Глава I
По заслугам

Ратмила вышла из Тержвице с глазами на мокром месте, но Юрген ничего не спрашивал: не его дело, о чём она разговаривала с Йоваром.

– Вот и всё. – Ратмила улыбнулась им с Хранко. – Давайте прощаться.

Ну, попрощались. Юрген не обманывался: вышло скованно и нелепо. Ратмила уезжала, как уехала пятнадцать лет назад, а они оставались, но так и должно было быть. У них своя жизнь, а у Ратмилы – своя, и как только Йовара заковали в цепи, госпожа Кажимера решила, что большинству незачем оставаться на озере.

Ратмила словно бы хотела сказать что-то ещё, но перевела взгляд с Юргена на Хранко и смешалась. Да, подумал Юрген, лица у них последнее время были одно хуже другого. Хранко осунулся ещё сильнее, постоянно был задумчив и хмур, точно уже ощутил на себе тяжесть новых обязательств. Кажимера разрешила ему и другим воспитанникам Дикого двора выходить за пределы колокольни, но настоятельно не советовала покидать озеро, пока не поймали Сущность из Стоегоста. «Конечно, я ничего не могу тебе запретить, – сказала Кажимера Хранко, – раз ты теперь чародей Драга Ложи». Юргену не получалось отделаться от мысли, что она смотрела на Хранко как на ребёнка, который влез в одежду взрослого и пытался убедить всех вокруг, что он тоже матёрый колдун. Любопытно, так ли она смотрела на юного Грацека много лет назад?..

– Что ж… – Ратмила сцепила пальцы. – До свидания, мальчики.

Хранко неуклюже её приобнял – за последние дни он словно бы стал длиннее, нескладнее и по-птичьи острее, как ворон, нахохлившийся на нашесте. Юрген сгрёб Ратмилу руками и услышал, как та пробормотала ему на ухо: «Странно… как странно».

Да. Всё было странно. Заявление Йовара. Скоропалительное разбирательство. Спешное посвящение Хранко в чародеи Драга Ложи, и… Юрген не хотел признавать, но его коробило и это: Йовар передал Дикий двор Хранко. Не ему.

Все знали, что Йовар относился к Юргену с особым теплом, однако выходило, что как преемник он оказался недостаточно хорош. Юрген ни с кем это не обсуждал – даже подумать стыдно, только… Может, порой он вёл себя не так рассудительно, как поступил бы Хранко, но Юрген хоть что-то делал, пока Хранко сидел подле Йовара, – конечно, гораздо легче судить со стороны, с высоты птичьей жёрдочки.

Он резко дёрнул плечом. Довольно.

Ратмила спустилась в лодку, где её дожидалась скучающая панна Ляйда, одетая по-дорожному, с собранным заплечным мешком. Это Ляйда привезла Ратмилу в Тержвице, и она же обещала вернуть её домой – Юрген утешался тем, что вместо неё Кажимера не отправила Уршулу. Хоть какая-то радость.

Юрген махнул на прощание. Лодка отплыла.

Хранко сел на ступени и рассеянно поболтал в воде кончиками пальцев.

– Что дальше?

Юрген приподнял брови.

– А я почём знаю? – Хмыкнул. – Ты ж у нас за главного. Вот и решай. – И сам поразился, как мерзко это прозвучало.

Хранко приподнял голову и заправил за ухо чёрную прядь.

Сощурился.

– Я про то, пойдёшь ли ты к Йовару. Я-то у него сегодня был. – Качнул головой в сторону домов неподалёку, где теперь обосновались чародеи Драга Ложи. – Или вернёмся… туда.

– А. – Чтобы скрыть неловкость, Юрген опустил глаза. – Да. Схожу к нему. Но ты меня не жди.

И не оборачиваясь, скользнул в соборную тьму.

