Мари помахала им обеими руками вместо приветствия. Парни ответили им сдержанным кивком. Судя по всему, разговор у них был достаточно интересный, раз они не захотели отвлекаться на друзей.

– По любому, опять спорят, – прокомментировала Мари их отрешенность.

– Странно, что Юты с ними нет.

Поддерживая Мари под руку, он помогал ей подняться вверх по мелкому гравию, ссыпающемуся вниз из-под подошв крепких кроссовок.

– Она придет последняя. Забыл, как ей тяжело в одиночку на каблуках подниматься вверх?

Она рассмеялась и тут же услышала её оклик снизу.

– Данис, помоги мне подняться!

– Давай сделаем вид, что мы её не слышим? – прошептал он Мари с усмешкой.

– Она же к тебе обращается, ты и делай! – ответила она ему и обернулась помахать подруге.

Данис ухмыльнулся и, бросив Мари на середине пути, скатился вниз к Юте.

– Ах ты ж засранец! – возмутилась она недовольно и поплелась вперед в одиночестве. На помощь Макса с Нильсом рассчитывать не приходилось. Если они так заняты разговором, что до сих пор ни один из них не обернулся в их сторону, значит, придется полагаться только на собственные силы.

– Вы просто гады! – выдохнула она, кулем свалившись на шпалы рядом с ними. – Неужели сложно помочь девушке подняться по гравию на насыпь?

– Ты не девушка, – ответил Нильс. – Ты наш братан.

– Почему сегодня сидим не на нашем месте? – спросила Мари, выискивая взглядом знакомые ориентиры.

– Там сегодня грязно, – сказал Макс. – Сто метров от нашего места что-то решают?

– Ничего, – согласилась она. – Просто непривычно. Там уже нами практически лесенка протоптана. А тут в первый раз поднимались.

– Мы поднялись к нашему месту, а потом просто прошли по шпалам сюда, – пожал Макс плечами и обменялся хитрой улыбкой с другом.

– Девочки порой провально одарены, – с сарказмом в голосе ухмыльнулся Нильс, и Мари почувствовала себя глупо.

После минутного наблюдения за подъемом Юты и Даниса, Макс с Нильсом переглянулись с ухмылкой. В такие моменты Мари казалось, что они общаются между собой без слов.

– Я чуть каблуки не переломала! – закричала Юта недовольно, демонстрируя всем новенькие лаковые сапожки на высоченной шпильке, наконец, взобравшись на насыпь.

Мари ехидно улыбнулась. Увидев, что опозорилась не она одна, тут же переложила свое неловкое положение на неё.

– Поднялась бы по нашей тропинке и по рельсам дошла сюда, раз каблуки жалко.

– Самая умная? – спросила недовольно Юта, приподняв широкие брови. – Череп не жмет?

– Только по воскресеньям, – ответила Мари и подвинулась, освобождая подруге место, чтобы присесть рядом.

– О чем спор? – перевел тему Данис.

– Максимус, это провал! Откуда этот чувак всё про нас знает? – спросил Нильс, скрываясь за маской преувеличенного удивления.

– Может, дело в том, что он тоже в нашей компании? Юта, ты где была? – избежал Макс ответа на вопрос Даниса.

– Еле улизнула от Джима. Он сегодня особенно настойчиво рвался меня проводить. Черт его знает, что происходит в этой солитёрьей голове. Я, вообще, порой его побаиваюсь. Чего ему надо от меня?

– Все мы знаем, что ему надо от тебя, – рассмеялся Нильс, но Юта оставила его сарказм без внимания и продолжила свой рассказ.

– Короче, я с ним прогулялась до торгового центра, а потом сказала, что хочу минеральной воды, мороженого и парочку чебуреков. Пока этот идиот искал мне мороженое с чебуреками, я запрыгнула в такси и укатила до объездной. А оттуда уже через лесополосу дошла до конюшни и вот я здесь.

– Надо было просить пятёрик чебуреков, дождаться, когда он их принесет и только тогда послать его за мороженым. Тебе с чебуреками я бы больше обрадовался, чем тебе одной, – сказал Нильс, щелчком открывая очередную банку пива. – Ютыч, ты провал!

