Рагар

Всё-таки есть в этом что-то приятное. Сидишь, любуешься лазурным небом, а рядом то и дело открывается портал, выбрасывая перепачканных в краске – то есть условно убитых – птенцов.

Взъерошенных, грязных, злых и без трофея! А всё почему? Потому что военная наука – это не только поигрывание мускулами, как некоторым кажется. В армии тоже нужно использовать соображалку. Собственно, на это и направлены первые испытания отбора – объяснить малькам, что мозг крайне нужное вещество.

Помочь им перейти от стадии икринки к стадии рыбы.

Понять, что приказы командования нужно выполнять неукоснительно! Но с умом.

И ещё один момент – воспитательный. Сбить спесь с тех, кто считает себя лучше других. С тех, кто готов побороться за лидерство даже с командиром.

На данный момент самым заносчивым (хоть и скрывающим это!) был Брим. И как же я порадовался, наблюдая позорное возвращение его команды.

– Живые есть? – спросил я, клацнув зубами.

– Никак нет, – отозвался Брим, выпрямляясь. Потом подумал и добавил: – Сэр.

Я… аж улыбку потерял. Напоминание о Нежном было очень некстати. Старинное обращение (ведь «сэр» – это производная от «сэр-тинз-тэ», что в переводе означает «идеальный воин») было приятным, но всё же неуместным. Слишком уж грубая лесть.

К тому же из уст Нежного это звучало как-то иначе, а тут…

Впрочем, неважно.

– Плохо, Брим, – констатировал я и махнул рукой, веля группе отойти в сторону. Туда, где уже стояли три другие команды. Такие же побитые – любо-дорого посмотреть.

Глядя на подвергнутых воспитательной работе кадетов, я почти забыл про то неоднозначное сновидение. Присланные братьями карточки тоже подзабылись, а настроение стремительно взбиралось вверх.

Всё было отлично! Но потом снова вспыхнул овал портала. Я заулыбался, готовый к новой порции позитива, но радость почти сразу испарилась.

– Так, не понял… – Я нахмурился. – Это вообще что?

На площадку перед казармой вышел Йерс – чистенький и довольный донельзя. За ним начали появляться остальные. Кадет Вайс держал знамя, только это был не единственный трофей.

– Не понял, – повторил я. Даже поднялся с камня, на котором сидел, и приблизился к группе.

– Пленные! – Йерс широко оскалился. – Захватили на всякий случай, вдруг пригодятся для допроса?

Трое из шести выставленных в центральной точке старшекурсников были условно ранены, причём исключительно в ноги.

– Вдруг? – Я иронично заломил бровь.

– Прошу прощения! – воскликнул Йерс. – Не вдруг! Наверняка!

Я кивнул. С одной стороны, такой исход тренировки радовал, а с другой, я испытывал необъяснимо неприятные чувства. Словно меня обманули. Обвели вокруг пальца самым подлым образом. Нарочно и злонамеренно поломали план игры.

И я не хотел акцентировать внимание, но всё же спросил:

– Какова роль кадета Нежного в этой операции?

Сам кадет, кстати, был совершенно невредим и, словно чувствуя мой гнев, прятался за спинами товарищей.

Йерс сказал уклончиво:

– Значительная.

Я шумно втянул воздух. Хорошо. Прав был Форгин, когда назвал Харринтера выскочкой. Я стоял, сверлил взглядом Юрвеста, который загораживал сейчас Нежного, и пытался понять – а что не так?

Ладно кадеты, но я? Мне положено не злиться, а радоваться тому, что на отбор пришёл такой талантливый парень. Этот кадет, даже невзирая на отвратительную физическую подготовку, может сделать хорошую карьеру. Он может стать гордостью школы. Гордостью нашей армии! А я? Почему Нежный – последний, кого мне хочется принимать?

Задумавшись, я пришёл к выводу, что дело в первом впечатлении. Когда Харринтер только появился в казарме, я решил, что этот заморыш уйдёт обязательно, а он не уходил.

Более того, Нежный выбился в лидеры, и я готов поспорить, что на следующем распределении из-за него случится потасовка.

Нужны мне потасовки? Вообще-то, нет. Но…

Новый глубокий вдох, и я жестом велел группе отойти в сторону. Нам предстояло дождаться ещё четырёх команд, но уже ясно, что придут они ни с чем. Зато выживших в этих командах будет больше, ведь трое из шести старшекурсников здесь.

