Смачно затянувшись согревающей сигаретой и приподняв свой взор ввысь многоэтажки, Марс мысленно задался вопросом, от чего двенадцатилетняя девочка, не отличавшаяся особой резвостью и смелостью поднялась на крышу дома. Был ли этот подъем намеренный для осуществления суицида, или это на самом деле был несчастный случай, как впоследствии и выяснилось ленивым следователем, а может всё было неслучайным? Углубившись в воспоминания Марс смог разобрать несколько эпизодов из той истории, в которых якобы упоминалось, что девочка поднялась на крышу вовсе не одна, а в компании одноклассников.

Подойдя вплотную к подъезду, Марс решился было уже сам подняться на крышу злачного дома, но неподкупный кодовый замок подъездной двери не хотел впускать Марса, даже за взятку в виде глоточка английского джина.

Развернувшись в сторону местного магазина, что отвечал за снабжение снэков для всех школьников, выбегающих из недр учебного заведения в моменты голодной перемены, Марс направился к одному козырному местечку для всей районной молодежи. Центр движа для молодняка являл собой большой бетонный парапет, возведенный над непоколебимым гаражом живущего здесь генерала. Суть в том, что в нашем городе уже не осталось ни одного гаража, лишь парковки покрытые навесом, но только не это старое сооружение, напоминающее больше по виду бункер. Так как район наш по непонятной причине имеет холмистое и от того неровное покрытие, то и гараж этот был построен буквально внутри возвышенности, с которой и вела лестница ведущая к уже упомянутому магазину, напротив которого и был тусовочный парапет для местной молодежи. И если бы даже городскому комитету вздумалось снести гараж генерала, то соответственно держащиеся постройки на ней подверглись бы крушению, а помимо магазина там имеется ещё несколько высоток на минуточку. Вот и стоит военный бункер, как фундамент развесёлого духа молодости и кутежа.

Забив на холод и возможное обморожение мошонки Марс подобно подростку присел на такой забытый, но все же родной парапет. Тут же словив в сознании сенсорные отклики воспоминаний утраченной юности, когда он, будучи подростком в компании одноклассников любил пропустить сигарету, другую. Без сомнения это бетонное сооружение некогда являлось подобием восточного шатра с дымящимся кальяном и лениво разбросанными подушками, служащими для расслабления после занудных уроков. Правда на деле вместо бархатных покрытий детские жопы терпели бетон, а метафорический кальян заменяли дешёвые папиросы, купленные на деньги так бесстыдно стащенные из отцовских карманов. Тем не менее это место местная шпана до боли любила и считала высшей точкой культуры и отдыха.

Пришедший вечер совершенно справедливо прогнав солнце на покой, вступив в свою суточную власть захватил всё в округе в объятие темной вуали. В окружении стали появляться спешащие прохожие, освободившись которые от не любимых работ мчались домой к не менее нелюбимой бытовухи. Темные, невзрачные силуэты почти не отличающиеся друг от друга заканчивали очередной бессмысленный день своей жизни. Снисходящим, оценивающим взглядом Марс провожал каждого встречного, что обходил его поле зрения. Какая-то грустная и неоправданная тоска скрипела в его сознании, когда он увлеченно рассматривал каждого. Казалось бы, от чего ему было жаль всех этих людей неоправданно зачисленных в список безнадег и бедолаг, что послужило истоком его грустной жалости и покровительственного снисхождения? Имел ли он на самом деле право считать их несчастными и обречёнными, когда и сам так одиноко и обречённо хлебал джин из горла, сидя на бетонном парапете.

В те же минуты внимание его привлек вяло слонявшийся силуэт, что хаотично совершал шаги направляясь вкось от одного дерева к другому. Невысокий некто был явно тощего телосложения, который словно в насмешку над собой был облачён в гипертрофированный оверсайз. Ярко-желтая куртка в сочетании с мешковатыми джинсами, обрамленными множеством карманов и огромными ботинками на толстой подошве, создавали впечатление, что незнакомец вот-вот затонет под волнами тяжёлых материй. Неизвестный, на удивление Марса разгильдяйской походкой намеренно направлялся в его сторону. Им оказался молодой то ли парень – то ли мужчина, конкретное возрастное объяснение было сложным либо из-за от того, что человек был слишком мелкого телосложения, или же из-за того, что одеяния неизвестного были не по возрасту.

