– Кажется, в Эльтароне ты был иного мнения, – донёсся голос Джона сзади. – И какая же от них польза? Кроме жгучего сока, совершенно бесполезного в алхимии, – следопыт поравнялся с ассасином и, взяв покороче поводья, направил на него победоносный взгляд знатока.

– Прям свет клином сошёлся на алхимии… Сразу видно, что вы не местные, – со скукой отмахнулся Рэксволд и замолчал, чем ещё больше заинтересовал обоих собеседников.

– Почему это? – не выдержала вампирша, пристально наблюдая за убийцей.

– Да будет вам известно, – после небольшой паузы с важным видом заговорил Рэксволд, – что там, где есть красные мхи, почти не водится воровского отребья.

– Что-то не улавливаю связи… – Джон приподнял бровь и посмотрел на Лайлу. Судя по озадаченному лицу, она тоже не видела логики в странном умозаключении.

– Я и говорю: не здешние… – с довольным смешком изрёк ассасин.

– Да не томи ты уже, – поудобней усевшись в седле, шутливо возмутился следопыт. – Давай рассказывай: чем твой чудо-мох воров отпугивает.

– Так и быть, – Рэксволд вздохнул, словно каждое слово давалось ему непосильным трудом. – Ну, смотрите… Вот попался такой голубчик на краже скота, и что с ним крестьянину делать? Сдать страже в ближайшем городе – по горным склонам путь не близкий, взять с него – нечего, а убивать за такой проступок – уже преступление. Оттого соберутся мужики, разденут вора догола и погонят босиком по красным скалам, нахлёстывая по спине хворостинами.

– Оригинальная традиция, – впечатлённо промолвила Лайла. – После такого позора точно воровать не захочется.

– Ага. Только позор не самое страшное. Это вам не крапива: ноги опухнут так, что дня три никакой сапог не налезет. Начнёшь чесаться и всю кожу на ногтях оставишь. А, между прочим, бывали случаи, когда голозадые беглецы спотыкались… – Рэксволд рассмеялся, видя, как поморщился Джон, однажды уже прочувствовавший на своих руках изуверское действие красного мха. – Но самый смак в том, что пока не отлежишься где-нибудь подальше ото всех, можешь повторно огрести от других крестьян, которые по раздутым ногам ещё издали признают в тебе вора. В общем, один раз попадёшься – на всю жизнь запомнишь…

Эрминия ехала позади, молча слушая разговор и украдкой поглядывая в заткнутое за наруч крохотное зеркальце на удаляющийся город. Для неё неписаные законы Виверхэля уже давно не были открытием: ещё до того, как она впервые ступила на земли горного королевства, Рэксволд поведал ей все особенности местного быта. Во многом воительница находила их справедливыми, хотя после сурового севера, где избитых до полусмерти воров обычно топили в проруби, а убийц заживо скармливали свиньям, они казались слишком мягкими. В очередной раз осторожно повернув запястье, чтобы ненароком не отбросить предательский отблеск, она посмотрела в зеркальце и вдруг вспомнила, как, находясь во власти дурмана, свела крестьянскую кобылу, вдобавок чуть не убив так не вовремя зашедшего в сарай мальца. А что, если бы за лошадью пришёл не мальчишка, а парочка крепких крестьян? Видимо, длинный список невинных жертв пополнился бы новыми именами. Насколько просто она могла отнять чужую жизнь… Даже вырезать целую деревню, что едва не произошло в Великоречьи. А ведь эти люди всего лишь требовали уважения к своим обычаям. Эрминия поймала в зеркальце отражение своего лица: размытые тенью капюшона строгие черты – безликое чудовище, недостойное и подобия жизни. Почему Рэксволд не дал ей просто сдохнуть?.. Конечно… Во всём виноваты его слепая любовь и безумная вера в искупление. Только они и поддерживают тонущий рассудок на плаву, иначе она давно бы приняла заслуженную смерть, навсегда освободив себя от стеклянных скрипов треснувшей души.