Кстати, спорим, что про пленных тоже Нежный придумал? Изворотливый хитрый гад!

Я отступил к своему камню и почти успокоился, но тут рядом возник Форгин.

– Кхе-кхе, – сказал преподаватель по политической подготовке. – Рагар, а с этими, – кивок на команду Йерса, – ты уже закончил?

– Допустим, – буркнул я.

И тут же услышал:

– Будь добр, отдай мне Нежного.

– Зачем? – Мои глаза недобро прищурились.

– Есть одно дельце.

Я хотел сказать «нет!», но в итоге…

– Да. Разумеется. Бери.

Алиса

Ситуация с нашим возвращением была не очень понятна. Брим – светловолосый верзила – аж позеленел, увидев живых, здоровых и довольных нас.

Остальные проигравшие тоже скрежетали зубами, но они ладно, а вот реакция Рагара по-настоящему удивила. Младший принц выглядел так, словно его вот-вот хватит удар. Закаменел, глаза засверкали, а губы сжались так сильно, что почти исчезли.

Я, глядя на всё это, конечно, спряталась. При этом оказалась в опасной близости от пленных старшекурсников и немного испугалась, но…

– Слушай, а ты молодец, – хмыкнул один из них.

– Пленных ещё никто не брал, – сказал второй, приятельски пихая меня в бок.

Я охнула и согнулась.

– Хилый ты какой-то, – заметил первый. – Даже в драке не участвовал. Верно?

Я, помедлив, кивнула. Сама попросила у Йерса разрешения отсидеться в кустах.

– Ну, ничего. Поступишь на первый курс, милорд Рагар тебя лично подтянет, – оскалился второй, а мне стало жутко.

Просто если я реально приду учиться, он меня не подтянет, а… Впрочем, хватит. Выключить паранойю! Пессимизм ещё никого до добра не доводил.

После того, как от нас отмахнулись, я приободрилась. Встала вместе со всеми – нам предстояло дождаться остальных испытуемых, как ждали недавно меня. И всё шикарно, вот только…

– Нежный! – позвал Форгин. – Пойдём-ка прогуляемся.

Я аж подпрыгнула от неожиданности.

– Пойдём-пойдём, – тоном, не предвещающим ничего хорошего, повторил политрук. – Не бойся. Не укушу.

Только выглядел он так, словно именно покусать и собрался. Но деваться было некуда, и я, конечно, пошла.

В памяти всплыли многочисленные тесты, над которыми пыхтели вчера – может, я напортачила? Написала там нечто такое, за что придётся сейчас отдуваться?

Однако всё оказалось проще. Когда проходили мимо здания казармы, Форгин подхватил оставленную возле двери небольшую лопату и широко оскалился.

– Ясно, – выдохнула я. – Идём за картошкой?

– Идём, Нежный. – Форгин хлопнул себя по излишне вздутому карману: – Я даже мешок захватил.

Сразу стало легче, вот только…

– Мне бы не хотелось кормить милорда Рагара, – надеясь на жадность лысого, произнесла я.

Думала, ушлый политрук сейчас предложит какой-нибудь обходной путь, некую скрытую от посторонних глаз кухню, ну или что-то другое, защищающее вкусный обед от капитана.

Но вместо этого прозвучало:

– Придётся, Нежный. Смирись, от Рагара теперь не отвертишься.

Миленько. Впрочем, может, если накормлю как следует, Рагар станет ко мне добрей?

Мы без проблем нашли место, где я копала картошку в прошлый раз, а дальше началось «прелестное». Я почувствовала себя рядовым самой обыкновенной земной армии – политрук вручил мне лопату и приказал:

– Копай.

И я начала. Копала, выбирала клубни, складывала их в предоставленный мешок, а толстопузый Форгин стоял рядом и контролировал.

Когда контролировать надоело, начались «ценные замечания»:

– Нежный, ну что ты в самом деле? Поактивнее! Шевели конечностями, а то застрянем тут до утра!

За те полчаса, что ушли на сбор урожая, я узнала о своей расторопности многое. Сначала возмущалась, а потом, наоборот, порадовалась: если Форгин позволяет себе такие выражения, значит, подозрений в том, что я женщина, у преподавателя нет.