– А… брат… – немного развязным, чванливым голосом протянул человек. – М… Здравствуй… – протягивая руку Марсу, но при этом находясь в нескольких шагов от него, что без сомнения воспринялось Марсом как оскорбление, ибо неизвестный жаждал, чтобы он намерено приподнялся и сам подошёл к мелкому. «Вот урод наглый» – подумал Марс.

– Чего хотел? – выдал Марс в своей бессменной манере крутого парня.

– Поздороваться, хотел! Чего хотел… – обиженно выдал тот и уже ближе подошёл к Марсу с протянутой рукой.

– Не обессудь, я с незнакомыми за руку не здороваюсь!

– О… даёшь… – не то с насмешкой, не то с обидой.

– Хотел то чего, прикурить или сигарет? – уже добрым тоном поинтересовался Марс.

– Да не, есть у меня свои знаешь ли… – усмехнувшись.

– Предлагаешь если что, то мне не нужно ничего!

– Вижу, вижу. – проведя взглядом по бутылке с джином.

– Если хочешь налью, только стакан принеси, из горла не дам! – отрезал Марс. – Хотя и тебе из чужого лакать не советую.

– Да не нужно мне твое пойло, это ведь вообще отрава та ещё, что мама не горюй.

Марс с ухмылкой посмотрел на неизвестного и издал слабый смешок, что было весьма ожидаемым и уместным, ибо мелкий был явно не пай мальчиком знатного образа жизни. Слегка заторможенная речь и неясный взгляд с потрохами выдавали мелкого как опытного торчка, мотающего свою жизнь исключительно с одной целью неслабо поширяться.

– Но алкоголь реально разрушает организм! – выдал тот.

– Знаю брат, знаю. – выдохнул Марс.

– Чё то звучит как-то пессимистично! – с сочувствием неизвестный отмерил взглядом Марса. – Я Алишер, Алишерка! – сев на парапет рядом с Марсом.

– Марс.

– Знаю, знаю кто ты! – довольно протянул Алишер. – Ты ж легенда!

– Шутишь?

– Да чё ты, я же тебя сразу узнал, ты учился в спортивном классе, был капитаном школьной команды по футболу. Мы же все тогда пацаны на тебя как на икону смотрели, как ты там отплясывал на поле! Ты же был за всех за нас, мы не могли, а ты мог, понимаешь? Все с придыханием сердца следили за твоей игрой! Особенно когда на последнем матче, вернее на предпоследнем, ну до того случая… – приостановившись. – Потом ты куда-то пропал.

– Угу, верно говоришь.

– У тебя ещё подружка была по которой вся школа писалась кипятком. – нервно заржал Алишер. – И я в том числе.

– Подружка – это моя жена с которой я прожил больше пятнадцати лет! – отрезав, но без злобы или ревности, а словно специально чтобы проверить реакцию Алишера, тот же в свою очередь, что было весьма ожидаемым нервно закашлял от смущения.

– Извини, я это не того, ну…

– Расслабься, бывшая уже жена – развелись.

– А чё так? – оживлённо и на редкость смехотворно выдал Алишер, словно имел в дальнейшем надежды на покорение Данаи.

– Не сошлись характерами.

– Бывает, бывает, а дети есть?

– Не нажили.

– Слушай, а куда ты всё-таки потом пропал, а? Всей школе было интересно, ну вернее тем кто выпустился уже на то время. О тебе ведь после одиннадцатого класса не было никаких вестей. Сиял, сиял, а потом бац и поминай легенду школьных дней.

– Профориентацию сменил. – отхлебывая из горла.

– И в какую отрасль?

– Да так, дела решать всякие, помогать тем кто не справляется сам.

– А это мы знаем. – засмеявшись. – Я и сам по этой части, тоже людям помогаю – несу счастье!