Первые дни после того, как Йовара заковали, тот провёл в полудрёме. Хранко покопался в книгах, которые увёз с собой из Чернолесья, и наворожил для него помощников из тумана, лишайника и лунного света: это были небольшие создания, напоминавшие теремных шишимор. Йовар, конечно, обругал их, как оклемался, и ворчливо объяснил Хранко, что нужно в них исправить. Теперь в его распоряжении всегда были слуги, помогавшие по хозяйственным нуждам. Шишиморы приносили ему воду и пищу, помогали умываться и менять одежду, и Йовар хоть и бурчал, наверняка был ужасно благодарен Хранко за какую-никакую независимость. Йовар мог повелевать шишиморами голосом или крохотной искоркой чар, которая осталась ему доступна даже в железных цепях. (Это удивило Юргена, но Йовар огрызнулся: мол, развалюха Нимхе что-то и закованной наколдовать могла, чем он хуже?..) Сам Юрген наворожил вокруг Йовара плотную завесу, чтобы учитель не болтался в цепях на виду у любого, кто вздумает сунуться в собор, и сейчас остановился у этих полотен, свитых из ночной темени. Спросил, может ли зайти.

Йовар хрипло отозвался: да.

Он был подвешен за руки. Запястья и предплечья почти до локтя почернели, словно обуглились, и покрылись коркой отторгавшейся кожи. У ног сновали три носатые шишиморы – сморщенные и маленькие, в треть человеческого роста; Йовар велел им уйти, и они шмыгнули сквозь прорезь в завесе.

– А-а, – протянул Йовар. – Ты.

Он посмотрел на Юргена из-под тяжёлых век. Со дня, как его заковали, у Юргена с ним не вышло ни одного осмысленного разговора – Йовар или отбрёхивался, или засыпал. Может, так ему было легче выдерживать постоянную боль – замыкаться в себе, оставаясь наедине с чарами, которыми он больше не мог пользоваться в полную силу.

– Пришёл наконец-то. – Йовар усмехнулся в бороду. – Давно тебя не было…

– Я приходил к тебе вчера вечером.

Йовар приподнял голову.

– Да? – Удивился. – Может, может…

Он постарался повести плечами, и в ответ цепи жалобно лязгнули. Йовар приподнял одну руку и с усилием, насколько мог, опустил вторую, протянул её к Юргену. Велел:

– Подойди.

Юрген подчинился, хотя и не знал, зачем. Он до сих пор смотрел на Йовара так, будто не верил, что это происходило наяву. Думал ли он когда-нибудь, что увидит его в таком плачевном состоянии? Борода всклокочена: шишиморы до неё не дотягивались, а ученикам Йовар не велел себя касаться. Тёмная рубаха на груди была в пятнах от пролитой воды и пищи. И как шишиморы не пытались навести вокруг чистоту, всё равно пахло затхлостью, словно в темнице.

Йовар коснулся виска Юргена кончиками пальцев. Бестолковый нежный жест, стоивший большого труда, – Юрген подумал, что его так расчувствовал приход Ратмилы.

– Хранко-то чаще у меня бывает, – заметил Йовар, убирая руку. – Спрашивает. Советуется. А ты…

– Ты сам меня выгоняешь, если я прихожу.

Йовар фыркнул.

– Ну а как ни придёшь, начинаешь отчитывать и выспрашивать, зачем, мол, да почему… – Он чуть согнул ноги и устало покачался в цепях. – За надом. Устроит такой ответ?

Юрген неопределённо пожал плечами. Йовар окинул его долгим внимательным взглядом.

– Ты даже не хочешь узнать, почему я отдал двор Хранко, а не тебе?

Юрген вздрогнул. Фу, неужели прямо на лбу написано?.. Глупость и малодушие – переживать об этом в такие времена.

– Хранко старше меня и умнее, – сказал он. – Рассудительнее. Осторожнее.

К его удивлению, Йовар лающе рассмеялся – да так, что цепи опять затряслись.

