Глава четвёртая

Март 43 год новой космической эры, Зарина

Её привезли в отель «Гранд-Фил». Зарина раньше о таком не слышала, но её конвоиры с гордостью заявили, что он – в числе самых дорогих под куполом. Её завели в роскошный номер. Засунули в горячую ванну, выдали алый шёлковый халат и почему-то белое нижнее бельё. Кружевное и очень откровенное. Затем в номер прикатили тележку с ужином – куском синто-телятины и салатом из капусты, лианских олив и острых морских ежей с Жемчужной планеты.

После чего её оставили одну и заперли.

Всё, как обычно, в общем. Только гостиница другая. И в номере, почему-то, пахнет горелым.

Ни на один её вопрос никто не удосужился ответить. «Где я? Почему новая гостиница? Я увижу Гандза?» – тишина в ответ. С нею вообще не разговаривали.

Зарина в отчаянии плюхнулась на огромную кровать.

Прошла пара часов, прежде чем замок в двери снова щелкнул. Зарина подскочила на кровати. Надо же. Умудрилась заснуть! Она потёрла глаза, на миг поверив, что снова оказалась в отеле при Галактическом университете.

Перед кроватью стояла дама-батон, как её там – Олеся Пятьеног. Она скрестила руки на мощной груди, за её спиной маячили два незнакомых мужика.

– Вы? Я вас вспомнила! – Зарина подалась вперёд, запахивая халат.

– Неужели? – дама-батон сегодня не скалилась, смотрела скорее задумчиво, хотя всё также изучающе.

Зарина замерла и прикусила язык.

Она не помнит. Дама-батон не знает и не может знать, что через пару недель, первого апреля, встретит Зарину и её коллег в отеле Галактического университета. И – по башке получит. Она ещё не дожила до этого дня! Шестое чувство отчаянно вопило, требуя молчать. Память настойчиво совало образ ухмыляющейся Пятьеног, которая сверлила её взглядом и вопила о том, как Зарина опасна…

– И что же ты вспомнила? – процедила дама-батон.

– Я… Я читала про вас. Вы – новый руководитель научной группы по вопросам изучения неизвестных форм жизни. Вместо… Вместо…

– Вместо тебя, красавица! – хохотнула Пятьеног. – Уж не знаю, где тебя год носило, в какой дыре ты пряталась, но появилась ты в нужном месте и в нужное время. Что скажешь о нашем новом мире?

– Он занятный, – осторожно ответила Зарина.

– О, скоро ты узнаешь, насколько. Хозяин тебя выпотрошит подчистую. Уверена, он тебя тоже вспомнит. В своё время ты доставила нам хлопот заступничеством за крылатых тварючек. Так что, скучно тебе не будет, не сомневайся. Особенно, если и правда всё ещё чувствующая. Мой тебе совет, – взгляд Пятьеног вдруг смягчился, – не сопротивляйся. Дай ему всё, что он хочет. Тогда, возможно, выйдешь отсюда живая. И получишь тёплое местечко в хозяйском салоне.

Зарина моргнула, думая, что лучше бы она осталась в тюрьме. Происходящее не укладывалось в голове, казалось дурным сном. Она спит. Несомненно, спит. Сейчас зазвенит будильник, надо будет вставать, лезть в окно…

– Будешь послушной? – лапища Пятьеног впилась ей в волосы, Зарина отпрянула, упала на кровать и впилась ногтями в батонью руку.

– Понятно, – Пятьеног выпустила волосы и кивнула неподвижным мужикам за спиной.

Те подошли к кровати, деловито скрутили Зарину, заломав ей руки над головой. Клацнули наручники, Зарина оказалась прикована к толстой шарнирной цепи, болтающейся над спинкой кровати. Она попыталась дёрнуться, но добилась только того, что перевернулась на живот и ткнулась лицом в подушку.

– Хорошего отдыха, дорогая, – пропела дама-батон.

Зарина изогнулась, зарычала и изо всех сил ударила ногой в пустоту.

Щёлкнула, закрываясь, дверь…

Зарина перевернулась на спину. Как могла, без рук, поправила задравшийся халат.