– Слушай! – уже более дружелюбным голосом от наигравшегося хмеля сказал Марс. – Точно! Алишер – Алишерка! Ты ещё рэпом увлекался, читал там Эминема, Децла! Прикольно кстати читал. – с одобрением выдал Марс. – Точно, точно ты учился в параллельном классе, в математическом. Все верно, я в спортивном, моя в лингвистическом – упомянув о Данаи слегка заглушено и грустно – А ты в математическом, точно.

– А говоришь с незнакомыми не здороваешься! – засмеялся Алишер. – Давай краба легенда… – насмешливо протянул тот пожимая руку Марса. – Ну знаешь, я ведь тоже профориентацию сменил, уже не математик!

– Да, и как?

– Что как? На жизнь не жалуюсь! – довольно протянул.

– Серьезно? А у меня как-то не выходит.

– Чего так?

– Чего, чего – радости мало.

– Да ладно… – протянул Алишер – Тебе ли горевать, ты же был везунчик, у тебя это на лбу было написано.

– Да стёрлось там все уже давно.

– Не понял?

– Я говорю везенье стёрлось, что на лбу было написано!

– А ты чё, опять сюда вернулся?

– Ну да. – закурил Марс – В родительскую квартиру.

– А они сами где?

– У сестры живут, им там хорошо на берегу моря.

– А я вот на море не был ни разу.

– Я тоже.

– Шутить?

– Не-а, времени все не было.

– А сейчас?

– А сейчас желания нет. – снова отхлебнув – Слушай, а ты помнишь в школе у нас девчонка с крыши упала? – Марс не хотел обсуждать личную жизнь от того и сменил тему, хотя справедливости ради стоит отметить, что и ситуация случившаяся много лет назад не выходила из головы Марса.

– Помню, помню. Она кажется на два класса младше нас училась. Да, да – точно, она ещё дружила с Варей, как её там фамилия… – задумавшись – Не помню, но лицо хорошо помню, она с другом моим ещё встречалась с Диманом Смирновым, точно.

– А саму девочку как звали, ту что упала?

– Ее имя я точно не помню, чего таить девка была неприметная, чего не скажешь о Варе, ту то я хорошо помню, интересная такая…

– Они были близкими подругами?

– Ага, не разлей вода. Знаешь, не даром говорят, что у красивой девчонки всегда есть страшная подруга, вот и тут так было.

– Нельзя так! Тем более о покойной, тем более о ребенке, который сейчас тебе по возрасту в дочери годится! – укоризненно сказал Марс.

– Ну чё ты с предъявой, я же просто вспомнил как было, ты спросил – я ответил!

Марс промолчал и решил не судить строго Алишера, ибо хорошо понимал, чего взять от беспутного наркомана.

– А чё это тебя так интересует тот случай?

– Да так, гулял сегодня по стадиону, вспоминал школьные годы и в памяти всплыл тот случай.

– Дело прошлое – покойница в земле лежит, к чему воспоминания?

– А зачем тогда всё? – удивился Марс.

– Что все?

– Ну вот это вот все! – Марс руками провел перед собой – Все в мире, в жизни, если не вспоминать, что от нас вообще останется?

– И не надо чтобы что-то оставалось. – отметил Алишер – У меня знаешь тоже много друзей в землю ушло, там Гоша в том году представился, Юсуп, ещё Руслан Дутый, если я их буду постоянно вспоминать, то что со мной тогда станется?

– Друзья твои небось от передоза ушли?

– А это неважно! – обиженно выдал Алишер – Перед смертью все равны, а кто там от иглы или с крыши сиганул, то это никого уже не парит. Жизнь – это сегодня, понимаешь легенда?

– Не-а, гонишь ты все!

– Чего гоню? – вновь обиделся

– Сам же меня легендой зовёшь, а значит помнишь с тех времён, запомнился ведь я тебе, хотя сколько воды уже утекло, так что нельзя воспоминания обесценивать.

– Ну ты сравнил! – усмехнулся Алишер – Ты и девчонка какая-то, шутишь что ли?

– Так не только перед смертью все равны Алишерка!

– Не понял?

– У ближнего то тоже сердце бьётся.

– Ха… выдал! – засмеялся Алишер – Если ты об этом, то думалки не хватит думать обо всех. Мне вот мать с утрица каждый день такое загоняет, новости читать больно любит и переваривать каждую дичь через себя, а я считаю глупости все это. Меньше знаешь – крепче спишь!