– Умнее… – Йовар скривился от боли и постарался больше не дёргать руками. – Рассудительнее… Хранко чересчур осторожен. Настолько чересчур, что предпочитает сидеть на месте… – Он помотал головой. – Нет, не в этом дело… Зато он честолюбивый парень, правда? И давно хотел попробовать власть на зубок.

Юрген ошарашенно признался:

– Я тебя не понимаю.

– Да что тебе понимать, дружок. – Осоловелые глаза Йовара вновь осмотрели его от макушки до пят. – Думаю ли я, что ты справился бы с двором хуже, чем Хранко? Нет, не думаю. Но это сейчас Хранко в тревогах и сомнениях. Был бы совсем другим, если бы я назвал твоё имя. – Повёл подбородком. – Может, Хранко продержался бы пару лет, а потом принялся бы раскольничать… Нет, такого добра нам не нужно.

Йовар невесело усмехнулся.

– Хранко бы не смирился с тем, что глава двора – не он. А ты смиришься. И будешь защищать всех как раньше.

Юргена словно кипятком обдало. С одной стороны, впору радоваться, что Йовар счёл его достойным даже такой тяжёлой ноши, а с другой… Точно использовали. Всё равно Юрген, как верная собачонка, будет носиться по делам Дикого двора, и иной жизни ему не нужно.

– Как с тобой после этого не переговариваться? – Юрген скрестил руки на груди. – Столько плохого произошло… А мы так и не выяснили самое главное.

Йовар насупил брови.

– Только попробуй опять сказать про Чеслава.

– Конечно. – Юрген скривился. – Лучше взять вину на себя, а не перепроверить, сумел ли он выжить!

– Довольно. – Йовар громыхнул цепями и приблизился к Юргену на полшага. – Сколько тебе говорить, что это не мог быть он?

– А кто тогда? – спросил Юрген дерзко. – И вправду – ты? – Указал на кандалы. – Да лучше до последнего доказывать, что это наша Букарица всё затеяла, чем отрекаться от двора и гнить здесь заживо!

Йовар побагровел, но Юрген не дал ему разразиться бранью. Подошёл ещё ближе – хотя, может, и стоило бы побояться, как бы Йовар не огрел его цепями, – и зашептал быстро и чётко:

– Всё ещё можно исправить. Не хотел говорить раньше, пока люди не разъехались… и пока ты был не в себе… – Прочистил горло. – У меня есть кинжал, который режет чёрное железо.

Ещё красный от гнева, Йовар просипел:

– Откуда?

– От дочери Грацека. Но это неважно. – Юрген подался вперёд насколько мог, сильнее понизил голос. – Я могу тебя выпустить. Ты будешь свободен, слышишь? Только тебе всё равно придётся отыскать виновного, чтобы не…

– Замолчи, – процедил Йовар. – Замолчи сейчас же. Ты хоть понимаешь, что несёшь?

Юрген отшатнулся.

– Если я сбегу, ваши головы полетят как грибные шапки. – Йовар зло сплюнул на пол. – Да и за кого ты меня принимаешь? Чтобы я от Кажимеры по лесам прятался?

– Йовар, послушай…

– Не смей, – зашипел он, – даже размышлять об этом! Это неразумно!

У Юргена кровь зашумела в ушах.

– А подвесить себя в Тержвице, – уточнил он, – как тушу на мясницкий крюк, – разумно? Между прочим, тот, кто это всё затеял, всё ещё на свободе! А ты – ты за него сейчас отдуваешься, и нам всем приходится, потому что мы вынуждены мириться с последствиями!..

Гр-рах! Цепи громыхнули так, что чудом с потолка не сорвались.

За завесой испуганно взвизгнули шишиморы.

Перекошенный от ярости, Йовар теперь твёрдо стоял на ногах.

– Принеси мне птицу Хранко, – приказал он. – Живо!

Юргену показалось, что это он ему, но за его спиной шишиморы засуетились ещё слышнее. Вскоре одна из них, запутавшись в пологе, выкатилась Йовару под ноги. В трёхпалых ручках – больше у Хранко наколдовать не получилось, – шишимора сжимала одного из воронов.

