Михаил

Я вхожу в огромные резные ворота, верхушка которых теряется в тумане, что больше похож на дым из банной трубы – такой же густой и непроглядный. Оборачиваюсь на скрип – это калитка закрылась за мной. Я иду по тропинке, шаг подстраивается под дыхание. Глубокий вдох, короткий выдох.

По обеим сторонам от меня памятники. Высокие и низкие. С портретами и без. Обычные и вычурные. Дат мне не разглядеть. Только иногда мелькают портреты. А точнее – за мной следят глаза изображённых на них людей. Умерших людей.

Мне не страшно. Я будто бы знаю, к кому иду. Уверенно. И даже надвигающаяся темнота не останавливает. Ноги приводят к могиле, но там нет ни памятника, ни холмика, ни креста. Я всматриваюсь и замечаю очертания урны. Даже сквозь темноту вижу, что она цветная, больше похожа на вазу для цветов. А рядом с ней стоит портрет с чёрной лентой. С него на меня смотрят почти чёрные глаза молодой девушки…

Когда начался этот кошмар? Когда я очнулся без памяти в лесу в одних брюках, босиком и без рубашки? Когда мне поставили диагноз «психогенная истерическая амнезия» последних трёх лет жизни? Или когда мне девять ночей подряд снился один и тот же сон?

Но сейчас меня волновал другой вопрос: когда этот кошмар закончится?

Девушка с портрета была не знакома мне. Скорее всего, она часть тех – провалившихся в бездну – трёх лет моей жизни.

Я помнил, что моя мать умерла, когда мне было двадцать. Отец ушёл от нас ещё в далёком прошлом, когда я был ребёнком. Других родственников в этом городе у меня не было. Друзей тоже. Я был отшельником. Вопросы по вычеркнутым из памяти годам было некому задавать.

Врачи говорили, что амнезия вызвана каким-то эмоциональным потрясением, и его мой мозг тоже отказывался помнить. И вспомнит ли – они не могли сказать.

Эта девушка настойчиво врывалась в мои сны вот уже девять ночей подряд. Я видел только её портрет, будто воспалённый мозг пытался оживить это лицо в воспоминаниях. Но все попытки заканчивались пробуждением, по спине скатывались капельки пота, оставляя после себя неприятное ощущение. И даже горячий душ не смывал холод, словно вдоль позвоночника кто-то проводил кубиком льда.

Работать в таком состоянии было всё сложнее, я подумывал взять отпуск. Вот только не знал, какую причину предъявить начальству: хочу выспаться, потому что сейчас этому мешают неконтролируемые сны, в которых я вижу могилу незнакомой девушки? Иногда удавалось заработаться настолько, что я отрубался за секунду до того, как голова коснётся подушки. Но каждый раз просыпался от очередного кошмара с участием незнакомки с портрета. Нет, она не была осязаемой во сне, но я отчётливо ощущал её присутствие. Если существует связь между миром мёртвых и миром живых, то определённо я её чувствую в своих снах. И послевкусие не проходит даже тогда, когда пробуждаюсь.

Вопрос о существовании призраков – это одна из тех тем, где наука, культура, религия и личный опыт пересекаются, и мне захотелось узнать больше о потустороннем мире.

В современной науке нет убедительных доказательств существования призраков. Большинство исследований, проведённых под контролем научных методов, не подтверждают сверхъестественные явления, а скорее, опровергают, объясняя их психологическими факторами. Например, парейдолия – склонность видеть лица или фигуры в случайных объектах. Или гипнагогические галлюцинации – состояние между сном и бодрствованием. С этим я мог бы согласиться, если бы сон не повторялся так часто и каждый раз практически без изменений. По какой-то причине моё подсознание зациклилось именно на нём.

Сторонники существования призраков обычно ссылаются на личные истории о «встречах» с ними. На просторах интернета я наткнулся на форум транскоммуникации, где люди делились своими доказательствами связи с Тонким миром: фото и видео, записи голосов – всё это было настолько реалистичным, что я почти поверил. Но всё равно продолжал искать материалы научного характера: перечитал критические статьи, парапсихологические работы, книги. Читал и слушал в записях перед сном, по пути на работу и с работы. Мне нужно было хоть какое-то объяснение того, что происходило со мной.

Помимо научных статей я перечитал мифы разных народов и художественные книги, но ответа на свой вопрос так и не нашёл. Во многих традициях, от японского синтоизма, где верят в духов «юрэй», до славянских поверий о «навьих душах», люди видят мир как многослойный, где материальное и нематериальное переплетаются. Некоторые современные мыслители проводят аналогии между «другими мирами» и теориями вроде мультивселенной, но это, конечно, метафоры, а не доказательства.

В первую очередь, я опирался на свои ощущения, и интуиция кричала мне, что рациональный ум не всегда может объяснить происходящее. Иногда память, подсознание или генетические «эхо» предков создают ощущение присутствия чего-то древнего и вневременного. Некоторые люди острее воспринимают атмосферу мест, эмоции других или изменения в окружающем пространстве – это можно интерпретировать как «контакт с иным миром».

В городе было четыре кладбища, и я решил проверить их все. Отыскать нужное оказалось несложно: во сне я так же отчётливо, как и портрет, видел ворота. И теперь они возвышались надо мной. Я не ощутил ни капли страха, зато проскользнул тонкий луч надежды, что кошмары наконец закончатся. На входе сидела женщина, а перед ней в вазах стояли живые цветы. Я подумал, что неправильно приходить на могилу к кому-то без цветов. Какие цветы она любила, я не знал, поэтому символически купил две красные гвоздики и двинулся теми тропинками, которые узнавал из снов. Темнело, время явно не подходило для посещения кладбища, но раз уж я приехал, то не видел смысла уходить, не отыскав нужную могилу.