– Нормально ты устроился! – воскликнула Юта. – Можно я сама что-нибудь поимею со своих ухажеров перед тем, как они начнут кормить твоё ненасытное брюхо? И, вообще, не обзывайся! Сам ты провал!

– Пацаны, о чем спорили? – перебил их Данис в попытке снова поднять интересующую его тему.

В крайнем нетерпении он поправил очки и прищурился, ожидая, когда ребята расскажут суть своего спора.

– Да с чего ты, вообще, взял, что мы спорили? – спросил Макс, эмоционально всплеснув руками.

– Да хорош уже, рассказывай, давай, – подключилась Мари, подначивая друзей громкими хлопками ладоней о шпалы.

Юта поддержала их кивком головы и приподнятой бровью. Она представляла интерес для парней. Если бы Мари попыталась мимикой изобразить интерес, она осталась бы незамеченной. Но вопросительный взгляд Юты заметили все.

– Короче, в десяти метрах отсюда рельса изломана, – сказал Макс.

– И что? – не понял Данис.

Девочки переглянулись между собой и синхронно пожали плечами. На их лицах застыло молчаливое недоумение.

– Я хочу позвонить на станцию и поставить диспетчеров в известность. Этот путь не закрыт. Скорее всего, он заморожен на время. И если, например, с холмов сойдет сель или случится обвал, то поезда пустят по этой дороге. Нильс же считает, что мы раскроемся, если кто-то со станции узнает, что мы тут тусуемся, – пояснил Макс и оглядел друзей, чтобы удостовериться, что до них дошла его мысль.

– Если дорога заморожена, то её должны обследовать перед тем, как пустить по ней поезд. Тем более, пассажирский. Беды не будет, Максимус. Ты гонишь, – высказал своё мнение Данис.

– Надо позвонить, ребят. Это опасно. Представляете, что такое крушение поезда? Половина на тот свет, оставшаяся половина – в инвалидные кресла. Давайте будем ответственными гражданами своей страны, – не согласилась с ним Мари.

– Чушь, – решительно покачала головой Юта. – Мы постоянно торчим на шпалах. Кто-то из вас хоть мимоходом видел здесь поезд? А если мы сейчас позвоним на станцию, то спалимся. Сюда пустят обходчиков, и они будут нас гонять с рельсов. Я считаю, что это отличное место, чтобы побыть отдельно ото всех. Мне здесь нравится. Мы общаемся, ржем, слушаем музычку, пьем пиво и никто нам слова против не говорит, потому что здесь никого нет, кроме нас. Назовите хоть одно место в нашем городе, которое заменит нам эти шпалы?

Этот монолог был серьезным аргументом для перевеса спора в сторону Нильса. Мнения разделились.

18 сентября. 18:45

Юта бескомпромиссно обворожительна в своей неуклюжести. Мне нравится наблюдать за ней, оставаясь в тени. Эмоции. Кошачья грация. Повадки особы из высшего общества. Манера вести разговор. Привычка прикусывать нижнюю губу в задумчивости. Улыбка одними глазами. Строгая осанка. И такая нелепая медвежья походка, вызывающая у меня диссонанс в сравнении с её обычным поведением девушки, знающей себе цену. Зачем? Зачем надевать такой высокий каблук, зная, что впереди её ждет подъем на насыпь по острым булыжникам? Другое дело Мари. Свой в доску чувак, она умудряется быть ангельски очаровательной даже в кедах. Но не знает об этом. Её внешние данные погребены под слоем флисовой толстовки с утеплителем. Такие полярные. Но такие одинаково влюбленные в своего божественного Максимуса.

Если бы кто-то спросил меня, как давно я веду наблюдение за богемной компашкой, я бы затруднился ответить на этот вопрос со стопроцентной точностью. С момента их покорения звездной вершины школьного Олимпа. Ну, плюс-минус полгода. Меня заинтересовал феномен их популярности, когда я осознал, что их имена известны уже и за пределами нашей школы. Я хорошо запомнил день, когда это произошло. В то утро я чувствовал себя неважно. Любые нормальные родители позволили бы своему ребенку отсидеться дома. Любые. Но не мои. Сунув в кулак смятую купюру, мама велела вызвать такси и ехать в школу. На переднем сиденье рядом с таксистом сидел его сын младшего школьного возраста, которого он собирался отвезти на учебу, но по пути перехватил мой заказ.

