Стон горы

Борьба с долгостроем №2

Необходимое вступление

Однажды я несколько месяцев не могла есть...Вообще. Ничего. Но природа взяла свое, и я позвонила маме с просьбой принести кусок говядины. Радостная мама принесла отличный кусок вырезки, отваренный в пряном бульоне и большой розовый помидор. М-м-м-м... И вот только-только плотность говядины смешалась с кисло-сладким соком помидора, только помидорные косточки, попадая на зуб стали взрываться летом и солнцем, как мама, жадно вглядываясь в мои глаза спросила:
- Тебе очень-очень нравится? Ты прямо наслаждаешься каждым куском?
И все.
Все потеряло вкус, цвет, запах. Уже не я ела эту злосчастную говядину, не я чувствовала на языке ее вкус. Если и было какое-то мое наслаждение, то сейчас его вынули у меня из рта, интенсивно пережевали, разделили мою предполагаемую радость и вложили обратно - на, наслаждайся!.

Слишком многие книги напоминают мне этот эпизод. Читатель не успевает ничего подумать, почувствовать, совершить хоть какую-то - эмоциональную или мыслительную работу, а автор уже выдает ему готовый пакет "ол инклюзив": что подумать, где всплакнуть, с какой интенсивностью возмутиться, к какой категории литературы отнести.

Можно было бы и не придираться, но процесс чтения стремительно теряет интимность... Кажется, как и многое другое.
Почему я об этом говорю? Потому, что Ясунари Кавабата никогда и ни при каких обстоятельствах не нарушит вашу личную территорию. Думать будете сами. И говядина будет жесткой.

А теперь к делу.

Приступая к чтению романа, я ждала бесконечных описаний японской природы, еще бы - на лайвлибе роман все время сравнивают с хокку! так вот: описаний природы мало. И, да - это хокку.
Объясню. "Хокку - это мост построенный наполовину. Но стоит только дать волю воображению, и оно точно подскажет вам, куда и откуда ведёт проходящая по нему дорога." (Здесь и далее я буду цитировать человека, разбирающегося в японской поэзии несравненно лучше, чем я. И это стоит послушать - хотя бы потому, что роман Кавабата Ясунари построен именно по этим - бесконечно прекрасным - законам.)

Итак, "обычно, но не всегда, хокку содержит сезонное слово "киго", оно указывает на время, в которое происходит действие. Киго создает своего рода "природный фон",помогающий прочувствовать хокку. Им может являться как прямое указание "середина лета", так и косвенное "неспелые груши" или "запылённые босоножки".
Описания сезонов в романе занимают не много места,но - Боже! - как органичны! и - как запоминаются! Как ярки!

"Самое главное для написания настоящего хокку - понимание, что хокку не называет, а ПОКАЗЫВАЕТ; не объясняет, а ПЕРЕДАЕТ." Герой романа старик Синго много видит, много замечает, много думает - но никогда не бывает категоричен. Никогда не припечатывает течение жизни своей определенностью.
Решайте сами
- отчего у старика стали яркими губы после болезни,
- боится ли он смерти,
- почему он о ней неотступно думает,
- что связывает его с невесткой,
- что связывает невестку с ним,
- является ли аборт грехом женщины или убийством души этой самой женщины,
- любит ли он свою дочь,
- любит ли он своего сына,
- чего он стыдится, что считает непристойным, чем любуется, чего ждет от окружающих...
Автор вплетает ответы на все вопросы в ткань повествования так плотно, что вы можете их не заметить. Но он к ним больше не вернется. Заметили - хорошо, нет - что ж... Это ваше прочтение.
Кстати, об ответах: не забудьте, что это Япония. Мир, с другой системой координат - не будьте поспешны в суждениях. Герои благородны, а их поступки ужасают... Молодая жена сына старика Синго делает аборт, потому что слишком целомудренна. Нормально? Это Япония... Внимательный читатель заметит даже то, чего не замечает главный герой - напряженную, полную волнений и событий жизнь женщин в доме. Верный себе Кавабата дает нам это увидеть, но ничего не рассказывает и не объясняет - это ваша (интеллектуальная) трапеза. Жуйте сами.
Герои напоминают маски японского театра Но

Этот театр весьма условное искусство, у персонажей заранее определенные амплуа. Но положа руку на сердце: часто ли вы открываете незнакомые вам прежде глубины в знакомых людях? Люди удивляют нас только поступками. А поступки диктует жизнь. Устраивая нам трагедию и комедию положений.
И это так - и для Японии, и для всего остального мира.
-

Есть люди, которые полагают, что хокку — это абсолютно любые слова, оформленные особым образом по количеству слогов. То есть, написал ты три строчки про колбасу в холодильнике — и это уже автоматически хокку, потому что ритм соблюдён. Таким людям читать Кавабату Ясунари абсолютно противопоказано. Зато он очень понравится тем, кто искренне считает, что европеец не способен написать традиционное хокку, потому что у него изначально другой взгляд на мир. У Кавабаты именно такой взгляд, на сто процентов старояпонский, традиционный, прекрасный, непонятный. Искать в его романе что-то современное — бесполезно, хоть он и повествует о нашем времени. Однако отсутствие современного не значит, что он безнадёжно устарел, наоборот, этот роман актуален всегда. С его страниц так и дышит та самая настоящая старая Япония, которая сейчас почти полностью спряталась за ярким неоном больших городов, изобилием манги, романами Мураками (которые хоть и хороши, но, как ни крути, европейские) и всеми безумными штуками, которые японцы делают на видео в Интернете. Это любовь к природе, неспешность, сосредоточенность, тонкие нюансы сложной культуры, мелочи быта и сложных взаимоотношений, это медитация над философскими вопросами, это просветление от того, что ты увидел воробьёв, купающихся в луже, и в твоём разлаженном внутреннем мире наступила гармония. Я восприняла это как одно большое хокку, не настолько концентрированное и содержащее больше одного мыслеобраза, но по духу и настроению — очень похоже.