Накренившееся зеркало полоснуло глаза осенним солнцем, и Эрминия мысленно чертыхнулась. Проклятые терзания. Отвлекают от важного дела: следить за тем, чтобы из города за ними не увязался «хвост». Палачи «Апофеоза» могут знать Рэксволда или располагать информацией о нём и тогда в его вооружённой двумя клинками таинственной спутнице заподозрят персону для ликвидации. Однако, даже если так, наёмный убийца не станет нападать в людном месте и предпочтёт убедиться, что под капюшоном точно скрывается голова, отмеченная в «Книге смерти», куда попадает всякий, нарушивший кодекс «Апофеоза». А потому дерзкое посещение самых оживлённых мест Савальхата с дальнейшим выездом за его стены – отличный способ получить ответ на животрепещущий вопрос: осталось ли их прибытие незамеченным? В любом случае с самого первого шага по пирсу она готова к внезапной атаке. Как и незаметно поглядывающий по сторонам Рэксволд, красочно рассказывающий о жившем в соседнем лесу медведе-шатуне, который каждую зиму марал снег обглоданными телами путников. Посвящать Джона с Лайлой в опасный план они не стали, чтобы поведение друзей казалось естественным и не вызывало подозрений у возможных наблюдателей. Если таковые имеются, то встреча с ними, вероятно, произойдёт в Элберанском Ущелье – идеальном месте для засады, где они окажутся через пару часов.

Джон недоверчиво смотрел вдаль, на горевший осенними красками лес, что упрямо взбирался по скалистому холму, устилая его подножие красно-жёлтым полотном:

– Три года изловить не могли? Да ещё и зимой, когда следы на снегу как на ладони? Тут до города рукой подать. В Савальхате перевелись охотники? – он усмехнулся и взглянул на Рэксволда.

– Это тебе не Эльтарон, – с явным пренебрежением ответил ассасин. – Здесь пещер больше, чем дырок в сыре, и некоторые простираются на грёбаные мили… В них вошло и не вышло немало спущенных гончих… Хотя… кому я это говорю? – он махнул рукой. – Такой охотник, как ты, конечно же, выследил бы его за день и без собаки, – Рэксволд бросил на следопыта на редкость жгучий взгляд – словно перцем осыпал.

Джон понял, что случайно задел его за больное: несмотря на эльтаронское происхождение, Рэксволд всегда считал своей родиной Виверхэль, и, судя по всему, долгожданное возвращение обострило его патриотические чувства. Любое замечание касательно горного королевства переполняло и без того неглубокую чашу терпения, которое выплёскивалось за край словесной желчью. Следопыт уже дважды пожалел, что ляпнул, не подумав.

– Пещеры… Это проблема, – сказал он после тяжёлого вздоха. – Беру свои слова обратно.

На губах ассасина заиграла знакомая, пропитанная язвительностью улыбка:

– А я уж решил: расскажешь, как мишек голыми руками душить.

– Как-нибудь в другой раз, – переминая пальцами поводья, отшутился Джон.

– Я полагала, Виверхэль славится только обилием волков и змей, – задумчиво промолвила Лайла. – Но, если есть вероятность встретить медведя, о его приближении вы будете знать заранее, – заключила она, намекая на вампирическое обоняние.

– Только если мишку зовут не Фасхад, – насмешливо заметил убийца, едкая натура которого окончательно вырвалась на свободу.

Где-то глубоко внутри Лайла подозревала, что если Рэксволд придержит острый язык дольше, чем на час, то крутящиеся на нём колкости сначала образуют страшную мозоль, а потом и вовсе сотрут его до самого основания. Проще было принять ассасина таким, какой он есть. Но она не искала лёгких путей.

– Рэксволд, Рэксволд… А не напомнить ли тебе, кто обезоружил отшельника? – спокойно отпарировала вампирша. – И это была лишь проба пера. По сравнению с той скромной искрой мои сегодняшние умения достигли впечатляющего уровня. Ты можешь оценить его по достоинству, если присоединишься к нашим с Эрминией тренировкам. Я найду, чем тебя удивить… – наблюдая, как посерьёзнел ассасин, она невинно улыбнулась.

– Я давно отвык от тренировочных боёв, – неохотно ответил Рэксволд. – Не хочу тебя ранить.