– Технический лицей? – уточнил он у меня конечный пункт назначения и тронулся с места после моего утвердительного ответа.

В тишине мы проехали не больше десяти метров.

– В этом лицее учится Максимус со своей компанией, – подал голос мальчишка с переднего сиденья.

– Кто это? – спросил таксист немного рассеянно. Всё его внимание было сосредоточено на выезде со двора.

– О, пап, это самый топовый чувак в нашем городе. Я тебе покажу вечером парочку его видосов. У нас все девчонки хотят с ним встречаться.

– А все пацаны хотят встречаться с Юткой, его подругой. Потому что она топ среди девчонок, – добавил он после паузы и замолчал.

Таксист покрутил регулятор уровня громкости на магнитоле, добавив звук колонкам. Оттуда неслась мелодия из недавно вышедшего на большие экраны зарубежного мюзикла. Но я не слышал ничего, кроме проклятого звона в ушах. Юта! Топчик! И о ней мечтают какие-то уроды, о которых она и не слышала никогда. Это открытие парализовало мои мыслительные способности. Будто в дымке тумана я добрался до кабинета географии и остановился в дверях. Впервые я смотрел на неё по-другому, основательнее и глубже, чем обычно. Мой взгляд был прикован к её серебристым волосам. Она копошилась в недрах сумки, вытаскивая из её глубин на свет школьные принадлежности. Её прекрасные волосы плавно колыхались в такт движениям. Я был зачарован. И с того дня это чувство больше не отпускало меня.

Я настолько увлекся своими размышлениями, что не заметил, как стемнело. Моя камера не настолько совершенна, как камера Макса. Когда солнце опустится за горизонт, я больше не смогу снимать. Поколдовав в настройках, я добавил резкость, чтобы четко различать их лица в сумерках. Не более двадцати минут оставалось в моем распоряжении. После этого мне придется покинуть своё укрытие, чтобы снова остаться незамеченным. Впрочем, как всегда. Для них я человек – невидимка. Единственное, чего они не учли: я-то их прекрасно вижу. При наличии получаса свободного времени и должного желания ни у кого не возникнет сложностей в выслеживании места дислокации «великолепной пятерки». И пока они тщательно шифруются, не выкладывая в блог ни единого видео, где была бы различима хоть часть рельса, я уже наснимал почти терабайт информации из своего укрытия.

Не знаю, пригодится ли мне всё это когда-нибудь. Но любопытство в поисках феномена их популярности в разы превосходит по своей силе меня самого.

18 сентября. 16:10

Светловолосая девушка с большим туристическим рюкзаком за плечами стояла на железнодорожном вокзале, прислонившись спиной к гладкой белоснежной колонне с вкраплениями темного цвета. Вокруг неё вприпрыжку скакала девочка, лет шести. Как и все бестолковые современные родители, по своей глупости считающие, что детям нужно давать полную свободу действий, её мама и папа стояли чуть поодаль, охраняя свои сумки, котомки и огромный, размером с небольшой шкаф, чемодан. Их дочь наворачивала круги у самой колонны, то и дело толкая светловолосую девушку, примерно ровесницу её недалеких родителей.

– Девушка, отойдите, пожалуйста! Мы же мне мешаете! – воскликнул невоспитанный ребенок.

Она и сама была бы рада отойти в сторону от надоедливой, словно жирная блестящая муха, маленькой девчонки. Но стоять, упираясь туристическим рюкзаком в колонну, было удобнее всего.

– Малыш, я стою там, где удобно мне. А если тебя что-то не устраивает, можешь найти себе другое место для игр, – очень строго произнесла она, в надежде, что маленький электровеник оставит её в покое.

