал концы на кулак, вынудив задрать голову так далеко, что мне казалось – она вот-вот оторвется, и продолжил вколачиваться в мое тело. Перед глазами вновь встало давно забытое видение рыжей и ее грудей. Болезненность воспоминания уняло огонь в крови, и теперь я просто ждала, когда мой любовник придет к своему финалу.

– Ну уж нет, – рявкнул Вайторис. – Мы всегда это делали вместе.

Он покинул мое тело, перевернул на спину и окончательно отшвырнул тряпье, бывшее еще недавно платьем. Наши взгляды встретились, и я задохнулась, когда увидела, что пламя из глаз Вечного исчезло, и теперь его вновь сменила голодная бездна.

– Вайт…

Господин накрыл мои губы своими, не позволив договорить. Раздвинув мне ноги коленом, он придавил меня своим телом.

– Ты была с ним? – хрипло спросил Вайтор, оторвавшись от моих губ.

– Нет, – простонала я, закинув руки за голову.

Вечный приподнялся надо мной и отрывисто велел:

– Смотри на меня.

Я послушно распахнула глаза.

– Он привлекает тебя? – спросил он и снова толкнулся в меня.

– Никто… не сравниться… с мои…м… Гос… Госпо…дином, – задыхаясь, ответила я.

– Он привлекает тебя! – новый толчок.

– Нет никого лучше тебя, – тяжело сглотнув, произнесла я.

– Ты хочешь его? – толчок.

– Лишь Господин делает меня счастливой, – простонала я, впившись ногтями в плечи Вайториса.

– Мечтаешь о нем? – толчок.

– Только… с Господином я познала… наслаждение…

– А он? Он ведь жаждет тебя?

– Мой Господин – мой мир…

– Ты не посмеешь отдать ему свое тело!

– Мое тело… принадлежит моему… Господину…

– Не впустишь в душу!

– Моя душа принадлежит Господину…

– Ты только для меня!

– Я… только.. для тебя…

– Только моя!

– Твоя-а-а! – срывающийся шепот перешел в крик, и я выгнулась всем телом, сгорая в ослепляющем всполохе.

– Да-а! – торжествующий мужской стон перекрыл рев пламени, обступившего нас со всех сторон. – Так было всегда, и так будет вечно…

Вайторис тяжело навис надо мной. После судорожно вздохнул и опустился рядом, прижал меня к своему боку и прикрыл глаза. Но уже через пару коротких мгновений велел:

– Покажи мне.

Я распахнула глаза, изумленно взглянула на него, но Вайтор повторил:

– Покажи, – он сильней прижал меня к себе. – Не вздумай перейти. Просто покажи. В глаза…

Послушно посмотрела ему в глаза, стараясь вспомнить, что я успела рассмотреть, когда вышла на крепостную стену.

– Не мешай, – отмахнулся Господин. – Я сам всё увижу.

И я испугалась, что он увидит больше, чем мне хотелось бы. Я точно помнила, что успела увидеть горы, покрытые зеленью. И воздух был влажным. Спешно представила себе озеро…

– Водопад, – оборвал мои мысли Вайторис. – Там есть водопад. Найду. О том, что ты прячешь от меня, мы поговорим при нашей встрече.

Он порывисто прижался к моим губам и… Я села на узкой кровати в своем очередном новом жилище и тупо уставилась на разорванное, немного обгорелое платье, валявшееся на полу. Тело отозвалось приятной истомой, и на губах осталась легкая боль от укуса Вайториса, как напоминание и обещание скорой встречи…

– Бесконечный Хаос, – пробормотала я, почесав в макушке и не отводя взгляда от платья, – это что-то новенькое.

«Реальность – то, во что ты веришь», – тут же прозвучал в голове голос Вайториса. А я поверила, еще как поверила! Затем мотнула головой и постаралась сосредоточиться на нашем разговоре, избегая воспоминаний о том, что произошло на каменных плитах замкового двора, среди беснующегося огня…

Но подумать я толком не успела, потому что услышала стремительный грохот шагов по металлической лестнице, ведущей в уединенный закуток, куда меня переселили сразу, как только я отошла от пробуждения дара чувственности. Дверь, запертая водником, распахнулась, и мой похититель и головная боль последних нескольких дней ворвался в более чем скромное жилище, свернув с петель деревянную створу.

– Что ты себе позволяешь?! – рявкнул Аквей, глядя на меня сверкающим негодованием взором.

– Что я себе позволяю? – опешила я. Да что там опешила! Я сидела с открытым ртом и взирала на полоумного водника вытаращенными глазами.

Его диковатый взгляд заметался по комнате, остановился на разорванном платье, и мне показалось, что из раздувающихся ноздрей Аквея сейчас повалит пар. Признаться… стало не по себе. Не так сильно, как недавно, когда я наблюдала ярость Вайториса, но Скай, если честно, впечатлил тоже.

– Кто. Здесь. Был? – ледяным тоном спросил он, нарочито разделяя слова.

– Э-э-э… – протянула я и… снова почесала в макушке. Оторопь моя возрастала до поистине гигантских размеров.

Водник поднял останки несчастного платья и запустил им в меня, гаркнув:

– Отвечай!

– А-а-а… ох, – вздохнула я, так и не найдя, что ответить. А от следующей фразы хозяина замка я и вовсе готова была свалиться с кровати на пол:

– Кому ты позволила прийти сюда? Кто прикасался к тебе?