Значит, есть некий «хозяин»? Батон и прошлый раз что-то о нём говорила…

Олеся Пятьеног входила в сообщество с дурацким названием «Чисто-людь» – оно выступало за «чистоту человечества», и вся его политика сводилась к борьбе со златокрылами. Дама-батон писала гаденькие статейки в разные порталы и блоги, впрочем, её разглагольствования популярностью не пользовались. Руководил «Чисто-людью» тип по имени Филип Огаров. Именно с ним Зарина и должна была дискутировать на конференции первого апреля. Тип был занятнейший. Жил на второй полосе, между тем сумел официально зарегистрировать собственное сообщество, которое хоть и ни на что особо не влияло, но шума за последнее время подняло немало. Огаров успешно притворялся клоуном, и многие над его клоунадой смеялись. А многие – в неё верили. О нём ходило множество слухов, говорили даже, что он держит притон со полу-стёртыми девицами на обочине, но однозначных доказательств никто привести не мог. Ещё говорили, что ему многое сходит с рук из-за дружбы с премьером мирового парламента – Николаем Морским, с которым когда-то вместе учились.

Филип всего этого не комментировал. Он удивительным образом умел свернуть с любой темы на ту, что волновала лично его – на златокрылов. Он часто мелькал в жёлтых ТиВи-шоу – тех, где принято в конце швырять в собеседника тортом. И физиономия у этого Филипа была подходящая – как раз для торта!

Круглая морда, круглый торт, сладкая рожа, улыбка ведущей, сладкий аж приторный крем, торт золотой с чешуёй златокрыла – подарок для званого гостя на нашем сегодняшнем шоу, свет ярких софитов в глаза…

Свет в глаза.

Зарина снова не заметила, как вырубилась.

В комнате успело стемнеть, но кто-то включил люстру – яркую хрустальную звезду. У кровати стоял человек. Круглое лицо, тёмные глаза, пыльные волосы и серая родинка на скуле под глазом…

Зарина дёрнулась и вспомнила, что прикована. Руки затекли, хотелось в туалет. Она злобно прищурилась на того, кого дама-батон называла «хозяином».

На Филипа Огарова.

Он положил на край кровати кожаный чёрный чемоданчик. На неё глядел пристально, но равнодушно.

– Надеюсь, тебе здесь удобно? – спросил, наконец, Филип бесцветным голосом и помахал рукой перед носом. – Запах гари не досаждал? Двое болванов провинились сегодня утром, пришлось принять меры. Но не отказываться же из-за этого от любимого номера.

Зарина не ответила. Он присел на край кровати.

– И где же мы прятались всё это время?

Зарина молчала.

Он открыл чемодан, продолжил всё тем же ровным тоном.

– В любом случае, ваше с Гандзом исчезновение очень мне помогло. А где Гандз? С ним бы я тоже сейчас побеседовал.

Зарина отвернулась.

– Что ж. Времени много. Ты всё мне расскажешь. Даже о чём сейчас и не думаешь. Так даже интересней, – что-то звякнуло, кажется, он ковырялся в чемодане. – А мы думали, чувствующих уже и не осталось. Признаюсь, мы поступили с ними… хм-м-м… слишком уж неосторожно. Но кто же знал, что они так быстро переведутся.

Зарина бросила на него быстрый взгляд. Да, Филип ковырялся в чемодане, резко запахло спиртом.

– Я буду осторожен с тобой. Хочу, чтобы тебя хватило на дольше. Если, конечно, ты сама не захочешь иначе.

Что-то холодное коснулось бедра, и тут же тело пронзила боль – в него словно впились стальные когти. Зарина вскрикнула и дёрнулась. Невидимые когти – три острых стальных когтя – вонзились сильнее, она закусила губу, чтобы не закричать во всё горло.

Когти исчезли.

– Что ты чувствуешь?

– Пошёл ты!

Когти вонзились в ягодицу. На этот раз Зарина заорала, на глаза навернулись слёзы.

– Что. Ты. Чувствуешь?

– Мне больно, тупая ты скотина! – она инстинктивно пыталась отползти, но дальше края кровати наручники не пускали – только врезались в запястье, сдирая кожу.

– Это я знаю. Что ещё? Страх? Обиду? Злость? Сексуальное возбуждение? Может быть, жалость к себе? Только не смей врать.

Зарина молчала, кусая губы.

– Я вижу, тебе сложно разобраться в чувствах. Придётся помочь.

Её резко вернули на место, швырнули на живот, раздался свист плети, и спину обожгло огнём. Один раз, второй, третий… Затем её вновь развернули на спину, и одинокий коготь скользнул по плечу, спустился к груди.

Конец ознакомительного фрагмента.