Посадка на междугородний рейс начинается через полчаса. Идти в зал ожидания, расположенный в соседнем крыле, не имело уже никакого смысла. Здесь у колонны, напротив электронного табло, оповещающего пассажиров о прибытии поездов, она заняла наиболее удобное положение для себя и для своего истерзанного организма.

Бука. Её малыш родился абсолютно здоровым мальчишкой, потому что так и задумывалось изначально. Неважно, что плод большой и соседка в родильном отделении, промучившись сутки, вытребовала себе кесарево сечение. Она мучилась почти двое суток. Её мальчишка должен был родиться сам. И она сделала это. Вложила всю себя в этот природный процесс. Но процесс не пожалел её. Сутки в реанимации. Почти три недели в одиночной палате. Долгожданная выписка и год предстоящих плановых наблюдений в местном центре здоровья для того, чтобы исключить все возможные последствия. Сегодня доктор обрадовал её, что состояние стабильно. Не вдаваясь в медицинские подробности, он пояснил, что заживление проходит в среднем темпе. Через несколько месяцев уже можно будет вернуться к половой жизни. А через пару лет планировать второго малыша.

Но, несмотря на все положительные прогнозы доктора, чувствовала она себя все еще весьма болезненно. Временами накатывали приступы слабости и усталости. В такие моменты она укачивала Буку в люльке, потому что боялась не удержать его в руках и уронить на пол. Он закатывался плачем, требуя материнского тепла, а она с трудом удерживала себя в сознании. Она не сказала об этом доктору. Больше всего она боялась, что её оставят в больнице и разлучат с сыном. Без этого сладкого теплого комочка с ароматом молока, она не находила себе места. Теперь, когда в её жизни есть Бука, она уже не могла вспомнить, как раньше жила без него.

На табло высветилось оповещение о прибытии нужного рейса. Поезд ожидал пассажиров у третьей платформы, попасть на которую можно было только через второй этаж здания вокзала. Подтянув лямки обеими руками, она потихоньку направилась в нужную сторону. Каждый шаг отдавался в животе острой болью.

«Зато скоро я увижу сына» – напомнила она себе, и это придало сил ровно настолько, чтобы без происшествий добраться до нужного вагона.

Электрические двери плавно распахнулись, приглашая войти миловидную пассажирку, предъявившую билет специальному сканеру, прикрепленному к стене вагона. Подтянувшись на поручнях, чтобы боль в животе была менее ощутимой, она осторожно поднялась по ступеням наверх. Еще одни двери отворились, и девушка оказалась в вагоне, наполовину заполненном людьми. Справа от окна сидели мужчина с женщиной средних лет. Они проводили её внимательным взглядом.

– Предложи ей помощь, она сама не справится со своим рюкзаком, – осторожно подтолкнула женщина своего спутника в плечо.

Светловолосая девушка как раз пыталась устроиться на широкой полке, застеленной постельным бельем, когда появился пожилой мужчина из первого отсека в вагоне. Он любезно предложил свою помощь, и она, разумеется, не отказалась, вежливо поблагодарив его за внимание. Достав нужные вещи из рюкзака, она попросила мужчину убрать его под её полку и протянула заранее припасенную плитку шоколада. Мужчина наотрез отказался, уверенно покачав головой и сделав предупреждающий жест ладонью, мол, я же из добрых побуждений, а не ради благодарности. Девушка улыбнулась, застеснявшись собственной неловкости, и на этом они распрощались.

Оставшись в одиночестве, она огляделась в надежде, что трое попутчиков на пустующие места не купили билеты. Больше всего ей сейчас хотелось выпить кружку чая, спрятаться в наушниках и проспать до своей остановки.

Вместо этого она вытащила из-под подушки смартфон и набрала мужа.

– Привет, – улыбнулась она, услышав голос любимого мужчины и требовательный крик сына на заднем плане.

– Привет, детка, мы тебя уже заждались. Ты выехала?

– Нет, поезд еще не тронулся, но я уже в вагоне. Полагаю, что часа через четыре буду, если мы домчим без приключений.

– Это же поезд, – усмехнулся муж. – Какие там могут быть приключения? Это на самолете шансы долететь всегда пятьдесят на пятьдесят.