– Жаль, – разочарованно сказала Лайла. Она подчеркнула ответ крайне выразительным взглядом: этого было достаточно, чтобы осадить зарвавшегося убийцу.

– Езжайте прямо. Я догоню, – буркнул ассасин, после чего резко натянул поводья, решив подождать Эрминию.

Джон проводил глазами остановившегося Рэксволда и направил шагающего Бамбука поближе к Фелниере.

– Я заинтригован, – негромко произнёс следопыт. – Месяц упорных тренировок, а мне до сих пор не довелось увидеть, чему ты научилась…

– Ты правда хочешь знать? – с лёгким недоверием спросила Лайла.

– Очень. Мне действительно интересно.

– Даже то, что я ещё никому не показывала? – вампирша хитро прищурилась.

– Сказала она, состроив плутоватую лисью мордочку… – заулыбался Джон. – Теперь я точно должен увидеть это первым.

Лайла смущённо хихикнула и, подъехав вплотную, деловито помахала ладонью:

– Двигайся.

Немного удивлённый воин сместился на круп, позволив вампирше перебраться на Бамбука и сесть задом-наперёд в седле. Пара поводьев оказалась вмиг наброшена на переднюю луку.

– И… что дальше? – следопыт озадаченно глядел в изумрудные глаза напротив.

Лайла сложила ладони Джона так, будто он держал ими пригоршню песка, а сверху накрыла своими, образовав купол с небольшим вырезом:

– Смотри…

В темноте рук засиял оранжевый свет: ожили колдовские руны Лайлы, с которыми она расставалась разве что на время сна. До мозолистой кожи следопыта долетело источаемое ими тепло, а спустя несколько мгновений внутри закружились крохотные искры. С каждой секундой маленькое созвездие всё больше напоминало огненную лошадь, пока наконец не обрело форму единорога.

– Это что? Настоящий единорог?! – изумился Джон, не в силах оторвать взгляд от бьющего копытом существа на своих ладонях.

– Нет, конечно, – тихо рассмеялась вампирша, – Всего-навсего красивая иллюзия. Художественно оформленное пламя.

– Обычный огонь? Постой… Тогда почему он меня не обжигает?

– Я полностью контролирую его.

– Удивительно, – улыбнулся следопыт, чувствуя себя не бывалым воином, а заворожённым игрушкой ребёнком. – А потрогать можно?

– Если только осторожно… – в голосе Лайлы промелькнула неуверенность.

– Или лучше не стоит? – уловив оттенок сомнения, Джон поднял серые глаза, ожидая встретиться с возлюбленной взглядом, но её взор был прикован к пламени. Он уже и забыл, что она не могла поддерживать магию без прямого зрительного контакта.

– Стоит, – на этот раз без колебаний ответила вампирша. – Ну же… Давай… – Лайла настолько сконцентрировалась на огненной иллюзии, что даже не заметила, как перестала ощущать сотню привычно витавших в воздухе запахов.

– Ладно… – следопыт начал медленно загибать безымянный палец, пока не коснулся им пламенного бока единорога. Он моментально почувствовал жар, но не испепеляющий, а приятный, слегка щекочущий. Последний раз Джон испытывал нечто похожее, когда, будучи озябшим и насквозь промокшим, сел греться у ночного костра.

– Это так странно… – пробормотал воин, поглаживая причудливую огненную лошадь, такую невесомую и в то же время невероятно осязаемую. – Словно трогаю кусочек солнца…

Лайла ничего не ответила, а единорог вдруг повернул голову и с любопытством обнюхал палец следопыта.

– А теперь мне почему-то кажется, что я сильно перебрал в таверне… – со смешком прокомментировал Джон. – Нет, серьёзно, он как живой…

Вампирша не выдержала и звонко рассмеялась, отчего иллюзия распалась на множество гаснущих искр.

– Ну вот… исчез… – следопыт с досадой разглядывал пустые ладони. Он поднял взор и, встретившись взглядом с девушкой, одобрительно закивал: – Впечатляет. Правда. Всегда знал, что ты умница.

Воин ласково провёл рукой по волосам Лайлы, заботливо заправив за ухо растрёпанную ветром прядь. Подобно нежащейся на солнце кошке, она прикрыла от удовольствия глаза, чуть наклонив голову набок.