– Ну откуда у тебя руки-то растут? – не унимался Форгин. – Ты чё там? Вон, клубень пропустил!

Когда мешок наполнился, политрук с грустью осмотрел опустевший клочок плодородной земли и буркнул, что нужно будет поискать ещё. И пусть я очень устала, но в этот миг в голове родился маленький, зато полезный план.

– Кажется, я видел ещё одну такую впадину, – сказала я.

– Где? – оживился политрук.

Я кивнула в сторону, противоположную казарме. Туда, где, по моим воспоминаниям, находился камень с янтарной статуэткой.

– Идём!

Форгин бодро двинулся в указанном направлении, а я мысленно застонала. Просто у моих ног остался тяжеленный, набитый картошкой мешок. Выкапывая клубни, я даже не думала о том, что кому-то придётся их тащить!

Ухватившись за мешковину, я потянула вверх и… поняла, что нет.

– Кхе-кхе, – сказала нервно.

Не услышали.

Пришлось выпрямиться и гаркнуть на всю округу:

– Господин Форгин!

Толстяк, который умчался уже далеко, притормозил. Повернувшись, посмотрел вопросительно.

– Я прошу прощения, но после полигона я временно не в состоянии поднимать тяжести.

Правая бровь Форгина плавно поползла вверх.

Политрук постоял немного и медленно двинулся обратно. Подошёл вплотную, окинул кадета в моём лице насмешливым взглядом и спросил:

– Временно? А может, у тебя и здесь какая-то гормональная болезнь?

Намёк или нет? Захотелось испугаться и погрызть ногти, но пришлось держать невозмутимую физиономию.

В чём сила, брат? Она, во-первых, в правде, а во-вторых, в способности признавать свои слабости!

Вот я и признала:

– Я в принципе хилый. По природе.

Форгин окинул меня новым взглядом и не согласился:

– Ты не хилый, Харринтер. Ты наглый.

И столько возмущения в голосе прозвучало, что я тоже возмутилась. Чуть не ответила: вообще-то, мне ещё рожать!

Пару минут политрук вспарывал меня взглядом, но мешок картошки легче от этого не становился. В том, что касается меня – правда не дотащу! А если и донесу, то свалюсь потом на несколько дней.

А оно мне надо? Особенно притом, что неспособность передвигаться станет отличным поводом выгнать с отбора? После этого прощайте, Высшая школа и портал к играющим на балалайках медведям.

Впрочем, за неподчинение политруку тоже могут исключить.

– Харринтер, тебе будет очень весело учиться, когда поступишь, – оскалился Форгин. Это была угроза. – Я лично проконтролирую.

Зато потом… он взял мешок и с невероятной, прямо-таки нереальной лёгкостью закинул себе на плечо.

Стало жутковато, а ещё вспомнились книги Элис, и я спросила:

– А у вас есть дракон? – Просто в книгах говорилось, что мужчины – обладатели второй ипостаси физически сильнее.

Политрук немного удивился, но ответил:

– Конечно есть, Нежный! – И после паузы: – Хочешь поговорить об этом?

Я хотела. Но хорошо понимала, что ситуация предельно скользкая. Я плавала в вопросе ипостасей настолько, что риск разоблачения был слишком велик.

Да и тон предложения отдавал этакой затаённой насмешкой. В общем, нет. Тема реально интересная, но я надеюсь, что подробности раскроет кое-кто другой. Собственно, тот, на встречу с которым мы сейчас, под видом поиска «грядки» с картошкой, и идём.

Нет, я не собиралась беседовать с «ветром» – как это сделать при свидетелях? Я хотела использовать возможность, чтобы убедиться в наличии статуэтки, а заодно получить комментарии от Форгина – вдруг политрук что-то полезное скажет?

Может, янтарный дракон – местное божество? Может, к нему нужно с дарами и поклонами? Или он, наоборот, демон, от которого, при всей его полезности, лучше держаться подальше? Впрочем, второй вариант я всё-таки не рассматривала. «Ветер» точно не злой.

Я повела Форгина вперёд. Активно вертя головой, отыскала нужные камни, вот только статуэтки не обнаружилось.

Или это камни другие? Или…

Я заозиралась в поисках дракончика и вздрогнула, услышав:

– А мы точно картошку ищем?

