Но прежде всего, войны современности продиктованы нежеланием и неумением сверхдержав договариваться между собой. Борьба против «плохого парня» (диктатора какой-нибудь периферийной страны) становится борьбой с народом целого государства. При этом другая сторона знает, что этот парень – «сукин сын». Но поскольку он – «свой сукин сын», она готова финансировать его, поставлять ему оружие, защищать своими солдатами. Кроме того, уничтожение страны сопровождается призывами к гуманизму с обеих противоборствующих сторон. Согласованные же действия сверхдержав могли бы превратить отстранение диктаторов от власти в чисто техническую проблему при соблюдении экономических и политических интересов договаривающихся сторон.

Интересно в этом отношении привести наблюдения известного эксперта в вопросах войны и мира Эдварда Н. Люттвака: «У постоянных членов Совета безопасности ООН вошло в привычку резко обрывать сражения малых государств, навязывая им прекращение огня. Если за ним не следует прямое дипломатическое вмешательство с целью провести мирные переговоры (выделено мною. При этом можно вести бессмысленные и бесконечные переговоры типа Минских соглашений по Донбассу. – Ю. Г.), оно лишь позволяет избавиться от истощения, вызванного войной, способствуя перестройке и перевооружению воюющих сторон, тем самым раздувая и продлевая войну после того, как срок прекращения огня закончится»^[15]. Так было в 1948–1949 годах во время арабо-израильского конфликта, в Югославии после ее распада, на Украине в 2014 году. Люттвак приводит также примеры, когда деятельность Агентства ООН по оказанию помощи беженцам (United Nations Relief and Works Agency, UNRWA), а также неправительственных благотворительных организаций (НПО) под прикрытием гуманной заботы о беженцах десятилетиями искусственно поддерживает состояние военной напряженности в различных точках мира. В результате войны растягиваются на десятилетия, принося большие бедствия, в том числе и благодаря самим этим бедствиям.

В целом агрессия – чрезвычайно важный элемент человеческой природы. Со временем она перерождается в дерзновения, в способность к самопожертвованию. Люди, открывшие Америку, покорившие Северный и Южный полюса, освоившие космос и побывавшие на Луне, никогда не достигли бы своих побед, не имея в себе таких качеств.

В противовес агрессии человек наделен также чувством любви. Не любви между мужчиной и женщиной, хотя и ею тоже, а любви в понимании служения другим. Это чувство сложнее чувства агрессии. Последнее часто самопроизвольно, неуправляемо. Сдерживание агрессии требует работы над собой. И эта работа, как правило, в значительной степени сопряжена с воспитанием в себе чувства любви, подавляющего, через осознание бесперспективности, чувство гнева.

Рассматривая человека исторически, но без привязки к какой-либо хронологии, следует отметить еще одну его важную особенность: веру в Бога или в более могущественные силы, стоящие над ним.

Атеисты зачастую пытаются трактовать веру в Бога как попытку профанного сознания объяснить чем-то сверхъестественным то, что этому сознанию непонятно. Однако если внимательно присмотреться к основным вероучениям, то выясняется, что эта проблема данные учения безусловно интересует, но не занимает в них главного места.

Главное в них заключается в том, что человек признает себя существом далеко не совершенным, и прежде всего несовершенным нравственно (греховным). Но тогда должны существовать нормы нравственности и законы морали. И они прописаны в этих вероучениях. Богу же отводится роль Всевидящего Ока и Судьи поведения людей.

В данный момент мы не рассматриваем вопрос о правомерности или ошибочности верований. Мы говорим лишь об особенностях человека, отличающих его от других представителей животного мира. Воинствующие атеисты могут увидеть в этом оскорбление своей личности, считая, что отсутствие веры мы рассматриваем как некую тезу о недочеловеке. Спешу их успокоить. Во-первых, я убежден, что атеистов в чистом виде не бывает, во всяком случае, на войне – как утверждает народная мудрость. Во-вторых, атеизм сегодня – это та же самая вера, только наоборот – вера в то, что ничего Высшего над человеком не существует. В этом случае меняется лишь то, что общество атеистов создает свой моральный кодекс, типа морального кодекса строителей коммунизма, которому пытается соответствовать, либо придерживается религиозных заповедей, господствующих в обществе, в котором они живут.