– А как же сострадание, справедливость, чувство правды?

– Ты все туда же, что тебе даст вся эта правда и там сочувствие? Вот тебе они на хлеб масло намажут?

– При чем тут материальное?

– При том, что как раз материального тебе никто не даст, вот мне когда надо, то ни одна падла не даст, тогда и приходится камеру, ноутбук, телефон, да даже утюг заложить! Так с какого перепуга я должен кому-то, даже элементарное сострадание? Правильно, никому не должен!

– И какое нас тогда общество ждёт, скажи мне пожалуйста? – приподняв брови к верху – Что будет, если каждый будет судить исключительно по своей ракушке? Мы ведь здесь и сейчас живущие являемся основой и фундаментом сегодняшнего общества, если от тебя к примеру ничего не ждать, то ждать от кого?

– От меня? – не понял Алишер

– Ну не от тебя конкретно, а хотя бы образно от сегодняшнего, современного человека. Что будет скажем через десять лет, если уже сегодня всем пофиг?

– Я бы так далеко не заглядывал! – сказал Алишер веря в свою мудрость

– А я тебе скажу, то что мы сегодня посеем, то потом это же пожмём, и это касается не только лично нашей жизни и стремлений. Это – вопрос общественный, понимаешь? И как бы ты сейчас не говорил, что тебя всё окружающее не должно волновать, то я тебя разочарую, ведь тебя это тоже касается! Всё, что казалось бы чужое и совершенно несвязанное с нашей жизнью – на деле тоже всё наше. Ведь рано или поздно на паперть встанет и тот, кто ещё недавно прошел равнодушно мимо руки протянутой. В конце концов, когда ты проигнорируешь чужой крик о помощи, то в последствии и на твой пожар никто не прибежит с вёдрами.

– Допустим, как тогда я и моя жизнь связана к примеру с той девчонкой, что с крыши скинулась, как на меня этот случай повлиял или на тебя, а?

– Я тебе скажу! – снова отхлебнув – Ты вот тогда рэп свой читал с друзьями вот тут, весело время проводил, даже смазливую подружку, вон ее хорошо помнишь, а над девочкой той сейчас надсмехаешься, учитывая, что времени сколько прошло. Если ты полон цинизма сейчас, то что было тогда? Не такой ли как ты мог ее обидеть своим невниманием или подшучиванием, не ты ли ее тогда со всеми к той крыше подвёл, а?

– А что на счёт тебя легенда, а? – злобно оскалившись – Где был ты тогда?

– Все верно, правильно говоришь. Я тогда лавры собирал, мяч гонял и все у меня тогда так удачно складывалось, что по сторонам я не особо смотрел. Я ведь тоже эту девочку и не помнил толком. А смешное тут самое, что сейчас я как последняя безнадёга пью из горла в компании местного наркомана. Едва ли это может говорить о больших успехах, я бы мог конечно дома распить, но кто меня ждёт в старой, облезлой квартире?

– Так ремонт сделай, на нищего ты не похож! – деловито отметил Алишер.

– Да не для кого. – вздохнул Марс встав с парапета, и ковыляющей медленной походкой уходя прочь не прощаясь с Алишером.

– Легенда! – окликнул тот – Ты на море хотя бы съезди!

Из дневника Полины

«Закончился июнь, а с ним и треть лета. Я сижу на балконе опустив голову на перила. Двор пуст, ведь никто не будет гулять в самую жару. Конечно, я начала все это описание как положено в духе классической литературы, ведь нельзя начинать книгу непосредственно с главной трагедии. Возможно, именно поэтому я написала сначала про то как пролетел июнь и что во дворе нет ни души, но главное ведь совсем не это. Главное, что уже две недели как мы с мамой учимся жить без папы».

2002 год.

Полина Щербакова, она же Поля для своей мамы и близких подруг, первого сентября отправлялась на школьную линейку. Впереди ее ждало знакомство с новыми одноклассниками, так как в пятый класс вступают исключительно расформированные классы после четырехлетней начальной школы, а значит все привычное и знакомое подаётся треску и неизвестности, которая сейчас разрывала и без того хрупкое сознание Полины.