– Продолжай, – промурлыкала вампирша. – И, возможно, я открою тебе ещё один секрет…

– Вот как? – воодушевлённо отозвался Джон. Его пальцы осторожно соскользнули на шею девушки. – Хочешь удивить меня ещё больше?

– Думаешь, не смогу? – игриво промолвила она, ощущая нежные прикосновения.

– А вдруг нет? – с провокационным задором ответил следопыт. – После такого лихого представления, тебе придётся хорошенько постараться…

– Неужели ты так плохо меня знаешь? – не открывая глаз, Лайла поманила его пальцем и, изящно обняв приблизившийся торс, страстно прошептала воину на ухо: – Я могу создать иллюзию размером с Бамбука.

Рука Джона неожиданно замерла.

– Что-то не так? – невинным голоском поинтересовалась вампирша.

Она отклонилась назад, чтобы в полной мере насладиться произведённым эффектом. На лице избранника застыла немая задумчивость: он представлял услышанное в голове и, судя по проступающему изумлению, весьма успешно.

– Это же… двухметровая огненная махина?! – наконец ошарашенно выдал следопыт.

– И мой главный козырь в грядущем бою с Эрминией, – смотря на угасающую колдовскую руну, гордо добавила Лайла.

Удивлённо вздрогнув бровями, Джон демонстративно закашлялся в поднесённый ко рту кулак.

– Полагаешь, не впечатлит её? – попыталась угадать его мысли вампирша.

– Да нет… Просто поражаюсь масштабам ваших тренировок, – следопыт тяжело вздохнул и на секунду оглянулся: – Зато теперь понятно, зачем Рэксволд с Эрминией тащат ту баллисту.

– Что? – растерянно обронила Лайла, выглянув из-за могучего плеча воина на едущих позади всадников, что-то приглушённо обсуждавших на виверхэльском языке. Естественно, никакой баллисты у них не было, и, когда Джон разразился хохотом, она почувствовала себя неловко.

– Шутки, значит, шутить вздумал? – мстительно прищурив глаза, вампирша незамедлительно одарила следопыта звонким щелбаном.

– Ау, – Джон со смешком потёр лоб. – Вроде принцесса, а бьёшь как заправский… – он так и не договорил: оказалось, очень сложно подобрать определение девушке, недюжинной силе которой могли позавидовать все, кого ему когда-либо довелось знать, начиная с крепких солдат и заканчивая легендарными воителями.

– Как кто? – оживлённо полюбопытствовала Лайла. – А, Джон?

Наблюдая, как она поднимает руку, смыкая пальцы в кольцо, следопыт снова вздохнул и покорно зажмурился. Однако вместо ожидаемого щелбана, он вдруг ощутил поцелуй, настолько долгий и чувственный, что, когда вампирша наконец освободила его губы от ласк, не сразу открыл глаза.

– Ты сводишь меня с ума, – вполголоса сказал Джон и влюблённо посмотрел на девушку.

– На меньшее я и не согласна, – с обольстительной улыбкой ответила Лайла, после чего изящным жестом пощекотала подбородок воина, слушая, как шелестит под пальцами чёрная жёсткая борода.

Очарованно глядя друг на друга, они уже и забыли, что едут не одни, но нарастающий стук копыт вернул их в реальность.

– Хватит обжиматься, – бросил поравнявшийся с ними Рэксволд. – Не то так до зимы тащиться будем, – на него уставились две удивлённые пары глаз, и он активно замахал рукой: – Давайте, давайте! Нужно ускориться.

– Как обычно… – печально промолвила Лайла, снимая с луки поводья и неохотно перебираясь на Фелниеру.

– К чему такая спешка? – Джон пересел в седло.

– На востоке, – по левую руку от него вырисовалась Эрминия.

Следопыт обратил внимание на потемневший кусок горизонта, который растекался по голубому небу свинцовой серостью:

– Тоже мне – панику развели. А я уж думал: что-то серьёзное. Ну, вымокнем немного. В первый раз, что ли?