Важной характеристикой человека является его приверженность к зрелищам и игре. Созерцание и наблюдение за природой стало не только предметом сбора эмпирических данных о ее закономерностях, но и развивало эстетические чувства, недоступные для животных. В дальнейшем это нашло отражение в живописи, других видах изобразительного искусства, в архитектуре, поэзии.

Игры свойственны и животным, особенно в детском возрасте, и являются частью их обучения. Для человека игра становится частью его жизни. Где-то она перерастает в спорт, соревнование, где-то – в театр. В игру превращается карьерный рост, накопление богатства – в игру на бирже, в игру на тотализаторе. Человек таким образом проигрывает (в смысле моделирует) свои встречи с партнерами, соперниками, возлюбленными. Телевизор, компьютер, спортивные зрелища, ролевые игры занимают значительную часть жизни любого современного человека.

Во второй главе данной книги мы рассматриваем вопрос о том, что нас объединяет и разъединяет. Мы не стали выделять в ней параграф об играх, хотя не отрицаем их безусловной значимости. Поэтому остановимся здесь на этом вопросе чуть повнимательнее.

Нейробиолог и приматолог Роберт Сапольски в своей книге «Биология добра и зла», к которой мы будем обращаться неоднократно, пишет: «Что означает для детей (впрочем, как и для взрослых. – Ю. Г.) социальная игра? Пишем большими буквами: НАБОР ПОВЕДЕНЧЕСКИХ ПРИЕМОВ, КОТОРЫЕ НЕОБХОДИМЫ ДЛЯ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ КОМПЕТЕНЦИИ. Напишем среднего размера шрифтом: ФРАГМЕНТЫ БУДУЩЕГО ВЗРОСЛОГО ПОВЕДЕНИЯ, ВОЗМОЖНОСТЬ ПРИМЕРИТЬ НА СЕБЯ РАЗНЫЕ РОЛИ И УЛУЧШИТЬ МОТОРНЫЕ НАВЫКИ. Теперь маленькими буквами, с учетом эндокринологии: ИСПЫТАТЬ НА СОБСТВЕННОМ ОПЫТЕ, ЧТО СРЕДНИЙ, БЫСТРОПРОХОДЯЩИЙ СТРЕСС, ТО ЕСТЬ СТИМУЛЯЦИЯ, – ЭТО НЕПЛОХО. И с учетом нейробиологии, тоже мелким шрифтом: С ПОМОЩЬЮ ЭТОГО ИНСТРУМЕНТА СИСТЕМА РЕШАЕТ, ОТ КАКИХ ИЗБЫТОЧНЫХ СИНАПСОВ МОЖНО ИЗБАВИТЬСЯ»^[16].

Историк Йохан Хейзинга вообще охарактеризовал человечество как Homo ludens, «человека играющего», то есть всю жизнь играющего по определенным правилам.

Игра позволяет перевести свою агрессию в спортивные или интеллектуальные состязания. Проявить свой национальный или государственный патриотизм, сохраняя при этом дружественное отношение к сопернику. Она позволяет собрать противоборствующие стороны под одной крышей стадиона или усадить их перед экранами телевизоров. Во время греческих Олимпиад прекращались все войны.

Игра в театре или в кино позволяет перевоплотиться и почувствовать себя другим. Но чтобы почувствовать себя самим собой, нам тоже зачастую приходится прибегать к психологическим играм. В игре мы начинаем думать не только за себя, но и за соперника, пытаясь предугадать его действия. При этом Р. Сапольски утверждает, что противоположностью игры является не работа, а депрессия.

Есть и более мелкие детали человеческих отличий от животного мира. Скажем, например, полное отсутствие на теле человека волосяного покрова. Исторически это привело не только к понятиям наготы и стыдливости, но и к потребности в одежде (еще одно отличие).