Вскоре передо мной стояла знакомая разноцветная урна. Я подошёл к ней, положил возле портрета цветы и ещё раз внимательно посмотрел на девушку, которая улыбалась мне с фотографии: тёмные глаза смотрели будто бы предвзято и безразлично, отчего улыбка скорее была похожа на ухмылку; под губой справа родинка; одна бровь вздёрнута, на другой заметен шрам; каштановые волосы обрамляли круглое личико и спускались чуть ниже плеч. На первый взгляд девушка показалась милой, но чем дольше я разглядывал это лицо, тем яснее понимал, что вряд ли у неё был скромный и простой характер.

И всё же я её не вспомнил.

– Маргарита… – вслух прочитал имя на надгробном камне, возле которого стояла урна. – Кто ты?

Я развернулся, ощущая, как по спине покатились капельки холодного пота как будто от чужого взгляда. Не стал оборачиваться, быстро зашагал в сторону выхода, надеясь, что девушка больше не будет приходить в мои сны.

Марго

Он пришёл в маленькую холостяцкую квартиру, которая больше напоминала большой гостиничный номер. Закрыл шторы на окне единственной комнаты, откуда вела дверь в ванную, а крохотная кухня отделялась лишь аркой.

Пока он принимал душ, я рассматривала книжные полки. Для книг в его квартире место нашлось. Знакомые названия: «Война и мир», «Атлант расправил плечи», «Преступление и наказание», «Гордость и предубеждение» – интересно, что думает об этом романе мужчина. Вперемешку с ними «Биология добра и зла» – всегда пугал размер этой книги – и «Библия» в чёрном переплёте. Корешки всех книг новые. Как будто нечитанные. Возможно, они тут всего лишь для антуража.

Когда он вернулся из ванной, я переключила своё внимание на него, устроившись на барной стойке. Мне было доступно всё, ведь он вряд ли предполагал, что за ним будет наблюдать призрак, потому вышел в одном полотенце, обёрнутом вокруг бёдер. В анфас он напомнил мне Брэдли Купера², достаточно высокий – почти касался макушкой потолка, а ещё был не только начитанным, если всё-таки читал книги на полке, но и спортивным, о чём говорили кубики пресса и накаченная задница, что не скрывало даже плотное полотенце.

– Он же меня не видит? – спросила я вслух, зная, что Ангел Хранитель рядом: не только сейчас – всегда.

«Пока не видит…»

– А может увидеть? – вдохновилась я.

«Сначала почувствовать».

– Как?

«Тебе стоит только захотеть этого».

– Как со свечой… – вспомнила я. – И так со всеми людьми?

«Нет. Только с ним».

– Почему?

«Это ты должна понять сама».

– Другого ответа я и не ожидала от тебя, – недовольно фыркнула я и посмотрела на полуголого мужика, который остановился возле барной стойки, где я сидела. – Я не чувствую его скорби…

Я видела его квартиру и его самого в ярких красках, хотя все, кто был в крематории, походили на старые фотокарточки. Я сморщила лоб, пытаясь вспомнить его среди той серой массы, но это лицо мне по-прежнему казалось незнакомым.

Он достал из ящика снизу бутылку виски и стакан, решил расслабиться, но тут его ждал сюрприз, который, скорее всего, только добавит ему напряжения. Я подняла голову вверх и посмотрела на лампочку. Он в эту минуту подходил к выключателю.

– А могу ли я управлять этим светом?

«Можешь», – как-то осуждающе ответил Ангел Хранитель. Я отмахнулась от его занудства. Какие мне ещё доступны развлечения здесь?

– Как в фильмах о привидениях? – усмехнулась я.

«Стоит только подумать».

И я подумала.

Свет погас прежде, чем его ладонь коснулась выключателя. Он так и замер со стаканом в одной руке, а другая застыла поднесённой к выключателю.

– Перегорела? – вслух спросил он.

А я подумала о том, чтобы свет снова зажёгся. Квартира озарилась яркой вспышкой. Он удивлённо уставился на лампочку, пощёлкал выключателем туда-обратно.

Я усмехнулась.

– Странно, – сощурился он и погасил свет, устроившись перед экраном телевизора.

Три вечера подряд я наблюдала одну и ту же картину: какой же он скучный. Единственный его слушатель – стакан с виски, которому он говорил: «Как же быстро ты пустеешь, дружок». Игра в день-ночь мне перестала приносить удовольствие: он привык, в его глазах отсутствовал страх. Казалось, он смирился с тем, что сходит с ума. Будь я на его месте, тоже бы, наверное, уверовала в своё безумие.

Отчего же я третью ночь подряд прихожу сюда? К мужчине, которого не помню. К мужчине, который не помнит меня. В его квартире всегда тихо, слышен только шум потолочного вентилятора. И его дыхание. Его телефон всегда молчит, а на телевизоре фоном мелькает картинка без звука, он даже не смотрит на экран. Он – одинокий человек. Я тоже такая. Была.

Я присела на подлокотник дивана. Каким-то внутренним чутьём я чувствовала, что Ангел Хранитель рядом. За мной наблюдали со стороны – я ощущала этот взгляд как касание подушечками пальцев по своей коже.

– А он может меня слышать? – шёпотом спросила я и посмотрела на человека. Наверное, нас отделяет какая-то невидимая стена, о которую ударяются мои слова и опускаются между нами.

«Может».

– Что должно произойти?

«Он может тебя слышать и видеть, когда ты сама этого захочешь».