– Ты же всё думаешь, что это Чеслав, да? – спросил Йовар придушенно. – Ты думаешь, мне стоило побольше скидывать вину на своего бывшего ученика и поменьше защищать вас, нынешних?

Ворон Хранко, такой же горделивый, как и его хозяин, вырывался из ручек шишиморы. Юргену пришлось помочь ей и подхватить птицу самому.

– Если не Чеслав, то кто?

– Мне плевать, Юрген. – Йовар осклабился. – Я знаю, что это не я. И не вы. И не Чеслав. Мне нужно было сделать всё, чтобы моих учеников не перерезали, как цыплят, – всё, даже повисеть на мясницком крюке.

– Тогда…

– Закрой рот! – брызнул слюной Йовар. – Ты и так уже сказал достаточно. Подай мне ворона.

Юрген удивился, но замолчал. Он знал: в цепях Йовар мог лишь зажигать крохотные искры, не более. Зачем ему ворон? Неужели наворожит колдовское послание?

– Как я устал от тебя и твоей болтовни про Чеслава. – Йовар протянул палец к ворону, и с него на оперение стрельнул блик чар. – Ах, сука… – Кожа на его запястье треснула, и в расщелине влажно блеснула кровяная чернота. – На, Юрген. Любуйся.

Рыкнул от боли.

– Это не письмо. Это моё воспоминание. Иным способом я тебе его сейчас не покажу.

Юрген поражённо посмотрел на птицу.

– Я сказал: любуйся. – Йовар глядел на него с прищуром. – Давай.

И Юрген коснулся оперения.

Даже сотворённое в кандалах, воспоминание Йовара отличалась живостью – Юрген вдохнул лесной воздух. Чернолесские деревья качались за его спиной, а впереди текла река, и у её берега лежало… нечто.

Юрген бы не назвал себя неженкой, к тому же недавно на его глазах Сущность из Стоегоста растерзала Баргата. Чудовище распороло Баргату живот и проломило грудь, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что сейчас увидел Юрген. В приречной грязи лежала оторванная рука. И кровь, кровь вокруг… Неужели из человека может вылиться столько крови?

Да и на человека похоже не было. Скорее на изломанную груду костей и мяса. Чеслав лежал, и его нога была вывернута под неправильным углом, а штанину на середине бедра прорывал желтоватый осколок кости. Позвоночник был скручен и смят, из-за чего голова оказалась почти на уровне живота. Лицо заливала кровь: единственным, что Юрген смог разглядеть, был раскрытый глаз, и весь белок в нём багровел от лопнувших сосудов.

Юргена замутило.

К Чеславу подошёл медведь и парой ударов скатил его с берега в воду. Одной лапой проехал прямо по распоротой спине, а другой толкнул ногу, из-за чего сломанное бедро искривилось ещё сильнее… Река всплеснулась.

На поверхности вздулись красные пузыри.

…К-кар! Юрген сжал ворона слишком сильно, и тот вырвался из его рук, оцарапав гнутым когтем.

– Ну? – Голос Йовара – как сквозь подушку. – До сих пор думаешь, что Чеслав мог выжить и устроить всё это?

Юрген втянул воздух. Бородатое лицо перед ним ещё было расплывчатым, неясно-грозным.

– Зачем? – спросил Юрген сдавленно. – Зачем было убивать его так?

Йовар тоже смотрел на него, не отрываясь. Что он видел сейчас на его лице? Отвращение? Страх? Разочарование? Юргену казалось, что всё вместе.

– Я не знаю, – ответил Йовар наконец.

Юргена зазнобило.

– В смысле – не знаешь?

– Я не знаю, – повторил Йовар, – почему решил убить его в медвежьем теле. Наверное, так было сподручнее.

– Сподручнее?

– Я разозлился на него.