Рэксволд посмотрел на мечника как на умалишённого и, видя, что тот действительно не собирается подгонять шагавшего жеребца, недоумённо проговорил:

– Ты идиот или притворяешься? Гроза, Джон!

– И? – с непониманием произнёс следопыт. – Ты думаешь, я грома боюсь?

– Похоже, он не знает, Рэкси, – придерживая капюшон, воительница повернула голову и взглянула на ассасина.

– Угу… Ладно Лайла, но ты… – он осуждающе покачал головой и поцокал языком. – Н-да. А ещё путешественником назвался…

– Да что я должен знать-то?! – не выдержал Джон, которого сложившаяся ситуация уже начала выводить из себя.

– Неужели здешние грозы чем-то отличаются от эльтаронских? – всматриваясь в расползавшиеся тёмные облака, вампирша беспокойно наматывала прядь на указательный палец.

– А вы не спешите и скоро узнаете, – Рэксволд поднял коня в галоп и стремительно помчался вдаль.

– Не советую, – сухо изрекла Эрминия, поправляя заткнутое за наруч зеркальце перед тем, как последовать за убийцей.

– Ох, если это очередная шутка, я ему точно накостыляю, – вслед удаляющимся спинам проворчал Джон, хотя интуиция настойчиво твердила, что правда на стороне ассасина: как минимум казалось странным отсутствие странников на дороге, ведущей к крупному городу.

Решив не испытывать судьбу, следопыт с вампиршей догнали спутников, которые, доехав до развилки, направили лошадей к началу извилистой горной дороги. Взбиравшийся ввысь узким серпантином подъём обещал немало трудностей.

* * *

В Бухте Справедливости, которая располагалась на покатом побережье чуть южнее Савальхата, часто гостил ветер. Уставая короновать волны белыми гребнями и обгладывать скальный мох, он возвращался к большому раскидистому дереву, чьи мощные ветви гнулись под весом болтавшихся на нём мертвецов, в прошлом известных пиратов. Их свозили сюда со всех частей королевства, чтобы предать казни и сделать частью символа, призванного внушать ужас всем, кто промышлял морскими грабежами.

Вот и сегодня, сидя на лошади со связанными руками и петлёй на шее, очередной кандидат на вздёргивание ждал своей участи. Плотная повязка на глазах не давала ему увидеть группу солдат, что громко хохотали, глядя, как плюгавенький, упитанный офицер примеряет круглую золотую серьгу, изображая бравого пирата.

– Оставлю себе, – наконец убрав украшение в карман кителя, Годверк покосился на преступника и злорадно добавил: – Тебе она всё равно не пригодится.

Черноволосый кудрявый флибустьер хранил молчание. Он самозабвенно вслушивался в наполнявшие округу звуки. Покачиваясь на ветру, на все лады скрипели верёвками исклёванные птицами, гнилые мертвецы; перестукиванием костей и шуршанием обрывков кожи о трагичном первенстве заявляли ветхие скелеты – все они рассказывали пойманному пирату свои истории, но очередной возглас офицера заставил усопших замолчать.

– Эй! Чего притихла, шваль морская? Страшно небось?! – лейтенант довольно усмехнулся. – Неуловимый Густаф… Попался как ребёнок и теперь сдохнешь на суше, будто крыса помойная. Хотя… ты и есть помойная крыса!

– Страшно… – с эльтаронским акцентом ответил флибустьер. – У меня аж член задёргался как гадюка. От ужаса, видимо, – он расплылся в издевательской ухмылке. – На море взять не смогли, так в порту с девки стащили… Кстати, про ребёнка… У меня вопрос тут появился: часто местные дети по борделям шляются или ты по своим выродкам судишь? Хотя подожди, не отвечай. Я уже и сам догадался: они у тебя там на хлеб зарабатывают. Плешивый папашка-то всё на выпивку спускает! – пират разразился задорным хрюкающим смехом.

– Шаромыжная свинья! – рассвирепевший офицер выхватил у солдата копьё и, размахнувшись тупым концом, со свистом обрушил древко на лицо преступника так, что тот едва не свалился с лошади, ещё туже затянув петлю на шее.

– Хряк, – выровнявшись в седле и облизав разбитые губы, поправил его Густаф.