Однако, не стоит думать, что из-за такой «хоккуистичности» (какое мерзкое слово получилось) в романе нет сюжета и весь он только о деревьях, травушке-муравушке и поющих на японском птахах. Вовсе нет, хотя детальность природного мира потрясающая. Главным героем здесь выступает немолодой уже человек, в семье которого сложные и запутанные отношения, а сам он по причине старости всё больше забывает и задумывается над тем, как бы в последние годы жизни этой самой пресловутой гармонии достичь. Посмотреть на семейные неурядицы и способы борьбы с ними глазами японца многого стоит: это всё на корню отличается от наших привычных установок. Если бы «Дано» было то же самое, но персонажи были бы европейцами, то всё закончилось бы скандалами, детективами, психологическими драмами... Здесь же всё по-другому, медленно, невозмутимо и с достоинством. Читателю «только от разума» может показаться, что роман прерывается и заканчивается тогда, когда ситуация ещё не разрешилась, слишком рано. Однако всё верно, это картина из обыденной жизни, которая не может быть просто завершённой на каком-то определённом моменте, в конце обязательно должно стоять многоточие, а не точка.

Ритм повествования совершенно необыкновенный. Роман пропитан темой смерти и разлада, но никакого дискомфорта от этого мы не чувствуем, даже сопереживая главному герою. Смерть — это естественно, нормально и не страшно, при близости к ней ты начинаешь слышать, как стонут горы, и весь мир вокруг тебя видится по-другому, глубже. Ничего лишнего.

Когда я умру, поставьте на моих похоронах пластинку с колыбельной песней. Ладно? И никаких молитв, никаких надгробных речей не нужно.

Это было потрясающе и необычно, как глоток свежего воздуха в японской литературе. И прочитанные ещё несколько романов Ясунари подтверждают, что он подлинный мастер, художник, знаток человеческих душ и хранитель японских традиций. А заодно это прекрасная возможность окунуться в подлинный мир культуры Японии "из первых уст", без европейских посредников и трактователей.

Флэшмоб 2011, большое спасибо за совет countymayo .

В природе все просто. Времена года сменяют друг друга и это главный закон. Деревья цветут или отпускают свою листву по ветру, позволяя собой любоваться. Гора, река, сад. Ветки голые, цветущие, зеленые или желтые наполняют собой вид окна электрички. С каждой связана мысль. Мысль связана с событием. Природа не фон, она действующее лицо, смотрит на микробов-людей и ничего не понимает что у них там происходит. Да и какое ей дело до них? Гораздо важнее ей наполнять все вокруг.

У людей тоже все просто по идее. Родился человек, живет в мире родителей, принимает уклад их жизни как эталонную данность. Растет, чувствует шевеления в сердце к другим людям и ничего не понимает. Все выросли в разных мирах и данностях. Живет как получается, задумывается. Возвращается в родительский дом, сравнивает привычный мирок со всем остальным миром, редко бывает доволен. Но надо жить, надо что-то делать с этими шевелениями сердца. Пока думает что с ними делать жизнь то и проходит. Думать становится тяжело, а шевеления никуда не деваются. Накапливаются они, чем дольше жизнь, тем больше груз, сложно и разобрать. Смешиваются прежние переживания со свежими, одни становятся похожими на другие. У прежних лица новых. У новых старая привычная суть. А деревья все цветут. Вода в реке бежит. Отскакивают гладкие каштаны от камней при падении, отпрыгивают в воду. Совсем как тогда, когда впервые заговорило сердце .

Союз мужчины и женщины сложная штука. Сколько пар столько и историй. Если мужчина и женщина живут в семье родителей союз становится еще сложнее. Ровно во столько раз, сколько членов семьи проживают вместе. Одно дело прорастать в одном человеке, другое дело в нескольких. Что там за корни? Из каких семян? Нашли археологи семена прекрасного лотоса, растущего две тысячи лет назад. Пророс лотос в нужной почве, дал цветы. В разную высаживали, но вырос в той что больше подошла. Там где понимали что с лотосом делать, как его холить. В природе все просто и для всего есть место. В человеческой семье, наверное, тоже. Прорастет любовь, зависть, ревность в совершенно неожиданных комбинациях. Может и ненависть прорасти, но она губительна. Зачахнет любое начинание.

Рождение детей сложная штука. Жизнь человека начинается задолго до рождения и даже зачатия. Что там было с шевелениями сердца родителей в нужный момент?

Воспитание детей сложная штука. Одни вырастают способными вызывать шевеления в сердцах, другие способны лишь испытывать их в отношении других. Так что там было с шевелениями в нужный момент?

Сложно быть молодым и цветущим, сложно быть старым и увядающим. Человеческому сердцу сложно в любом возрасте. В природе все проще. Весной цветут вишни, летом подсолнухи и падают плоды с деревьев на землю, осенью тихо осыпается листва, зимой снег укрывает землю.