Она снова улыбнулась. Муж ненавидел самолеты ровно настолько, насколько она их обожала.

– Ты меня встретишь? Рюкзак такой тяжелый. Везу подарки вам с Букой Букычем, они заняли неожиданно много места.

– Зай, какие подарки? – Он улыбался, она слышала это по его тону. – Ты в больницу ездила или в отпуск? Смотри, ревновать буду.

– К кому ревновать, если два самых лучших мужчины в мире ждут меня дома? Букычу купила такой замечательный комбинезон на весну, если бы он мог заценить его, он был бы счастлив.

– Если бы я в этом хоть что-то понимал, то тоже был бы счастлив, – ответил он, усмехнувшись.

– Не поняла, встретишь или нет?

– Нет, Буку не с кем оставить. Я твоего брата попросил. Он тебя встретит. Не обидишься?

– Нет, всё в порядке. Ждите меня дома, скоро буду. Поцелуй Букыча от меня. Скажи, что мама скоро обнимет его.

Убрав смартфон под подушку, она обернулась, чтобы посмотреть на попутчиков, которые за её спиной уже вовсю шуршали своими многочисленными пакетами. Невоспитанная девчонка, успевшая надоесть ей на вокзале, равнодушно смотрела, как мама развязывает ей на кроссовках шнурки. Девушка со вздохом надела наушники. Поспать теперь точно не удастся.

18 сентября. 18:59

– Давайте просто поднимем руки и большинством голосов решим, сообщать на станцию или нет, – предложил Данис.

Подобные предложения были абсолютно в его стиле. Пока вся компания делится на два лагеря, где каждый пытается отстоять собственную правду, он снова держит нейтралитет до последнего, чтобы в итоге не остаться на стороне проигравших.

– Ребят, почему, вообще, нас так сильно волнует этот изогнутый рельс? Это халтурная работа обходчиков, которая должна оставаться исключительно на ИХ совести. Очнитесь, с каких пор чьи-то косяки стали нашей проблемой? – продолжил он взывать к здравому смыслу друзей, так и не услышав с их стороны одобрения своему предыдущему предложению.

Юте уже порядком надоели все эти разговоры по кругу, и она начала нервничать, в ожидании разрешения конфликта отстукивая ладонями по собственным коленям ритм, который звучал в её голове. Девушка торопилась перевести тему. Но всё внимание компании сосредоточилось на споре: сообщать в диспетчерскую на станцию или оставить излом рельса на совести безответственных работников, дабы уберечь для себя любимое место вечерних тусовок.

– А если у тебя хату вынесут, ты тоже скажешь, что это полиция не досмотрела? По твоей логике получается, что воры окажутся вообще не при делах, а наличие грабителей в городе – это результат плохой работы полицейских! – кричал Макс так громко, что связки дрожали от напряжения. Он обращался к Нильсу.

– Полиция у нас работает без выходных и отпускных! Это им сверху начальство палки в колеса вставляет со своими рейтингами по раскрываемости! – встала Мари на защиту стороны закона, представленную её отцом.

– Причем тут полиция? Дорога эта сто лет никому не сдалась! Пусть она хоть вся заржавеет и развалится, единственные, кто об этом пожалеют – это мы, потому что это место нашей тусовки! – доказывал Нильс, указывая рукой в сторону горизонта, словно именно там находился его главнейший аргумент.

– Вы просто все гоните, – вздохнула Юта и картинно схватилась за голову, но её игра на этот раз осталась без внимания.

– Из-за таких безответственных граждан в нашей стране воцарилась вакханалия! – ткнул Макс указательным пальцем в грудь Нильса.

– Давай обвини меня во всей лаже, – резко дернулся он в его сторону.

Обстановка накалилась до предела. Данис подорвался с места, готовясь разнять очередную драку. Ему не впервой приходилось это делать. Нильс с Максом в спорах часто переходили на кулаки, но делали это исключительно в присутствии Даниса. Третий человек был необходим для того, чтобы вовремя встать между ними. Никакая ссора не должна стать окончанием многолетней дружбы, оба они это прекрасно понимали.