К счастью, актёрские способности не подвели:

– А что же ещё? – очень натурально удивилась я.

– Ну, не знаю, – отозвался Форгин. – Может, ты решил использовать эту прогулку, чтобы поискать Янтарного духа? Если так, то все твои звёзды, полученные в отборе, сгорают.

– Почему? – В этот раз моё удивление было по-настоящему искренним.

– По причине идиотизма. Янтарный дух, во-первых, показывается очень и очень редко, а во-вторых, никогда и никому не помогает. Все россказни о том, что он помог кому-то пройти Око – враки. Дух, при всём моём уважении, – политрук неожиданно поклонился окружающей нас природе, – крайне вредное, своевольное и строптивое существо.

Налетел порыв ветра, и вместе с ним пришло ощущение, что нас слышат.

Форгин довольно оскалился:

– Вот видишь, Нежный? Всё. Пошли!

Мне отвесили лёгкий подзатыльник, подталкивая к другой тропинке, но я не расстроилась. После возвращения с полигона я уже не чувствовала того странного одиночества, словно «никому не помогающий» дух снова был рядом и присматривал за мной.

Но сейчас я зацепилась за другое. Помощь в прохождении Ока? Не отбора, а именно Ока? Оговорка? Или с финальным испытанием всё неожиданно сложнее, чем предполагал ничего не знающий об этом мире кадет?

Глава 9

В казарму мы вернулись без приключений, если не считать крошечного – встречи с Рагаром. Директор Высшей Военной школы стоял на скалистой площадке возле открытого портала, собираясь покинуть территорию, а увидав нас, застыл.

Каких-то очевидных эмоций на лице не отразилось, слов тоже не прозвучало, но смотрел Рагар так, словно таскающего мешки политрука видит впервые.

Кивнув каким-то своим мыслям, он всё-таки скрылся.

А я не удержалась:

– Он ушёл в школу?

– Возможно, – хмыкнул Форгин.

– А почему так? В смысле, почему порталом? Я видел, как сюда прилетал старшекурсник, и он был дракон.

На меня посмотрели с недоумением.

– Нежный, ты головой ударился? Элементарных вещей не знаешь.

Я чуть не взвыла. Ведь помнила, что с моими знаниями о мире лучше помалкивать, а сама?

– После того, как все мальки явились в казарму, территорию заблокировали. Выстраивать отсюда порталы только Рагар и может. Остальным, даже его личным ассистентам, нужно либо делать письменный запрос, либо топать своими ножками. Ну или крыльями лететь.

Из всего сказанного я поняла одно: потенциальным первокурсникам, если они умеют пользоваться магией, с территории отбора тоже не выбраться.

Тут снова всплыл вопрос об использовании новобранцами магии, но язык я прикусила раньше, чем сказала. Вместо этого попыталась оправдаться:

– Да знал я про порталы, просто забыл. Нервный день.

– Вообще-то, он только начался. – Форгин кивнул на солнце, которое было практически в зените. – Так что не расслабляйся.

Расслабляться я даже не пыталась. Это было технически невозможно, ведь перед глазами маячил набитый картошкой мешок.

В самой казарме нас встретила толпа из двадцати мощных парней. Кажется, ждали именно меня, но нарвались на Форгина:

– Так! У вас заданий нет?

Задания, как выяснилось, имелись. Две команды, которые пришли последними, уже драили помещения, ещё пятеро кадетов из разных команд гремели кастрюлями на кухне. Остальным велели изучать учебник по выживанию, однако парни отлынивали.

Кстати, они были свежими и вымытыми – в отличие от меня.

– Нежного не трогать, он занят, – оскалился Форгин. – У него индивидуальный зачёт.

У встречавших округлились глаза, а я снова застонала. Умом понимала, что про зачёт – шутка, но кто этих военных поймёт?

– Всё, Нежный. Бегом. – Меня чуть не пнули, но я увернулась.

– Можно хотя бы переоденусь?

Политрук подарил улыбку, но во взгляде читалось: ты испытываешь моё терпение!

– Три минуты, – наконец произнёс он.

– Десять, – выдохнула я, понимая, что за три всё равно не управлюсь.

Толстяк не ответил, но… В общем, одной картошкой я сегодня не обойдусь. Нужно придумать что-то ещё.