Наша школа номер одиннадцать имела удивительно хорошую и исключительно благополучную репутацию из всех школ нашего района, чем обусловлено такое положение неизвестно, скорее всего причиной служит качество жизни нашего района, в котором проживает более-менее обеспеченное население. Также причиной может быть простое объяснение в достаточно высокой стоимости квартир, дома которых окружают нашу школу номер одиннадцать, ибо заветные квадратные метры могут себе позволить люди далеко не бедные. Скажем если двушка старой постройки в соседнем районе оценивается суммой в размере тридцати тысяч долларов, то в нашем районе за двухкомнатную квартиру в девятиэтажном доме придется выложить аж целых шестьдесят штук. Вот и выходит, что платежеспособные ячейки общества формируя свои гнезда в наших высотках, умело создают стабильный социальный пласт местного микроклимата. Уверенные папы и не менее уверенные мамы, имеющие неплохой доход и уверенность в завтрашнем дне прививают чувство ценности своим отпрыскам, питая их разум непоколебимым чувством превосходства.

Полина как раз-таки не проживала в районе, что оцепил нашу школу, а добиралась она непосредственно с соседнего района с квартирами низкой ценовой позиции. Жили они с мамой в старой четырёхэтажке, которые надменные зазнобы именовали как бараки. Дворовые приятели и прочие соседские ребятишки зачастую были из неполных и малоимущих семей, родители которых жили от зарплаты до зарплаты забивая монету на местном, еле державшимся на плаву авиационном заводе. Суть в том, что зарплату и вовсе могли задерживать по несколько месяцев, от того и приходилась местным жителям крутиться и выживать из-за всех сил. Местные мальчишки и девчонки, не знавшие баловства и одевавшиеся исключительно на блошиных рынках, с ранних лет были знакомы со всеми тонкостями выживания во взрослом мире, от того многим приходилось работать летом, начиная с возраста двенадцати лет. С наступлением лета девочки приступали к должности работницы автомата с газировкой, коротая ужасы раскаленных дней под яростным солнцем, ополаскивая гранёные стаканы и наливая в них желанную охлаждённую газировку. А мальчики наловчившись управлением мыльной тряпкой, работали на автомойках. Рано взрослевшая ребятня держалась при этом очень сплочено и дружественно на территории района, не было местных выскочек и кривляк, которые высоко задрав нос смотрели на остальных свысока. Каждый здесь выживал, от того и понимал ценность жизни и отношений. Конечно было и не без эксцессов, и рано или поздно кто-нибудь да и натыкался на крупную драку или стычку, но все же это было редким и совершенно исключительным явлением.

Не сказать, что Полина пользовалась супер популярностью в своем дворе, она все же была особой тонкой, скрытной, с не совсем окрепшим строением для ее лет, но все же обижать или надсмехаться над этой девочкой никто не смел.

Ее погибший отец до самого последнего дня своей жизни так же работал на авиационном заводе и подрабатывал частным извозом, мама же девочки трудилась в хлебной пекарне на должности рядового пекаря. Заработок ее был небольшой и не удивительно, что оставшись без главного кормильца их семья едва сводила концы с концами. А тут ещё и начало школьного года на носу, и для дочери требовалось новое обмундирование, которое приобрести никак не получалось, так как у семьи имелся весьма крупный долг знакомым, который пришлось взять для организации похорон и поминок. Работали в этой семье безустанно, но нажить каких-либо сбережений не удавалось, так как все деньги уходили исключительно на бытовые нужды.

Елена – мать Полины, столкнувшись лбом об суровую стену горя едва держалась на плаву и имела весьма расшатанное психическое состояние. Работу оставить она разумеется не могла, от этого и выживала день из-за дня с отсутствием надежды хоть на какую-то перспективу. Полина же, будучи девочкой на редкость правильной и послушной, ожидая мать дома, весьма умело выполняла домашние обязанности убираясь в квартире и стирая белье. Питание их было весьма скромным, от этого вся помощь в приготовлении еды сводилась лишь к чистки картофеля и варке макарон.