Тот же Р. Сапольски указывает на еще одну особенность человека, не имеющую аналогов в животном мире. Нейробиолог описывает влияние награды за тот или иной поступок на поведение животных. Особенно если эта награда отсрочена на какое-то время. «Во всех экспериментах с отсрочкой награды ее отодвигают на несколько секунд или около того. И хотя дофаминовая система единообразна для всех видов, у человека она обрела одно новое свойство – мы способны откладывать удовольствие на невероятно долгое время. Ни одна мартышка не станет целый год ограничивать себя в еде и считать калории, чтобы следующим летом выглядеть сногсшибательно в новом купальнике. Ни одна белка не станет с детства работать изо всех сил, чтобы в школе получать отличные оценки, а потом с их помощью попасть в хороший колледж и институт с перспективой на карьеру и устроенный дом. Но и это еще не всё – мы мастера беспримерных отсрочек: мы включаем дофаминовую мощь радости для получения награды уже после смерти! В зависимости от культурных традиций такой наградой может стать победа родной страны в войне, в которой наша героическая смерть сыграет определенную роль, или получение хорошего наследства нашими детьми после нашей кончины, или гарантия загробного рая. Только мы со своей сверхспособностью откладывать награду можем волноваться о температуре на планете в том отдаленном будущем, когда будут жить наши правнуки. В действительности пока неизвестно, что за механизм срабатывает в этих случаях у нас, у людей. Хоть нас можно считать и животными, и млекопитающими, и приматами или человекообразными обезьянами, но в любом случае мы совершенно уникальны»^[17].

Перечисленные отличия человека от животных категорически изменили поведение человека, превратив его в деятельность. Человек накопил знания, технически вооружился. Шаг за шагом окружающая среда из места обитания стала превращаться в объект его деятельности, подвергаясь преобразованиям. С ростом создаваемого богатства на биологическую неравноценность каждого индивида налагалось социальное неравенство, выражающееся не только в обладании разной собственностью, но и в иерархии человеческих взаимоотношений.

Биологическое вообще отступило на задний план, сделав социальное определяющим в человеческом бытии. Материальное неравенство наложилось на расовые, национальные и религиозные различия. В совокупности своей взаимоотношения, разрешающие перечисленные противоречия, и образуют общественные отношения. Конечно, это не полный их перечень. Полнота его достигается добавлением к этому списку созидательной деятельности и всегда имеющийся у людей в наличии целевой характер.

Человек отличается от других животных не одним или несколькими факторами, он отличается от них системно. Если мы вернемся к каждому из перечисленных факторов человеческого отличия, то увидим, что ни один из них не реализуется вне общества и не находя в нем своего отражения. Более того, по мере консолидации общества человек как личность вынужден делегировать ему часть своих прав по управлению и обеспечению своей безопасности. Человек – это не общественное животное. Человек – это член того или иного общественного конгломерата, имеющий в качестве жизненной основы биологическое происхождение, качественно выделяющее его из животного мира, а в качестве своей деятельности – общественное предназначение. Человек сам, конечно, выбирает, да и то не всегда, направление своей деятельности, но этот выбор определен конечным перечнем общественных потребностей.

Общество как таковое образует качественно новую системную целостность. Системообразующим фактором социума является целевой характер развития. Он формируется в столкновении с природой и другими социумами. По мере его осознания, в свою очередь, формируются в той или иной степени целевые установки для каждого человека. В этом смысле человек имеет еще одно отличие от животного – развитие его личности обретает общественную значимость, и во многом зависит от социума, в котором это развитие происходит.

Одной из задач нашего исследования как раз и является выявление направленности этого развития и его движущих сил.

Итак, мы можем попытаться сформулировать некоторое наше понимание категории «общество»: это объективно необходимая, а потому общепринятая форма существования людей, объединенных исторически сложившимися территорией, совместной деятельностью, всегда имеющей целевое назначение, общей безопасностью проживания, разнообразием культур, языков, религий, социальным неравенством, которые не только являются причинами общественных раздоров, но и необходимыми элементами для сотрудничества и развития.

Мы сегодня переживаем период образования мирового сообщества как некоего целого. Процесс идет сложно, порой болезненно и противоречиво. Но это одна из главных особенностей, которую мир будет переживать в течение всего XXI века. Интуитивно люди будут болезненно воспринимать это как политические, экономические и религиозные кризисы. Изменения могут носить столь глубинный характер, что психология человека, многие его культурные представления могут оказаться не готовыми принять эти потрясения. Минимизировать негатив возможно только научным прогнозированием изменений и правильными политическими решениями. Мы будем рады, если наша книга внесет в эту задачу хоть малую толику помощи.

Сегодня мировое сообщество весьма структурировано прежде всего государственными и этническими границами. Исследованию таких структур и посвящена значительная часть этой книги.